На самом деле мне нравится калечность, потому что это прекрасно. Интервью с омским поэтом Алексеем Горбуновым

 В рубрике «Не зря» мы беседуем с омскими поэтами. Нашими героями уже были Екатерина Овчинникова, Александр Галахов и Виктория Заборских. Сегодня гостем рубрики стал Алексей Горбунов.                

Алексей Горбунов приехал в Омск из Рыбинска – города в Ярославской области. В Сибири он нашёл семью, работу и близких друзей. Лёша не только актёр театра «Арлекин», но ещё и поэт, известный своими выступлениями на творческой платформе «Высь». Правда, поэтом Алексей себя не считает.

Ты помнишь своё первое стихотворение? Когда ты его написал?

— Да. Первое такое уже собранное стихотворение, оно о смерти моего знакомого, который умер в апреле…уже не помню, какого года. Я был в классе 8-м или 9-м. Близко я его не знал, но просто весь апрель у меня как-то связан с этим. Тогда две смерти у нас школьные были. Еще один мальчик, ему было 12 лет, он просто со стройки упал, где мы играли в догонялки. Я написал стихотворение под впечатлением от этого. Ну и отношения с Богом мои. Я ходил в Воскресную школу, верил в Бога лет, наверное, до 12-ти. Дальше я уже начал как-то зреть, может быть, я ещё и вернусь к Богу, это неизвестно. Всякое может в жизни случиться. Если Бог помогает людям жить дальше, то почему бы и нет? Я не против.

У тебя есть стихотворение о родном городе, школе и учителях. Написано скорее негативно: «Мне учителя пророчили в Рыбинске жить до седин, мол, просрочен твой билет в жизнь, где ты обеспечен». У тебя были плохие отношения с педагогами?

— Внутренне да, были нехорошие. Я в конфронтацию вступал раза два, в такую прямо открытую, с учителями.  Чувство справедливости сильно играет во мне порой. И в школьные годы некоторых учителей, так сказать, унизил.

Как ты думаешь, почему человек, который должен быть наставником, вызывает столь плохие чувства у ребёнка?

— «Совок», дело в «совке». Я учился в обычной школе. Учителя очень мало зарабатывают, их обременяют бумагами. Они только до шести вечера бумаги разгребают, а учат детей в первой половине дня. Очень старые взгляды, непрогрессивные. У нас классный руководитель очень хорошая на самом деле была. Но она была очень хорошая для…детей из плохих семей или для ребят из коррекционного класса, который она параллельно вела. И на самом деле для коррекционного класса она идеально подходила. Она их шпыняла, настраивала на то, что нужно идти работать, оставаться в Рыбинске. И они пошли, работают где-то на заводах. А для более-менее умных детей, каковым я считал себя и некоторых одноклассников, она не очень подходила, потому что принижала их. Вот когда я хотел поступать в театральный, то думал поехать в Москву, а она меня отпускать не хотела. Говорила: «Какая Москва? Кому ты там нужен?» Про Ярославль тоже так говорила. Но в итоге я поступил. А учителя вроде как гордятся. Но их взгляды не изменились. Они как сидели там, так и сидят.

Когда ты в последний раз был в школе?

— Года два назад. Я где-то два раза в год езжу на родину.

 

Ты поступил в Ярославле. Какими были там преподаватели? Ты чувствовал, что это совсем другие люди?

— Даже можно сказать так: я учился на 3-4 в школе. А институт я окончил с красным дипломом. И мне кажется, что это только за счёт педагогов, которым тоже особо там не платят, но они волшебные. Они питались нашим творчеством, своим творчеством. Я попал в творческий коллектив, мы постоянно что-то делали. С девяти до девяти у нас были пары. Ещё нужно было делать этюды, как-то жить, с кем-то спать и с кем-то пить. И всё мы успевали.

Сейчас ты работаешь в омском «Арлекине». Кого в тебе больше — поэта или актёра?

— Я больше чувствую в себе актёра. Я пишу, когда пишется. Если есть какая-то тема или какое-то состояние души. Когда хочется что-то сказать, я могу написать стихотворение. Просто написал и забыл. Вернулся, опять поймал какое-то настроение, что-то поправил. И публикую. Но я давно не писал. Как-то не особо идёт. Дело, наверное, в том, что в жизни у меня всё хорошо, мне всё нравится.

Ты пишешь, когда происходит что-то плохое?

— Как Егор Летов говорил: «Я никогда не писал в хорошем настроении». Я могу прорабатывать стих, но обычно я этим не заморачиваюсь. Что-то рождается, и оно родилось именно так, даже если это как-то калечно. На самом деле мне нравится калечность, потому что это прекрасно. Я могу на несколько состояний раскидать стихотворение. То есть я написал какие-то две строчки в каком-то состояние, через месяц я написал две другие. Так и создается потихоньку.

