«В искусстве главное — быть честным и не воровать». Интервью с художницей Алёной Шапарь

 Мы запускаем новую рубрику «Авторпортрет». В ней мы будем беседовать с художниками и искусствоведами об искусстве в целом и в Омске в частности.

Первым гостем рубрики стала художница и блогер Алёна Шапарь.

Алёна Шапарь всегда была для меня притягательной личностью. Красивая, талантливая, открытая, умеющая думать и излагать свои мысли. От её блога очень трудно оторваться, всегда смотрю все её посты и сторис. Полное ощущение, что она разговаривает именно со мной. Каждую её работу хочется потрогать, хочется понять. И девушка не скупится на объяснения, если они нужны. В этом большом интервью мы обсудили с Алёной, как от росписи одежды она пришла к тому, чтобы смело называть себя современным художником, сколько ей для этого пришлось учиться и о способах заработка. Заодно мы подробно обсудили тему блогерства, психотерапии и отношения отцов и детей.

Алёна, давай немного познакомим читателей с тобой. Расскажи о себе, где ты училась, как начала рисовать.

 — Родилась в Омске, в 1993-м году. Ещё в детском саду воспитательница сказала маме: «Ваша девочка умело обращается с ножницами», потому что различные аппликации я делала прикольно и аккуратнее всех. В первом классе я пошла в кружок ИЗО, в пятом — поступила в художественную школу. Обычная абсолютно история. При этом я всегда хотела заниматься музыкой или актёрским мастерством. Но мама сказала, что мне наступил медведь на ухо, и с этой мыслью я теперь живу всю жизнь. Хотя никто не знает, правда ли он наступил.

Возможно, ты могла бы и выучиться. 

 — Да, но судя по тому, как я умею базарить без умолку, актёрские данные у меня какие-то есть, пусть и  малоразвитые. 

Художественную школу я закончила с красным дипломом. В 10 и 11 классах, параллельно со школой, я училась на вечернем в Музыкально-педагогическом колледже на факультете дизайна. Наша группа была экспериментальной. Мы должны были получить аттестат об окончании 11-ти классов и продолжить учиться в колледже на дизайне, одновременно получая основную профессию в ВУЗе. Но после второго курса все мои одногруппники отчислились, потому что решили, что им это больше не нужно, они получили от этого образования всё, что хотели. Поступили в универы, я вместе с ними. Оказалось, что в группе в колледже я осталась одна. Преподаватели начали прогуливать пары. Я протянула так полгода, и затем тоже отчислилась. У меня незаконченное академическое образование в сфере дизайна. Но получила высшее. Училась я на кино-, фото-, видеотворчестве у нас в ОмГУ, на факультете культуры и искусств.  

Рисовала я всю жизнь, сколько себя помню. Вязала шапки, расписывала валенки, рисовала на одежде лет с 14-15-ти. В итоге так я и стала художником. 

Ещё года три назад о тебе писали исключительно как о человеке, который рисует на одежде, занимается Tie-Dye (способ окрашивания ткани; прим. ред.). Рисует копии картин известных художников: Мухи, Климта, Шагала. Как, начав с этого, ты перешла к собственному творчеству, которое имеет социальную наполненность, значимость?

 — До собственного творчества я была DIY-щицей, рассказывала аудитории об этой теме, создавала прикладные декоративные вещи, которые имеют утилитарное назначение. Допустим, одежду можно носить, расписную подушку красиво положить на диван. 

С самого детства я хотела стать художником. Но я не понимала, из чего складывается эта профессия в наше время. Тогда было понятно:  художник сидит голодный за мольбертом, его никто не любит, он умирает и резко становится знаменитым. Мне не хотелось такого исхода, я подумала, что мне нужен вариант попроще — чтобы я рисовала и получала за это деньги. 

Я из не очень богатой семьи, и лет в 15 поняла, что мне не хватает тех копеечек, что родители дают на обеды. Тогда начала расписывать одежду. Люди приносили мне футболки, я брала с них по 100 рублей и рисовала какие-то картинки. Естественно, молва разошлась. 

