Омич о городе. Виктор Шкуренко о влиянии бизнеса на архитектуру, «Авангарде», Летове и Скуратове

В этом выпуске нашим гостем стал Виктор Шкуренко. Вместе с генеральным директором ТД Шкуренко мы прогулялись по местам его юности и узнали, что нужно сделать в Омске, чтобы предприниматель начал пользоваться общественным транспортом, выяснили, готовы ли его компании менять городскую среду и влияет ли на него бизнес-партнёр Виктор Скуратов (Шкуренко совладелец сети кофеен «Skuratov Coffee»).

Центр по связям с общественностью (Красный путь, 9)

— Это здание построено в 1974 году. Первоначально это был «Дом политпросвещения», затем «Общественно-политический центр», а в 1997 году, по-моему, его назвали уже «Региональный центр по связям с общественностью». Я решил начать именно с этой локации, потому что мои школьные годы связаны с этим местом. Будучи старшеклассником, я бегал сюда слушать лекции советского общества «Знание» (про современное общество «Знание» читайте здесь). Была такая просветительская организация. В советское время получение объективной информации было проблемой, потому что все плотно цензурировали. Естественно, более-менее мыслящий школьник хотел получать альтернативную информацию.

Лекторы общества «Знание» были интеллигентами, и они всё прекрасно понимали, что на самом деле такое Советский Союз, многие были критически настроены к советской власти, но, разумеется, старались не выдавать себя. Через вопросы, через ремарки я, как школьник, имел возможность получить дополнительную информацию, которую я не мог получить в школе и в газетах. 

Уже после и во времена перестройки, и после развала СССР где-то в начале 1990-х годов по всей стране активно создавались политические партии, проходили массовые митинги, было много движухи. И в этом здании, который тогда назвали «Общественно-политический центр», были офисы всех независимых партий. Будучи активным студентом, вовлеченным в политическую деятельность, я проводил здесь очень много времени. Помню, в 1993 году я лично сопровождал из аэропорта известного правозащитника Льва Пономарева. Он приезжал в Омск на конференцию «В поддержку реформ». И я, будучи студентом, помогал в организации этого форума. Я встречал гостей из аэропорта у меня была служебная машина, специально выделенная для этих целей — «Волга». Я очень гордился, что мне поручили такое важное дело (улыбается). 

В 1996 году мой партнёр по бизнесу Дмитрий Шадрин стал доверенным лицом Михаила Горбачева на президентских выборах. И вот как раз в этом здании на Горбачёва было совершено покушение, его ударил по лицу какой-то прокоммунистический активист. В Общественно-политическом центре должна была быть встреча избирателей с кандидатом. Мы, как организаторы, перестарались с оповещением слишком многих. Первоначально думали, что никто не придёт, а пришло народа в 2-3 раза больше, чем зал здесь мог вместить. Было несколько тысяч человек на этой площади, плюс ещё внутри был полный зал людей, причем не только его сторонников, но и противников. И когда Горбачёв шел по лестнице на второй этаж, его ударили по лицу. История была очень нашумевшая. 

Вернемся к зданию — построено оно в стиле брежневского минимализма. Архитекторов — Каримов. Здание обыденное, без каких-либо архитектурных изысков. Справедливости ради скажу, что библиотека Пушкина доминирует в этой части нашего города. 

 

Собор Воздвижения Креста Господня (Тарская, 33)

— Здание 1870 года, этот действующий собор и его никогда не закрывали, даже при коммунистах. Я выбрал его, потому что он связан опять же с воспоминаниями из моего детства. Кроме упоминавшейся мною цензуры советская власть «баловалась» атеистической пропагандой. Это сейчас православие скрепой является, а тогда открыто выражать свои религиозные чувства было строго запрещено. 

В советское время в Омске только две церкви были открыты — Крестовоздвиженский собор и церковь на улице Труда. Не припомню как она называется. Ежегодно на Пасху сюда можно было прийти ночью. На площади перед собором собирались несколько тысяч человек. Так как общественная жизнь была в Советском Союзе жестко регламентирована и ограничена, то здесь это был такой настоящий островок свободы. Школьниками мы приезжали сюда на общественном транспорте, а ночью шли домой пешком. Каждый год мы ждали этого события с друзьями. Это было рискованное путешествие. Ни родители, ни учителя этого не одобряли — религиозный праздник, да ещё и ночью. Но нас это не останавливало — почти незаконное мероприятие нас по-хорошему возбуждало, а пешком ночью возвращаться домой казалось нам храбрым поступком. 

