Первое время меня часто били по рукам, говорили, что в театре так не делают... Наталья Швирст о своём пути и Доме актёра

В рубрике «Без маски» мы рассказываем об омичах и омских проектах, связанных с театром. Первыми нашими героями были Анна и Наталья Козловские, руководители театров «ШуМиМ» и «КС». Сегодня мы побеседовали с Натальей Швирст, заместителем председателя омского отделения Союза театральных деятелей России по развитию Дома актёра.

Наталья Швирст по первому образованию психолог, в театр она пришла уже в достаточно сознательном возрасте, и, по её словам, знание психологии очень помогает при общении с творческими людьми. Она рассказала нам о своём долгом пути туда, где сейчас находится, о том, как буквально бросила всё и отдала себя театру. Мы обсудили с ней необходимость образования в этой сфере и важность людей, которых встречаешь на пути. И конечно, поговорили о Доме актёра, о том, почему деятельность в нем в своё время затихла, и что сама Наталья делает для того, чтобы он преодолел кризис. Рассказала она и о самых знаковых его постановках, и о планах на будущее.

Расскажите о себе: как учились, как пришли к тому, что хотите заниматься именно театром?

— Это будет долгий рассказ, потому что заходов в профессию у меня было несколько. Ещё когда я училась в школе, биологию у нас преподавала жена Анатолия Звонова (Народный артист России, актёр омского ТЮЗа с 1970 года — прим. ред.). Она водила нас на экскурсию в театр, где показала закулисье, цеха. Тогда у меня впервые возникла тяга к театральному закулисью. Когда я поступала в вуз, даже не подумала о том, что могу получить профессию, связанную с театром. Как и у многих людей, у меня было неверное представление о театре, я считала, что там работают только актёры, о других профессиях я не знала. Насколько мне удалось понять себя, это должна была быть профессия, связанная с коммуникацией с людьми, а так как мой отец врач, у меня была потребность помогать людям. Стать медиком отец меня отговорил, это были 90-е годы, он сказал, что я всю жизнь буду нищей, что все студенты будут на пляже отдыхать, а я в морге сидеть. Поэтому я пошла учиться на психолога. Сейчас я не жалею об этом, потому что в театральном менеджменте знание психологии очень помогает в общении и со зрителем, и с творцами, и с актёрами. У творческих людей очень яркая индивидуальность, им не подходит бытовое общение, потому что слишком тонки и многообразны эти личности, нужно особое внимание им уделять, чтобы найти общий язык с ними, чтобы понять их. Профессиональная карьера моя развивалась успешно, я сначала занялась медицинской психологией, где мне удалось поучаствовать в создании инновационного отделения психиатрической больницы. В то время как раз возникли новые формы оказания психиатрической помощи. Я обучалась у канадцев в Москве, потом мы внедряли новые способы оказания помощи в омской больнице. Был очень хороший результат, нам дали самых тяжёлых пациентов, которые очень часто попадали в стационар, либо находились в стационаре больше полугода. Три года мы проработали, и большинство из тех пациентов либо вообще не попадали в стационар, либо были какие-то редкие госпитализации. Я тогда очень сильно выгорела. Я была ещё молодая и не понимала, что у меня выгорание. Дошла до того, что просто не могла идти на работу, – и я  написала заявление на увольнение. Руководство это очень плохо восприняло, потому что на меня были большие надежды, на мне было завязано много методических процессов. На меня обиделись, сказали вслед много плохих слов, заявили, что я предатель. Но я просто уже не могла, честное слово. Впоследствии, когда я уже анализировала произошедшее, то поняла, что это было обыкновенное эмоциональное выгорание. Три года я работала без отпуска, потому что повышенная степень ответственности, никакого отдыха, никаких профилактических мер.

Я пошла работать в коммерцию, в торговлю, занималась тренингами персонала, диагностикой руководителей. Там я проработала аж пять лет. Но тут  я стала понимать, что профессией психолога я овладела, у меня есть какие-то научные статьи, но это не то, на что я хочу потратить свою жизнь. Я чувствовала, что это ремесло, а не призвание. Тогда я стала искать, что бы я могла делать такого, чтобы чувствовать, что я не зря живу. Какие только я не исследовала профессии! Я даже училась играть барабанах, но вдруг вспомнила про те закулисные экскурсии. Я пошла на семинары по актёрскому мастерству, в то время с этим были большие проблемы, это был 2008-2009 год, такие студии были только для детей, взрослых после 25-ти лет уже не принимали. И тут мне сообщили, что Руслан Шапорин набирает такие семинары, я такая счастливая, позвонила, договорилась, пришла. Потом Руслан рассказывал с каким лицом  туда пришла, говорил: «У тебя застывшая маска была, улыбка, распахнутые глаза». Я не верила своему счастью, что я там, где я хочу быть. Занимаясь на этих семинарах, я поняла, что никакая я не актриса, но вместе с тем поняла, что у меня очень здорово получается организовывать, соединять нужных людей в нужном месте. Я начала помогать Руслану находить учеников на семинары, завела группы во ВКонтакте, в общем, занималась тем, что сейчас называется маркетингом, пиаром, и поняла, что в этом моё предназначение. Я познакомилась с огромным количеством творцов, которые остро нуждались в организаторах, администраторах, потому что они творят, а кто-то должен организовать встречу со зрителями. Первое время я публиковала у себя на странице всё, что связано с искусством в Омске, и многие мои подписчики говорили: «Спасибо, твоя стена как афиша, я захожу и уже знаю, куда можно сводить гостей, как провести вечер». 