Так как были 2008-2009-ый годы, это было что-то новое в сфере кастома (что-то, изготовленное в единственном или крайне малом количестве экземпляров; прим. ред.). Его не было тогда в принципе. Люди, конечно, им занимались, но никто не рассказывал об этом в публичном поле. Были сайты наподобие «Ярмарки Мастеров», но туда никто не заходил с этой темой.  В основном росписью одежды занимались тётеньки в декрете, на пенсии, как рукодельным хобби. К кастому никто не относился серьёзно. 

Однажды я поняла, что делаю реально крутые вещи. Их может носить молодёжь, мои одноклассники, одногруппники. Они с удовольствием надевают такую одежду, и не воспринимают её как «рукоделие». Тогда я решила, что нужно позиционировать это с другой стороны.  

Я начала показывать себя. Что я обычная, нормальная, прикольная, с теми же интересами, что и у зрителя, но при этом занимаюсь таким делом. Люди подхватили, мне удалось популяризировать тему кастома, в том числе с помощью YouTube-канала. Я в принципе стала одной из первых, кто на русском YouTube начал рассказывать про то, как расписывать одежду. 

Потом я поняла, что копировать картины других художников – это, конечно, здорово, но в таком случае я ремесленник, а не художник.

Художник – это тот, кто создаёт и показывает. Я же перерабатываю то, что было придумано и создано до меня. Никакой художественной ценности в этом нет. Есть ремесленная ценность, как мастер — я хороша, супер-профессионал своего дела, классно рисую, и знаю, что сделать, чтобы рисунки не смывались, и люди могли носить одежду годами, но это ремесло.    

Мне нужно было выйти на другой уровень. Я начала почему-то с автопортретов. На тот момент случалось, что я хочу сесть, нарисовать картину, а что нарисовать — я не знаю. У меня есть только я, себя я понять не могу, поэтому мне нужно сначала разобраться с собой, чтобы понять мир.

Так, примерно два года я пребывала в реальной иллюзии, что ты не узнаешь мир, пока не познаешь себя. Поэтому я писала автопортреты, упивалась тем, что я «вся из себя», пишу автопортреты, пытаюсь понять мир через познание себя, но в итоге это оказалось полной глупостью. Наоборот, себя ты можешь познать узнавая мир. Чтобы  понять себя внутри, нужно туда что-то положить извне.  

Тут у меня «открылась чакра». Я начала копаться в своем детстве, искать причинно-следственные связи, так как вся моя художественная деятельность очень тесно связана с психотерапией и социальными историями, которые затрагивают меня. Особенно это касается отношений поколений, отцов и детей, детских состояний и того, как с нами обращались родители, и что в итоге из нас получилось благодаря этому воспитанию. Я это всё пыталась показать в своих работах.    

Я писала картины, параллельно понимая, что моим основным заработком остаётся роспись одежды, потому что она понятная. Это просто красиво, и людям не нужно объяснять, где здесь скрыт глубокий смысл. Красивая кофточка с классной картиночкой, идёшь по улице, все тебе говорят: «О-о-о, какая ты яркая дамочка». Все довольны. Но когда ты делаешь любое искусство на какие-то социальные, глубокие темы, тебе нужно их объяснить, потому что искусство – это интеллектуальное усилие. На него, к сожалению, способны не все. Чтобы начать понимать какое-то искусство, не иллюстрацию, не декоративно-прикладное, нужно включить мозг. Нужно обладать каким-то бэкграундом. 

Я поняла, что у меня, допустим, этого бэкграунда нет. Его нужно откуда-то взять. Если я хочу заниматься искусством, нужно копнуть глубже. Найти, где и как учат тому, как быть современным художником. И в принципе понять, почему «горы мусора», которые лежат в музее, являются искусством. Почему толпы людей ходят туда и восхищаются, а ты заходишь и не понимаешь этого. Если такое количество людей видит в этом большую художественную составляющую, нужно разобраться, чтобы понять, что не так. Ты идиот или они.

Я начала копать глубже, и оказалось, что нужно сначала изучить историю искусств, чтобы это понять, Тут у меня и начался суперпрогресс. Когда ты начинаешь изучать в истории искусств то, что уже было, ты из своей художественной практики вычеркиваешь это. Не надо повторяться, это самое главное. Когда сейчас люди перерисовывают Климта или просто рисуют в его стиле, или они любят импрессионизм и пишут как Ван Гог, это, конечно, здорово. Но в 2022-м году, XXI веке, это не имеет абсолютно никакой художественной ценности. 