Если говорить об архитектуре, этот собор не является какой-то архитектурной доминантой в этой части города, потому что другие здания вокруг построили. А ещё в царскую Россию, я так понимаю, это было одно из центральных мест Омска. 

Всё-таки церковь в советское время находилась в положении изгоя, и, как правило, глубоко верующие прихожане и сами священники испытывали давление со стороны государства, приблизительно такое же, как сегодня испытывают политические активисты. Христианская вера прямо конкурировала с коммунистической идеологией, а «вожди пролетариата» конкуренцию не любили.

Не буду врать, что уже школьником я стал антикоммунистом, сомнения уже тогда появились в том, что система справедлива и рациональна. И именно идеологическая жёсткость отпугивала. Хотелось, какую-то альтернативную точку зрения послушать. 

И находясь в церкви, я не понимал, зачем вот это всё запрещают. Тем более эти церковные праздники в итоге меня верующим не сделали, я до сих пор придерживаюсь атеистических взглядов. 

 

Омский аэропорт (Транссибирская, 28)

— Разумеется, я как бизнес-человек здесь часто бываю. У меня есть рекорд — 70 рейсов за год. У нас в городе есть достаточно критиков аэропорта, они считают, что он недостаточно большой, но лично мне нравится. Я могу приехать сюда за 10-15 минут, он компактный, и руководство аэропорта старается делать всё, чтобы пассажиры меньше времени теряли на различные процедуры, чтобы увеличить его проходимость без увеличения площади аэровокзала. Самое тупое управление аэропортом я встречал в Томске. Там куча людских пробок, и это сто процентов управленческая проблема. Парковка здесь тоже удобная. В принципе — всё меня устраивает. Для предпринимателя и современного жителя такие места, как аэропорт, очень важны. Важно, где он находится, как эксплуатируется, сколько рейсов здесь есть и какая инфраструктура внутри и рядом. Я оцениваю его на твердую 4+. 

— Вам не хватает рейсов?

— Да, не хватает. Но это проблема города, а не аэропорта. 

— Как Вы относитесь к проекту в Фёдоровке?

— Наверно, больше отрицательно. Я хоть по образованию экономист, но в логистике немного разбираюсь, у меня бизнес с ней связан. При нынешнем уровне развития России и при такой удалённости Омска от других крупных городов — нам более чем достаточно имеющегося аэропорта. У нас в области всего 1.9 миллиона жителей, а активных в деловом и туристическом смысле граждан очень мало. Я люблю повторять, что в России государство богатое, а люди бедные. А в самолетах не государство, а люди летают. А ещё у нас железная дорога развита. Поэтому какой смысл вкладывать кучу денег в аэропорт, который будет находиться еще и за городом — мне кажется, это авантюра. 

— А с точки зрения экологии и безопасности?

— Пока мы достроим Фёдоровку, самолёты перестанут летать на углеводородном сырье (смеется) . Я не специалист, но аэропорт с нашим количеством рейсов вряд ли сильно влияет на экологическую ситуацию. Безопасность тоже вопрос теоретический. В современном мире крайне редко происходят какие-то несчастные случаи. Зато с Фёдоровкой... представляете, сколько будет неудобств для людей? 

— Когда была история с переименования аэропортов, за кого болели?

— За Егора Летова, конечно. Это реально наш бренд. Много людей, живущих не в нашем городе, при слове «Омск» вспоминают Летова. Не надо было стесняться. Ну да, поэт, бунтарь и алкоголик. Ну и что? Что тут такого? Он же наш, родной, омский. Думаю, и с точки зрения туристического потенциала правильно было назвать Летов.

— Если не именем Летова, то чьим? 

— Тогда Достоевский. Пусть четыре года, да ещё и в тюрьме. Но эти годы и в личном, и творческом плане оказались значительными для Федора Михалыча. 

— В финале ещё был Роберт Рождественский.

— Тоже отличный вариант. Он родился в Омске. Мартынов, ещё кстати. Очень люблю его стихи. 

 

Про взаимодействие бизнеса с городской средой и влияние Виктора Скуратова 

— За что вы любите Омск?

— Мне скоро исполнится 50 лет и сегодня моя городская активность ограничена — утром встал, сел в автомобиль, доехал до работы, потом вернулся домой. Я практически не гуляю по Омску. На выходные уезжаю за город: бегаю, на лыжах катаюсь. 