Вернёмся к первому стихотворению: ты его читал кому-то?

— Читать я его начал уже в Омске, мы сидели у Александра Галахова (омский поэт – прим.ред.) дома. Саня сказал, что ему понравилось, особенно начало. А так…я очень стеснялся, потому что я не чувствую в себе поэта. Какой я поэт?

А как у тебя строились отношения с омским творческим проектом «Высь»? (Организация устраивает творческие вечера в Омске, приглашая на них всех, кто хочет выступить перед аудиторией)

— Мы пришли с Сашей Галаховым слушать однажды стихи на «Высь», мне там понравилось. Послушали Галахова, потом мы пошли в какой-то бар, не помню, как назывался. Я выпил и ужасно себя вёл. Я редко так себя веду на самом деле. А потом я подал заявку и выступил. Понравился вроде – меня звали в следующие разы. И потом я, наверное, через выступления 3-4 выступил со своими стихами. Было очень волнительно – страшно читать, забывать. Знаете, страшнее мне забыть Рыжего на сцене, чем свои стихи. Но свои стихи волнительно читать, потому что ты про них знаешь, ты транслируешь себя. Вот такого, какой ты есть. Ты уже написал это стихотворение, и ты себя же и воспроизводишь. А читая какого-то Гумилева, ты воспроизводишь свои ощущения через его поэзию. Я не люблю себя раскрывать, если честно. Я такой… в себе.

Спустя некоторое время волнение от выхода на сцену ушло?

— Я стал как-то спокойнее к этому относиться, мне стало безразлично мнение людей. И я считаю, это очень хорошо. Когда я начинал выходить на сцену ещё в школе, я очень боялся – а что подумают? А сейчас я заново прошёл эту стадию со своими стихами, только быстрее. Кто-то их не понимает, кто-то говорит, что это фигня или что это круто. Я отношусь ко всему одинаково холодно.

С чем ты выступал в школе?

— У нас был коллектив – актёрский кружок. Мы делали на мероприятия сценки, даже спектакли минут на сорок по рассказам Тэффи. Меня запрягали, конечно, рассказывать стихи патриотические на 9-е мая. Говорили: «Горбунов, ты зазвездился», – а потом говорили: «Алексей, ну ты же прочитаешь? У тебя хорошо получается».

Ты можешь выделить определенное свое стихотворение? Наиболее значимое.

— Однажды я написал стихотворение, когда ехал в такси. Написал за минуту. И мне показалось оно очень символичным, немного мой Танатос сработал:

Пусть берег скалами скалится,

Родные скулами жилятся.

За мной приехала конница.

Пусть море волнами пенится,

Возможно, родится из них Афродита.

По сути – ничего не изменится.

На деле – это всё, что мне надо 

(пунктуация и орфография автора сохранены – прим.ред.)

Да, оно какое-то символичное. Но это про меня. Моё стремление к разрушению, смерти очень явно показывается в такие периоды жизни, когда я ухожу в какую-то депрессию. Знаете ощущение, когда тебе хреново? И ты делаешь что-то, чтобы тебе стало ещё хреновее.

На дно себя загоняешь?

— Да! То есть ты пробиваешь новое дно постоянно. Тебе не хочется выходить из этого. Хотя, наверное, это жалость к себе определенная. Я так уже давно не делаю, но порой это манит.

Каких поэтов ты читаешь?

— Раньше я считал, что мои три поэта - это Бродский, Пастернак и Рыжий. Сейчас я больше читаю Рыжего. Он мне импонирует. Да, у него есть какая-то поза, позиция. Но он настолько искренний, настолько иногда в душу тебе бьет, что читаешь и не можешь остановиться — перечитываешь и перечитываешь. Думаешь, как он так подобрал слова? Это настолько личное для него, субъективное, но оно даёт прямо под дых тебе, кочуя от жизненного опыта автора в твой личный.

А каких омских поэтов ты читаешь?

— Александра Галахова читаю. Если бы я писал такие стихи, то я был бы лжецом. Вот такие стихи мало кому пойдут. Мне кажется, Саня как раз-таки и живёт как поэт.

Жить как поэт - это как?

— Это гореть, наверное, гореть. Вообще есть люди, которые горят. Ты видишь, что они горят, пролетают, как кометы, и гаснут. После них остаётся только какой-то след. Я не готов жить, как поэт. Я не хочу этого. Я хочу жить счастливо. Мне кажется, чтобы быть поэтом, нужно быть, как минимум, несчастливым в каких-то вещах. И быть очень рефлексирующим человеком по многим поводам. Я человек с обостренным чувством справедливости, но уже давно никуда не лезу для того, чтобы просто крикнуть в воздух.

                                                                                                                                 

                                                                                                                                        Мария Слободчикова