Это просто красивая картинка, которая никогда не войдёт в историю искусств, не изменит ход событий. Чтобы быть художником современного искусства, ты должен говорить на наболевшие темы, использовать актуальные художественные методы для того, чтобы показывать себя. Главное — то, что было, мы уже не используем. 

История искусств в любом академическом ВУЗе, в художественной школе, ещё где-то, заканчивается на импрессионистах и постимпрессионистах. А с тех пор, на минуточку, прошло уже 150 лет. То есть, что было в последние 150 лет, в ВУЗах не рассказывают. Люди останавливаются на тех этапах. Они мельком слышали что-то про Малевича, что-то про Марселя Дюшана с его писсуаром, что-то слышали про какие-то плакатики. Затем Энди Уорхол заманил всех на свою сторону поп-арта, и люди начали это дико популяризировать. Настолько, что сейчас уже считается моветоном, если ты пишешь в стиле поп-арт. 

Что было в эти 150 лет? Я начала копать, где взять эту информацию. Поняла, что здесь без образования дополнительного не справлюсь. Ты сам можешь в интернете сидеть и искать какие-то штуки, но в понимании искусства важно слышать разные мнения. Сам для себя ты можешь понять что угодно. Посмотреть на работу, осознать, нравится она тебе или нет. Но чтобы оценить её, тебе нужно быть погружённым в исторический контекст. Ты должен понимать предысторию, в какое время жил художник, какая у него была жизнь, с кем он общался, под какое влияние он попадал, читать мемуары, и то, что пишут их современники или искусствоведы.

И вдруг для тебя открывается ещё одна чакра. Это потаённая дверь, которая была завалена хламом. Ты его разгрёб, открываешь дверь, а там дивный новый мир. В этот момент у тебя в сознании что-то ломается. Примерно тогда я начала называть себя художником гордо, без ложной скромности. У многих есть такая история, что они рисуют, но не имеют академического художественного образования. И думают: «Я ненастоящий художник». Это всё полная фигня. Академическое художественное образование – это огромный плюс. Но это совершенно необязательно для того, чтобы творить, называть себя художником. 

Есть, допустим, замечательный художник Сергей Рожин. Он из Екатеринбурга, но вроде живёт сейчас в Москве. Он художник современного искусства, и, естественно, тоже делает вот эту всю непонятную дичь. Но чтобы приобщить людей к сфере искусства, он завёл блог, в котором делает мемы. Мемы о современном искусстве.

Я знаю огромное количество своих знакомых, которые ничего не понимали, смотрели на эти мемы, над которыми я и мои два друга, художники, угораем, а четвертый человек сидит рядом и ничего не понимает. Ты объясняешь, в чём шутка, и человек думает: «А-а, так вот где надо было смеяться». Потом ты замечаешь, что положил эту маленькую семечку, причём, абсолютно спокойно, ненасильственно, и эта семечка начала в голове у человека прорастать. И тут вдруг он начал понимать, что сфера современного искусства, вообще в принципе сфера искусства, как бы это тупо и цинично ни звучало, – это элитная тусовка. 

Это очень маленькая сфера, и туда попасть довольно сложно. Ты должен разговаривать с другими художниками, с искусствоведами, галеристами на их языке. Но если ты ничего не знаешь об этом, то тебе будет очень сложно. Нужно что-то изучить, чтобы в эту тусовку попасть. 

Как ты училась этому? Я читала, что ты получала много дополнительного образования, покупала лекции.  

 — Да. Как я начала вообще учиться: изначально я решила, что я хочу стать блогером, что только так я могу донести своё творчество бОльшему количеству людей. Я почему-то пошла из той истории. Мне нужно было продавать мою расписную одежду, для этого мне нужно было раскручивать мой блог. Я, естественно, пошла и купила курсы по тому, как вести блог. Потом начала проходить курсы по истории искусств, какие-то ещё прикладные истории, маркетинг, продажи. И тут я вдруг начала понимать, что все эти прикладные вещи я могу переложить на сферу искусства, но мне нужно образование в этой сфере. 