Когда я был помоложе, я, разумеется, городской инфраструктурой пользовался. Не совсем так, как современная молодёжь: вы можете просто гулять по улицам и наслаждаетесь архитектурой. Отсюда у молодого поколения логичный запрос на комфортную городскую среду. Вы, как активные ее пользователи, имеете право сказать власти: «Мы хотим такое общественное пространство, чтобы нам было комфортно, где мы могли мы погулять, отдохнуть, пообщаться». У меня таких запросов нет, поэтому я отношусь к городу как к чему-то очень утилитарному. Я люблю Омск, потому что у меня есть возможность здесь заниматься любимым делом, себя реализовывать, это для меня сегодняшнего важнее. Это первое. 

Второе, я люблю сибирский климат. Все четыре ярко-выраженных сезона. Очень солнечно. А еще мне нравится, что в Омске нет такой московской суеты, нет пробок, всё более менее спокойно. Мне комфортно. Но, может быть, это приближение старости (смеётся). 

— Насколько бизнес может влиять на архитектуру города?

— Буду откровенен. Для меня не на первом месте то, как должен выглядеть мною построенный торговый объект. Меня больше экономика интересует. 

— А если говорить о том, что уже построено? Например, «Магнит» на территории Аграрного университета восстановил историческое здание, чтобы туда заехать, но с другой, всё-таки не отказался от своих цветов.

— С одной стороны есть какие-то архитектурные требования и пожелания общественности, а с другой, есть такая бизнесовая унификация. И, к сожалению, практически невозможно сделать так, чтобы удовлетворить обе стороны. «Магнит» никогда не откажется от своих корпоративных цветов, я так думаю, но готов какой-то свой вклад вносить в реставрацию или сохранение исторического облика здания. У меня такая же позиция. 

Понимаете, мы живем в рыночной экономике, пока ещё в децентрализованном и свободном обществе. С оговорками, разумеется. Нет централизованных решений, и нужно стараться учитывать интересы всех участников — бизнеса, власти, общественности.

Мы в Тобольске построил объект под «Низкоцен» и отошли от своих корпоративных оформительских стандартов. Это наше добровольное решение. Мне власть поставила свои условия, поэтому, подумав, я согласился. А мог бы и не согласиться, и ничего не построил бы. Суть этой басни такова: если выгодно — построю с учётом всех требований, невыгодно — буду искать компромиссы или откажусь. 

— «Евроспар» на остановке «Универсам» на улице Дианова всё-таки сильно отличается от того здания, что было. Мне кажется, можно было меньше его обшивать сайдингом. Как будто от него мало что осталось.

— Мы не думали о том, что нанесём тем самым эстетическое оскорбление (смеётся). Мы как-то с этим не считались, если честно. Универмаг «Северный» он вроде назвался. Может, вы правы. Может, это тот случай, где бизнес должен более внимательно относиться к таким вещам, не буду спорить. Не нашлось здесь общественника, как Виктор Скуратов. Как в истории с СКК им. Блинова. Хотя злые языки утверждают, что он активизировался, потому что там кофейня Skuratov Coffee была, но я уверен, что у Виктора там экономический интерес отсутствует. Он выступает здесь больше как гражданин.

— А как часто Виктор Скуратов на Вас влияет? Он очень часто учитывает контекст, в котором открывает заведения.

— Мы друг на друга влияем взаимно. Надеюсь, он спорить не будет (смеётся). Да, это его фишка — учитывать архитектурно-пространственный контекст. Основная идея, которую он открыто декларирует, — это конвергенция бизнеса и пространства, где в будущем будет размещаться кофейня Skuratov Coffee. Оставить и подчеркнуть лучшие стороны помещения, сохранить его исторические особенности. А кофейня осовременивает пространство, делает его привлекательным для жителей города. 

— Насколько Вы готовы к этому?

— Я скорее не готов. В этом плане я отличаюсь от Скуратова, да и бизнесы разные. Всё-таки кофейня и продовольственный магазин — разные по смыслу бизнесы, да и аудитории совершенно разные. Вообще, я работаю в основном с массовым потребителем. Его вообще не волнуют те вещи, которые интересуют креативный класс. И мы, наверное, потакаем их «низменным» чувствам. Миссия бизнеса эконом-формата — продать потребителю калории и желательно дешёво. 

— «Евроспар» как будто не для массового потребителя. 

— Да, это другое. Кстати, этим проектом занимается мой партнер по бизнесу Дмитрий Шадрин. Но «Евроспар» занимает не такую большую долю в нашем бизнесе. Всё-таки «Низкоцен» и «Победа» — это основные проекты. «Евроспар», разумеется, для другого потребителя. Он уже может заигрывать со «скуратовской» аудиторией. 