Ещё долгое время я мучилась с тем, что я могу получать деньги только за свою работу психолога, а то новое, что я в себе обнаружила, было на волонтёрских началах. Была какая-то дилемма, я думала: «Вот это мой путь, я буду работать психологом, а в свободное от работы время организовывать творчество». Но я не останавливалась, искала возможности, мониторила вакансии в театрах. Однажды в театре драмы была вакансия уборщицы, я, решившись уже на всё, позвонила, чтобы хоть за что-то зацепиться, а там уже побольше узнаю. Написала резюме в ТЮЗ, там не было вакансий, я просто написала, что хочу быть администратором, мне никто ничего не ответил, а в драме уборщицу нашли уже. Я расстроилась, но продолжала искать.

И однажды в театре «Галёрка» я увидела вакансию «начальник отдела по организации зрителя», я радостная отправила туда резюме, пришла на собеседование, мне рассказали, что у меня нет профессионального образования, нет опыта работы в театре, что такую должность мне доверить не могут, могут только предложить стать распространителем билетов, а там посмотрят, как я это делаю и, может быть, когда-нибудь куда-нибудь я продвинусь. Вышла я в глубокой задумчивости, театр тогда был без здания, я думала, кому вообще нужны эти билеты. Пришла домой, семья мне сказала: «Ты с ума сошла, у тебя хорошая работа, сидишь в кабинете, эксперт, а тут ты будешь бегать по городу с билетами…»

Я продолжала искать, через год «Галёрка» снова выставляет вакансию, но уже им требуется заместитель художественного руководителя, должность выше, я опять отправляю резюме, хотя сейчас я понимаю, что это было безрассудство, потому что на такие должности берут людей более подготовленных. Меня опять пригласили на собеседование, там было указано, что у меня уже появился опыт, кроме организации семинаров, я участвовала в организации фестиваля современного искусства «Ноябрь. Всюду жизнь.», я там выполняла функции исполнительного продюсера.  Когда Владимир Фёдорович Витько (художественный руководитель «Галёрки”) прочитал о моём опыте, он так строго меня спросил: «Что это такое – современное искусство?» – я ответила, что это искусство, которое говорит о сегодняшнем дне, переосмысляет его. И тут он мне выдал тираду про использование матов на сцене, про всё, что в современном искусстве очень низкого художественного уровня, что ему шлют сотни пьес, он их читает и ни в одной пьесе не может найти того, что можно поставить. Мы так и разошлись, он сказал, что они позвонят мне, если что, но я понимала, что никто мне не позвонит. Спустя три дня прозвенел  звонок в 20 часов, мне на сотовый звонит сам Владимир Фёдорович, у меня сердце остановилось, я беру трубку, он спрашивает: «Поедете в Нефтеюганск?» – я отвечаю: «Поеду!» Он говорит: «Приходите завтра с трудовой книжкой». Я говорю: «Подождите, я ещё работаю, трудовую книжку только через две недели смогу забрать…», а он мне: «Приходите без трудовой, там разберёмся». И я прихожу, мне представляют руководителя, которого взяли на открытую вакансию, а меня взяли администратором, и надо было ехать на гастроли в северный город. За то время, пока я шла до театра, этот город изменился, мне сказали, что нужно будет ехать в Ханты-Мансийск, продавать билеты. Я была согласна на всё, и 6-го ноября я устроилась на работу в театр, а 12-го ноября была в Ханты-Мансийске, и у меня было 5000 билетов на 21 спектакль, ни один из которых я не видела. Дома меня опять не поняли, сказали, что я сошла с ума, дочке тогда было лет 11-12, она расплакалась, что я уеду на два месяца. 

Было тяжело, я должна была зачеркнуть свою профессию, но на семинарах мы проходили такой опыт, что нужно шагнуть в неизвестность и не бояться.

Я посадила своих близких, сказала, что мне невероятно тяжело сделать этот шаг, что они должны меня поддержать, а не топить, может быть, я ошибаюсь, у меня не получится, но профессия у меня есть, а здесь я могу стать счастливее. Они молча стали собирать мне вещи. В театре мне дали кипу документов, и главный бухгалтер меня всё время спрашивала, не боюсь ли я, я отвечала, что не боюсь, почему я должна бояться? За билетным столом мне всё время повторяли: «Только не потеряйте билеты!» Я уехала на два месяца в Ханты-Мансийск.