Я купила курс у блогера. Она как раз занимается продвижением начинающих художников и объясняет азы. Эти азы оказались настолько простыми, что я сидела и думала: «Боже, неужели я настолько тупая, что сама не могла до этого додуматься», – но нет. В интернете такое количество информации ты не накопаешь, потому что сфера современного искусства очень маленькая. Про неё не пишут супермного в интернете. Ты можешь сидеть днями и ночами, гуглить, что-то сам для себя решать, но когда есть какой-то человек, который структурировал всю информацию и выдал тебе её постепенно, поэтапно, структурированно, ты начинаешь что-то понимать. 

Я прошла этот курс, поняла, как строится арт-рынок, и какое место на нём, во всей этой истории могу занять я. От этого тоже стало гораздо проще осознавать, что я, для кого я, куда я. Потом я уже решила, что можно немного обнаглеть, так как у меня есть выставочный опыт, можно вместе с этим моим небольшим опытом попробовать поступить в школу современного искусства «Свободные мастерские», она при Московском музее современного искусства, он же ММОМА. Сейчас я там учусь и понимаю, что для того, чтобы стать художником, важно не только иметь какие-то знания и постоянно практиковаться, но и быть в тусовке. 

Кто про себя не говорит, кто себя не показывает, тот обычно остаётся в забвении и так ничего и не добивается. А есть те, кто из каждой трубы говорит: «Здравствуйте, я художник, я художник! Посмотрите, что я делаю! Вот моё портфолио, вот мои выставочные проекты, а вот мы с ребятами сделали самопальную выставку где-то во дворе, смотрите!» Над ними сначала посмеиваются, потом думают, ага, слишком часто это имя мелькает, кажется, он делает что-то интересное, а давайте-ка мы посмотрим. Когда ты примелькаешься, начинаешь участвовать в выставочных проектах, уже становишься своим. Паблики, тематические телеграм-каналы, если ты художник, везде ты должен, обязан вести свою деятельность публично. Художник не может быть скрытным человеком. 

В этом тебе помогает то, что ты блогер достаточно долгое время.   

 — Да, мне это очень сильно помогло, и я поняла, что только благодаря тому, что я блогер, у меня получилось начать выстраивать художественную карьеру. Другим художникам гораздо сложнее. У меня есть преимущество, из-за того, что я изначально набирала свою аудиторию на росписи одежды. Постепенно я начала менять тематику блога в сторону современного искусства.  

Моя аудитория плавно перешла. У них не было такого надлома, чтобы я сказала: «ребят, сегодня я заканчиваю рисовать на одежде, завтра новая жизнь, теперь я художник современного искусства». Все бы просто отписались. 

Я начинала аккуратно показывать, зачем я это делаю, объясняла людям. И эти люди остались остались со мной. Они же стали моими первыми покупателями. Эти люди, никогда в жизни не покупавшие картин, начали вдруг покупать их у меня. Начали становиться коллекционерами современного искусства. (Об омских коллекционерах современного искусства мы писали здесь).

Один мой преподаватель сказал, что искусство должно отличаться некой степенью бесполезности, иначе это не искусство. У него нет смысла. Ты не создаёшь предмет, который можешь применить в быту. Можно только получить эфемерное эстетическое удовольствие. Искусство нужно только людям с особым складом ума. 

У меня в блоге были люди, которые видели мой путь и шли за мной. У большинства художников подписчики — другие художники, галеристы, и мы не знаем, как заманить простых людей, которые станут нашими покупателями. У меня уже был карт-бланш, огромный пул людей, около 4000, кто был не из сферы искусства, просто смотрел на работы и хотел купить.

У тебя круто получается вести блог. Насколько я помню, ты даже запустила свою лекцию о том, как это делать. 

 — Я прошла много курсов по ведению блога, по продажам, по позиционированию себя. Затем составила схему, как я буду привлекать людей в блог. Я поняла, что если поделюсь этими знаниями, то не наращу себе конкурентов.  Нет ни одного художника, который был бы на 100% идентичен другому. Мы не конкуренты. Сфера искусства – это поддерживающая история, где один художник усиливает другого художника. Если мы будем вразнобой, то проиграют все.

Поэтому я решила поделиться своими знаниями. Ребята, которые прослушали лекцию, уже видят подвижки, на них подписываются люди, которые не интересовались искусством никак. Я учу ребят позиционировать себя как художника не только через творчество, но и через свою личность. 

