Омский прозаик Николай Олигер: исследователь несвободы. Медиа «Трамплин» Омск

Дата публикации: 30.03.2022

Юбилей Николая Олигера не отмечают в омских СМИ. В нашем городе нет ни музея, ни библиотеки, ни улицы, названных его именем. О нём не пишут трогательных очерков в литературных газетах и не снимают любительских роликов на YouTube. И хотя бы поэтому, как ни странно, он стал героем этой статьи. Чтобы кто-то узнал, прочитал и запомнил. Его имя – Николай Олигер.

Современники Олигера вздыхали о нём: «Потонул в андреевщине, в достоевщине, в моде на порнографию, в антибольшевистских настроениях…» Вздыхали и сокрушались, полагая: не поддавайся он влиянию, дай волю своему таланту, был бы самородок. Но и такой «потонувший» нравился он Горькому и Короленко, добивался встреч с Шаляпиным и Буниным. А уже в наше время – попал в новый сборник «Никто не хотел умирать» (2019 г.) в компании с Леонидом Андреевым.

Ещё одна судьба человека XX века

Его путь начинается в Омске. Мальчик Коля родился в семье обрусевших немцев, его отец – Фридрих Рейнгольд – был военным аптекарем. Позже, когда началась первая война с Германией, писатель будет стыдиться своих корней и сменит отчество на «Фёдорович».

Осенью 1898 года Олигер и его друг организовали на базе омской гимназии кружок для обсуждения литературы и научных статей. В этом была большая потребность: учеников возмущало, что десятки часов их обучения уходят на древние и мёртвые языки, когда как естественным наукам и современной литературе в учебной программе нет места. Иван Михайлович Майский, одноклассник Олигера, в своих мемуарах так цитирует обращение Олигера к учителю: «Все лучшие мысли древних давно уже восприняты и развиты новейшими европейскими авторами… Надо изучать новые языки, на которых они писали! Теперь не XV век. Вы сами нас учили, что «Tempora mutantur et nos mutamur in iilis» [Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними]».

Начиная обсуждать художественные и научные работы других авторов, через год ребята перешли к чтению собственных произведений. Однажды молодой автор и бунтарь Олигер подговорил участников кружка изготовить и расклеить по городу антимонархические листовки. За сочинение на тему «Литература екатерининской эпохи», в котором он резко раскритиковал правление Екатерины II, Олигер получил две оценки — 5 «за литературную форму» и 1 «за возмутительное содержание». Тут, наконец, было принято решение исключить нарушителя спокойствия из гимназии. Семья отправила его в Саратов.

В Саратове он уже всерьёз включился в революционную борьбу. Так рьяно, что даже в какой-то момент был вынужден бросить учёбу и тайно бежать в Австро-Венгрию — в Краков. Осенью 1900 г. вернулся в Омск, а уже с конца 1901 г. по середину 1902 г. находился в тюрьме. И здесь, по старому сибирскому обычаю, знакомому нам по биографии Ф.М. Достоевского, писатель набирается опыта и становится только глубже и способнее.

Срок не повлиял на революционные настроения Олигера, и он не выходил из борьбы, несмотря на новые заключения. Но сильнее оказалось влияние революции 1905 года: разочарование охватило бунтующего, страдающего интеллигента. В 1906 году он приезжает в Петербург и вкладывается в карьеру литератора. Выходит множество его рассказов под псевдонимами и под настоящим именем – не все дошли до наших дней.

Так впоследствии Олигер не принял и революцию 1917 года. Мечта сбылась: история сдвинулась с места, но ринулась совсем не в том направлении. Он уплывает в китайский центр русской интеллигенции – город Харбин (о нём я уже говорила в статье об Алексее Ачаире), а в 1918 году переехал в Читу. В эти годы он работал редактором разных газет, под псевдонимом Н. Оль выпускал статьи с критикой большевиков. Но, судя по тому, как он менял места работы, и здесь ему стало трудно находить единомышленников. В 1919 году Николай Олигер умирает от туберкулёза в возрасте 36 лет.

Литературное наследие

Что он оставил после себя? Что затерялось в гуле революции, под давлением официальной литературы? Самое известное его произведение – утопический роман «Праздник весны». Приторный и символический, он привлекает внимание исследователей, но никого особенно не трогает за душу.

Все статьи об Олигере пестрят упоминанием его провокационных, чуть ли не «порнографических» в своей натуралистичности, рассказов. Самым ярким примером называют рассказ «В часы отдыха», но мне не удалось найти его в свободных интернет-источниках. Находила только легкий романтический фельетон «Творчество»: о том, как прозаик и поэт закрутили курортный роман с одной женщиной, но рассказывали друг другу о ней так, будто влюбились в двух разных.

Наиболее интересен другой его популярный опус – рассказ «Смертники». Один из нескольких рассказов о тюремном заключении, впечатление о котором складывалось у Олигера в омской и уральской тюрьмах.

Воспеть свободу, говоря о несвободе

Современного читателя по-настоящему могут увлечь 3 рассказа нашего земляка: «По амнистии», «Один» и «Смертники». Они интересны с исторической, философской и психологической точки зрения. Эти страшные, натуралистичные, во многом мрачные вещи по-своему символичны и поэтичны.

Рассказ «По амнистии» можно найти только с дореволюционной орфографией – это придаёт чтению особую атмосферу. Это короткая зарисовка о том, как людям не посчастливилось освободиться из тюремного заключения в эпоху революционных настроений. Всё время читателя не покидает ощущение, что человек никогда не будет свободен и никогда не будет защищён от самой жизни, в особенности в острые моменты истории. Во многом эта история амнистированных выглядит как метафора тех самых революционеров, которые остались разочарованы новым жизненным порядком или даже пали жертвой нового режима.

Рассказ «Один» показался мне самым загадочным и непостижимым. Когда я только прочитала его, я была под глубоким впечатлением, но ощущала свою литературоведческую беспомощность. Сложно было понять, на чьей стороне автор: вполне возможно, что ни на чьей. Сложно было сформулировать авторскую идею: возможно, потому что идеей автора было задать вопрос. Здесь представлено 2 мира: мир заключённых втроём в одной камере и мир тихого узника одиночной камеры. Оба мира решились на общий бунт: объявили голодовку и потребовали лучших условий содержания. Затрагивается проблема силы воли, человеческого упорства. Автор пытается проникнуть в смысл бунта, смысл подвига, старается осознать ценность (или бессмысленность?) жизни и символизм смерти.

Рассказ «Смертники» работает с популярной библейской символикой: перед нами 13 заключённых, осуждённых на смерть. Конечно, тринадцатый – Иуда. Эти «последние люди» заключены в подвал монастыря, адаптированного под новые нужды – под тюрьму. Есть и второй мир – дом начальника тюрьмы, который отремонтировал розовую изящную комнатку для своей юной дочери-выпускницы. Довольно занятно экзистенциальный ужас пересекается с приторной идиллией. Никто не хочет думать о смерти. Каждый жаждет любви и знаний. Каждый хватается за последние радости и за надежду. Каждый, даже последний человек, заслуживает жить. А выпускница гимназии должна влюбляться, ценить своих родителей и не думать ни о чём плохом. Но всегда ли случается так, как должно?

Может все эти рассказы и смотрят на разных людей под разным углом, но вывод напрашивается здесь один. Пусть тюремное заключение станет метафорой человеческой несвободы, пусть это будет реалистическая картина мира начала XX века – всё одно. Несвободный человек страшен и противоестественен. Это особенно хорошо видно здесь – во вселенной Олигера. И ему невозможно не поверить.