Чем богаче люди — тем больше у них запросов как к власти, так и к окружающему их пространству. Когда ты накормлен и одет, у тебя есть приличное жильё и машина — тогда можно призадуматься об экологии, о помощи бедным, помогать кому-то, причём не только в собственной стране. Это ценности более высокого порядка. Очень большая часть население России, к сожалению, живёт небогато. Это не может не сказываться на их мировоззрении. Нам еще далеко до экономически развитых стран, поэтому у нас господствуют «Низкоцены» и «Светофоры». 

— Не хотелось бы вам сделать что-то, направленное на городскую среду или урбанистику? Вот сейчас растёт интерес к электросамокатам. Не хотелось ли сделать что-то для городской мобильности?

— Мне кажется, предприниматели на то и предприниматели, что появляются вовремя. Если прослеживается хотя бы лёгкая монетизация, в том числе самокатного бизнеса — они её реализуют. Мне, понимаете, скоро 50 лет. Самокатами должны заниматься двадцатилетние, мне кажется. 

— Может быть, Вы видели общественное пространство на Кемеровской, которое появилось? Оно и общественное, и коммерческое. Сделать свой Камергерский не было желания? 

— Я в этом не разбираюсь. У меня нет такого тонкого архитектурно-пространственного вкуса, который есть у Виктора Скуратова. Поэтому он, а не я организовал Камергерский. 

В этом вопросе вообще деньги вторичны. У организатора должна быть энергия предпринимательская. У вас какое-то предубеждение, Николай, что бизнес должен быть более социальным. В принципе, эта мысль не нова. Практически весь западный бизнес так и строится. Но я российский предприниматель, да ещё мое предпринимательское рождение состоялось в 1990-е. 

— Я с Вами не соглашусь. Даже у нас в городе тот же «Провиант» благоустраивает прилегающие территории. Ваш «Евроспар» отличается тем, что вы кофе и готовую еду там продаете, и можно остаться в помещении и поесть. Есть желание немножко выйти за пределы своей территории?

— У любого некоммерческого проекта есть одна большая головная боль: когда ты можешь — ты его поддерживаешь, но как только у тебя заканчиваются на него деньги, ты становишься врагом человечества. Это очень часто бывает. Вы что-то создали, а потом не хватает средств это поддерживать, и это затухает. Желательно, чтобы любой проект имел хоть небольшой, но коммерческий интерес. Это очень важно. 

— А вы ходили когда-нибудь на проектные слушания?

— Нет, я никогда не был, но в прессе об этом читал. 

Про общественный транспорт и про то, что сделать в Омске, чтобы Виктор Шкуренко им пользовался

— Можете поделиться, как проходит Ваш день как жителя? Вы говорили, что городом не пользуетесь, только по рабочим поездкам и домой.

— Благодаря вашему проекту хоть погуляю маленько.

— Вы автомобилист. На сколько давно вы пользовались общественным транспортом?

— Наверное, лет десять тому назад. Был такой случай. Обычно если я вдруг вечером выпил в ресторане, то машину бросаю, а утром иду до неё пешком. Так вот как-то раз было прохладно, у меня возникла идея воспользоваться общественным транспортом. 

Я подошёл на остановку, уточнил у ожидающих пассажиров, как это работает. Мне все объяснили. Потом у водителя переспросил, сколько стоит билет, и рассчитался. Это была маршрутка.

— А не привлекают новые троллейбусы «Адмирал»?

— Я ни разу не пользовался. Хорошие? Наверно, приятный экспириенс мог быть для меня (смеётся). Современное такси работает хорошо. Всё-таки в прошлом, когда не было всех этих удобных приложений, найти такси было непростым делом. Это жутко раздражало, потому что люди остро нуждались в такой услуге. В этом и была проблема Советского Союза — была масса потребностей, плохо удовлетворяемых, многие сервисы вообще отсутствовали. 

— Сколько поездок в день у Вас происходит?

— Бывает только на работу и обратно.

— Что должно произойти, чтобы Вы начали пользоваться общественным транспортом?

— Это нереально. Ну, только метро, пожалуй, если бы оно было. Но в Омске это убыточный проект.

— А если был бы трамвай? Как в Генеральном плане развития города. Я не знаю, вы знакомы с Генпланом?

— Нет, не знаком вообще.

— Генплан предполагает, что по Красному пути трамвай пойдёт.