Для меня художник от его творчества неотделим. Творчество — продукт того, кто ты есть. Всегда интересно знать, кто этот человек, создавший картину. Так ты начинаешь ассоциировать себя с художником, и тебе хочется купить его произведение.

Трудно себя транслировать ежедневно в блоге?  

 — Мне всегда хотелось чего-то публичного. Как только появились сторис, я начала их снимать, сразу же с лицом. Поэтому лет 5 ежедневно я делаю истории, причём, пару лет не используя маски. Люди эту честность считывают. Это помогает и личному бренду, и людям, они понимают, что я такая же, как они. 

За счёт этого я набираю аудиторию, которую могу вдохновить заниматься тем, чего они боялись. Например, многие люди пошли на психотерапию, когда я рассказала про свой опыт. 

Один из отзывов про тебя был: «художник, который проработал всё с психотерапевтом, и показывает это нам». Хотела у тебя узнать, что тебе даёт психотерапия, и как, на твой взгляд, обстоят дела с ментальным здоровьем людей в России? («Трамплин» выпускал серия подкастов «Люди в белых худи» посвященная ментальному здоровью, авторы выпусков - Иван Притуляк и Алёна Шапарь, прослушать их можно здесь)

 — Насчёт других людей не могу говорить, у меня нет статистических данных. На мой сугубо личный взгляд, мне кажется, что у нас довольно инфантильная нация. Следующее поколение становится более ответственным, не перекладывает всё на окружающих, на государство, надеется только на себя.

Долгое время я боялась делиться подробностями психотерапии, диагнозами, но потом поняла, что таких как я много. Поэтому начала рассказывать об этом в блоге, вдохновляя тем самым читателей заниматься своим ментальным здоровьем.

Психотерапия ещё и помогает мне в творчестве. В своём художественном опыте я затрагиваю эфемерные вещи, связанные с ощущением себя в мире. 

Какие социально-значимые темы ты затрагиваешь в своём творчестве?

— Насилие и депрессию я затрагивала, потому что это часть моего личного опыта. Допустим, у меня есть полотно «Алёна», оно выполнено на ткани, на ней изображена Васнецовская Алёнка, которая сидит у озера. Она вся покрыта пупырчатой плёнкой. Эта работа и посвящена домашнему насилию. В первом браке у меня был опыт домашнего насилия, как раз там я и обратилась в психотерапию. Сейчас я понимаю, что жить после этого можно, главное не замыкаться в себе и придавать эту историю огласке.  Это касается и твоего внутреннего ментального состояния: когда ты проговариваешь вслух, тебе становится проще. 

Больше всего меня волнует тема отцов и детей. Пока не знаю, насколько у меня получается выражать это в творчестве. Но я ищу небанальный язык, как выразить то, что меня действительно беспокоит — как взрослые люди воспитывают своих детей. 

Мама, наверное, обидится, когда будет это читать, но мои родители не были лучшими на свете, ровно как и все другие. Нет ни одного идеального родителя. 

Я родилась в 90-е, у родителей был переломный момент, потому что страна разрушалась. Не было психологов, не было специалистов, поэтому нас воспитывали как могли. Мы можем только попытаться изменить собственное отношение к этому, родителей изменить мы не можем. Меня волнует эта тема, какую ответственность должны взять родители за воспитание. Я сознательно пока не завожу детей по этой причине. Мне кажется, что я довольно инфантильная для того, чтобы выпустить в мир человека, обеспечить ему безопасность и счастливую жизнь. Эта тема волнует меня больше остальных.  

Инфантильность нации мне хотелось бы искоренить, но я понимаю, что это очень сложно. Каждому человеку, в каждую семью России нужен психолог. Все были бы счастливее, потому что умели бы проговаривать, чего они хотят.

Опыт психотерапии помогает при общении с другими людьми найти те темы, которые ты можешь потом использовать в художественной практике. Любой художник – это человек, который тонко чувствует. Очень часто он не умеет проговаривать это. Он может построить образы в голове, выплеснуть на холст, сделать художественный объект. Но даже когда ты тонко чувствуешь, тебе надо уметь об этом рассказать.     

Возвращаясь к тому, каким должен быть современный художник. Он должен уметь рассказывать, что он делает. Меня бесят художники, которые говорят: «Я не буду ничего описывать, я художник, я так вижу, как сами видите, так и описывайте работу». Я думаю, блин, ты это придумал, что-то почувствовал, и у тебя не хватает сил, смелости, чтобы мне это объяснить? Я не хочу быть таким художником. Когда с помощью психотерапии я начала понимать свои чувства, у меня получилось и объяснять свои работы. 

Я начала понимать, какое состояние хочу отобразить, какой использовать цвет. У меня есть личные ассоциации с каждым цветом, допустим, красный — сила, и я его довольно редко использую в своих работах, потому что у меня нет пока таких тем. Зелёный — я просто терпеть не могу, не люблю ни в каком проявлении, кроме зелёной травы или зелёной листвы. Поэтому, когда мне нужно изобразить что-то гадкое, я использую зелёный. У меня есть диптих, где изображены я и младший брат, мои воспоминания из детства, в период, когда я была в переходном возрасте. Мы нарисованы в зелёных тонах. Когда я создавала эту работу, мне было неприятно на неё смотреть, но я понимала, что мне нужно это прожить. Сейчас, эта работа, кстати, одна из моих любимых. Голубой ассоциируется с силой, спокойствием, умиротворением, в то же время с хаосом, это связано с водой.

Я научилась понимать, что я чувствую, и описывать это. Мне кажется, это важно для художника. Психотерапия здесь помогает очень сильно. 

Много ли тебя, как современного художника, в работах на заказ? Находишь ли ты какой-то компромисс с заказчиком?

— Поначалу, когда я писала на заказ, во-первых, я не понимала своей ценности и того, что я делаю. Во-вторых, я не была уверена в себе. Поэтому заказчики мною могли крутить и вертеть, я делала всё, как они хотят, по чёткому брифу, миллион правок. Естественно, это раздражает. Когда ты свободный художник современного искусства, тебе не хочется, чтобы кто-то диктовал, что и как тебе делать. Но для того, чтобы начать делать так, как хочешь ты, тебе, естественно, нужно наработать какую-то базу. У тебя должно быть портфолио, отзывы, либо просто богатая история, чтобы когда к тебе приходили и говорили: «Я хочу, чтобы вы нарисовали мне вазу с цветами, – ты мог ответить – Чувак, я не рисую вазы с цветами, прости». Либо можешь сказать, что нарисуешь вазу с цветами, но в своём стиле.    

Больше всего денег получают те художники, которые рисуют на заказ по собственным эскизам. Им платят за то, что они занимаются авторским. Человек, который рисует на заказ полностью под заказчика, – это всё-таки ремесленник. Это услуга, которую ты оказываешь кому-либо.

Последнюю работу по брифу я сделала в феврале 2021 года. После этого я зареклась брать заказы. Я потратила много нервов, и мне работа в итоге не понравилась, потому что заказчик немного исковеркал смыслы. Мне казалось что то, как я сделала её изначально, было гораздо изящнее, не таким поверхностным, чем после внесения деталей, отчего работа стала посредственной.

Сейчас я говорю «нет», понимая, что теряю хорошие деньги, но репутация гораздо дороже. Как только ты начинаешь гнаться за деньгами и делать всё под заказ, да, ты становишься богатым, но твоя репутация потом не позволяет тебе войти в элитарный круг. А в сфере искусства, мне кажется, это очень важно. 

Как оставаться художником и при этом зарабатывать? Насколько я знаю, ты много чего делаешь: читаешь лекции, записываешь курсы. Расскажи про монетизацию.     

— Если укоротить твой вопрос, получится «сколько ты зарабатываешь и как?». Основной доход у меня идёт не от искусства. Надеюсь, в будущем это изменится. Но пока это, наверное, моя самая маленькая часть дохода. Больше всего я получаю за то, что веду социальные сети для нескольких аккаунтов и снимаю ролики для YouTube-канала производителя красок.  

Я уверена в том, что если сам человек не хочет научиться, ты его ничему не научишь. Поэтому лекции я провожу с той подоплёкой, что «я вам дам план, а вы делайте сами». Лекции хорошо покупают, всё происходит онлайн.