— Да? Согласен, трамвай — скорее да. Это дело привычки. Если в городе появится трамвай, как понятный для меня вид транспорта, я бы воспользовался. Но пересесть с машины полностью на общественный транспорт я не готов.

— Вы человек, который может позволить себе водителя. Вам комфортней самому перемещаться за рулем?

— У меня был водитель, когда я был помоложе. Где-то лет двадцать тому назад. Но это скорее история про «понты». Я с удовольствием езжу за рулем. Для меня водитель — дополнительный человек в машине. Если я задерживаюсь, мне нужно и о водителе думать, что он домой не попадёт вовремя и так далее. Это лишает меня определённой свободы. Руль меня дисциплинирует. Даже один бокал вина не могу себе позволить, я категорически против.

 

СКК им. Блинова (Декабристов, 91)

— Я здесь рядом когда-то жил на улице Масленникова. На хоккей ходил регулярно. Сейчас я уже не такой преданный болельщик «Авангарда», как это было раньше. Много приятных и запоминающихся моментов здесь проходило. В 2004 году я даже летал на тот знаменательный финальный матч с «Металлургом» в Магнитогорске. 

— Летали в прошлом году на финал?

— Нет, на финале не был. Я летал на полуфинал. Честно — не нравится мне стадион в Балашихе. А вот в СКК «Иртыш» (так назывался стадион до 2000 года — прим.ред.) мне очень нравилось, тут была сильнейшая акустика. Если наши забрасывали шайбу, то стадион потрясывало от шума. 

Кстати, на новой арене, которой уже нет, были проблемы с акустикой. Мы, болельщики, это сразу почувствовали. Сергей Галицкий (основатель сети «Магнит» и владелец ФК «Краснодар» — прим.ред), когда строил в Краснодаре стадион, одним из основных требований к проектировщикам выдвинул требования по акустике. Очень важно подходить в строительстве общественных объектов с позиции будущих пользователей. 

— Сейчас насколько следите за хоккеем?

— Сейчас вообще не так. С переездом в Балашиху интерес подугас. Когда команда вернётся, я от себя жду восстановления интереса. Почему-то я уверен, что он появится. 

Когда СКК работал, тут ещё была ярмарка. Оптовка. Она была одной из первых в Омске. Я тут часто ходил, гулял внутри. Это был не только стадион, где в хоккей играют, но и большая вещевая ярмарка. 

— Как Вы думаете, какова будет судьба этого здания?

— Положительная, думаю, будет судьба. Вопрос только в финансировании. Я так понимаю, у нашей областной власти нет денег на восстановление и его поддержание. Я, как руководитель, их понимаю. К сожалению, в нашей российском менталитете сохранился ещё коммунизм. А власть по сути популизмом страдает, поэтому боится продать или отдать его в частные руки. Вопрос в том, как его использовать? Есть ли коммерческая перспектива у этого объекта? Нужно понимать, как получать прибыль с него. Это самый ключевой вопрос, если мы хотим его сохранить. А пока он в государственных руках, то будет только разрушаться. 

— А Вы хотели себя попробовать когда-нибудь именно спортивным бизнесменом? Владеть своей командой?

— Есть несколько причин, почему предприниматели этим занимаются. Самое простое — тщеславие. Как в своё время Абрамович купил «Челси» и стал человеком известным в мире, а не только в России. Второе, если это твоё пассионарное хобби, как у Галицкого, и ты просто не можешь без этого жить. У меня пока этих пунктиков нет. 

А еще важно то, что предприниматель тратит деньги на такие общественные проекты, то есть немного ограничивает себя в развитии основного бизнеса — это же нужно деньги из оборота вывести. 

Что касается лично меня, когда мне будет лет так 70, я всё-таки в какой-то благотворительный масштабный проект скорее всего войду. Буду уже «немощным» предпринимателем, и тогда разумно и правильно поделиться с обществом накопленным капиталом. Я в этом уверен. Но скорее всего это будет не спортивный, а образовательный проект. Последние события показали, что россияне в своем большинстве заражены реваншистской идеологией, а это, на мой взгляд, говорит о недостатке образованности. Этот проект точно будет носить идеологический характер и отражать те ценности, которые близки именно мне. 

---

А в прошлом выпуске гостьей стала Наталья Черномазова — программный директор «Точки кипения Омск» на Жукова, 21.

Если вам понравилась рубрика — загляните в подборку лучших выпусков «Омича о городе». Спойлер: вы найдёте там все выпуски прошлого года.

Автор: Николай Кондаков

Фото: Никита Кудрявцев