Ещё я делаю мерч. Он приносит хорошие деньги, наверное, 40% от всего дохода. Я пишу картину, она обрастает легендами и историями, потому что я показываю процесс, как создаю её. Рассказываю о ней подробнее, откуда взялась идея, люди начинают постепенно в картину влюбляться. Когда работа готова, один человек её покупает, все остальные жалеют, а я копии не делаю. Поэтому картину я или сканирую, или фотографирую, переношу на футболки, значки, наклейки. Это помогает мне держаться на плаву, а людям, которые не могут позволить себе картину, приобрести «piece of art», недорогую замену. Искусство – это недёшево. 

Для того, чтобы делать своё искусство, тебе нужны деньги. На реализацию каждого проекта уходит много денег. Раскрою цифры. Первое оформление шара, который стоит в метро (речь о макете шара Бухгольца на выставках «Проекта М» в омском метропереходе; прим. ред., об этих выставках мы писали здесь, здесь и здесь), стоило в районе 30 000 рублей, второе — 60 000 рублей, то, что сделано сейчас — 63 000 рублей. 

Нынешнее оформление шара, с зеркалами, моё самое любимое. Почему-то очень хочется потрогать эти короба со стеклом. Я понимаю, что не могу потрогать…

— Можно потрогать. Это очень круто, значит, что свою задачу я выполнила. Все мои работы нужно трогать. Ткань я использую специально, потому что с ней мы сталкиваемся ежедневно. Одежда, полотенца, постельное бельё. Текстиль — то, что хочется потрогать. 

Я не озвучиваю нигде, что мои работы нужно потрогать, но вижу, что люди пальчиком где-то щупают. Для меня очень важно сломать 4-ю стену между зрителем и художником.   

Есть такой стереотип, что художники находятся отдельно от остальных людей, они особенные, живут в иллюзорном мире. Мне хочется, чтобы между художником и зрителем не было барьера.

Современное искусство может быть другим. Есть такой термин «партисипаторность». Он подразумевает, что зритель должен взаимодействовать с объектом искусства. Задача объекта заключается в том, чтобы его потрогали.  

Расскажи подробнее про твоё сотрудничество с «Проектом М». Например, как ты туда попала, как пришла идея создать этот постоянный шар.

— Изначально я была приглашённым художником. Шар подразумевался как место для оформления разными художниками, но так вышло, что я его приватизировала. Для меня было важно поучаствовать в таком значимом для Омска проекте. Я понимала, что если я здесь сделаю себе имя, то в другие города и страны мне будет проще пробиться. 

Это классная история для художников. Не совсем правильно думать, что в родном городе ничего не добиться и нужно куда-то лететь. Сначала добейтесь чего-то здесь, благодаря этому в другом месте будет гораздо проще. В Омске не так много людей, и сделать себе имя достаточно просто. (О том, что Алёне нравится и не нравится в Омске можно также прочитать в нашем выпуске «Омичка о городе» с ней.)

В «Проекте М» я сказала, что хочу участвовать в выставке долго, а настоящий шар Бухгольца, если что, моя любимая скульптура в городе. Я обнаглела, пришла к организаторам и сказала: «Отдайте его мне». Потом я ещё обнаглела, и сказала, что хочу ещё одну работу на выставке делать. Благодаря моей наглости, у меня на каждой выставке по две работы. 

На первой выставке была одна работа, когда ещё не было шара. Висело полотно с девочкой, леопардом и птицей, которые борются с консервными банками. Прикольно было, что каждое поколение поняло эту задачу по-своему. Молодёжь решила, что они борются с консерваторами, а старшее поколение, что с мусором и загрязнением природы. Это интересная история восприятия разными поколениями, насколько они умеют считывать смыслы.  

Спустя полтора года я снова обнаглела, пришла к организаторам и сказала, что у них отстойный блог, я умею его вести, давайте попробуем. Организаторам понравилось, я прикипела к этой работе и веду его на постоянной основе. 

И в заключение: что главное в творчестве?

— Быть честным и не воровать. Забудьте фразу «воруй как художник». Вдохновляйтесь, но не воруйте. Изучайте своих конкурентов не на предмет того, чтобы копировать, а чтобы не повторяться. 

Что главное в жизни?

— Быть собой. И не врать себе. Я за честность, чтобы не обманывать ни себя, ни других людей. Мне кажется, в этом сила. 

 

                                                                                                                                   Анна Воробьёва

 

Читайте также:

Подборка статей «Трамплина» об омских художниках