Долго Вы проработали в «Галёрке»?

— Да, почти шесть лет. 

И параллельно Вы учились?

— Нет, это позже было. Сначала я поехала в этот круиз, вернулась оттуда с успехом, и меня после этого вызвал художественный руководитель, я сказала, что прошло уже 3 месяца, как я устроилась, уже достаточно, чтобы что-то понять, какую-то обратную связь увидеть, то ли я делаю. Я думала, что получу обратную связь, которая предполагает моё развитие, но мне сказали, что эти гастроли показали, что я их человек, что у меня всё получается. Вскоре меня сделали главным администратором. Я стала работать, как мне кажется, антикризисным менеджером, потому что театр был без здания, мы играли всё время на разных площадках, большинство этих площадок были некомфортными для зрителей, они не понимали, где искать о нас информацию. В это время даже стационарные театры не выполняли госзадания по количеству зрителей. И в такой театр нужно было привести зрителя.

Я начала выдумывать всякие акции, мероприятия, события, делать что-то новое. Мне давали много свободы. Но первое время меня часто били по рукам, говорили, что в театре так не делают. 

За счёт того, что в театре очень организованная группа, люди объединены одной целью – служить театру, такой живой организм, меня очень многому учили. Владимир Фёдорович с его женой передавали мне очень много знаний о том, как работает театр, какие там есть особенности. Я всё это впитывала. 

Были, конечно, провалы. Был один очень серьёзный, когда я была на волоске от увольнения, но руководитель мудро смотрел на эти ошибки, делал так, чтобы я делала выводы. 

Во мне развился комплекс, что я не профессионал. И когда я увидела, что директор театра им. Вахтангова, Кирилл Крок, в Театральном Институте им. Б. Щукина набирает курс по театральному менеджменту, я решила, что я должна там быть.

Трудно было поступить?

— Нет, достаточно просто. Труднее было убедить своё руководство, что мне это нужно. Владимир Фёдорович сказал, что я и сама уже преподавать могу. Я сказала, что если у театра нет средств оплатить учёбу, то я готова за свои деньги ехать в Москву. Мне это нужно. Конечно, мне оплатили в театре учёбу, нас даже двоих от театра отправили. Владимир Фёдорович очень грамотный театральный менеджер, он не скупился на то, чтобы вкладываться в персонал, и это очень мудрое решение. Это один из залогов успеха этого театра.

Мы поехали поступать, и там со мной произошло вообще что-то невероятное. То, что я знала до этого – это были такие крупицы, когда такие мастодонты, как сам директор театра Вахтангова, его зам по финансам, зам по основной деятельности рассказывали, как правильно организовывать театральное дело, какие есть для этого инструменты, законодательная база. Меня просто разрывало изнутри от этих знаний, я поняла, что можно такие большие дела совершать, обладая этими инструментами.

В это время, спустя 13 лет скитаний, театр «Галёрка» обрёл своё здание, в котором он сейчас находится. В этот момент наши с театром цели не совпали. Театру нужно было осваивать новое здание, адаптировать спектакли, зритель шёл сам. Было не до инноваций в сфере организации зрителей.

И Вы уехали в Салехард? 

— Да, я почувствовала, что я тут пока не нужна, подумала, что если куда-то не применю эти знания, меня разорвёт. 

Почему в Салехард?

— Мне предложили. Позвонила моя знакомая, сказала: «Слушай, в Салехарде проводила семинар, они ищут такого человека, как ты, они хотят внедрить новые методы работы со зрителем, интернет-маркетинг, сайт».

На кого Вы там работали?

Культурно-деловой центр. По типу нашей Филармонии, потому что театра там нет, но есть два местных коллектива: танцевальный и вокальный, и они организуют гастроли театров. Этим коллективам нужно было организовать продвижение, чтобы они ездили на фестивали, чтобы они были заметны в России.

Почему Вы вернулись в Омск?

— Тут несколько моментов совпало. Во-первых, когда я ехала туда, я ехала на условиях, что долгий отпуск должен быть, и руководитель мне сказал, что 3-4 раза в год я могу бывать дома. 14-го марта я туда прилетела, а 27-го начался локдаун. Обещание выполнено не было, то есть дома бывать я не могла. Дочка у меня заканчивала на тот момент 11-й класс, у неё были трудности, маме моей 72 года, я за неё очень переживала. И я там чувствовала себя как в клетке, такая обстановка была там… Город маленький, страхов много, люди были очень зажаты. Я поняла, что персонал там абсолютно не готов к переменам, на это нужно положить года 3-4, чтобы полностью перестроить систему всю. Это было очень сложно ещё и из-за пандемии. Задача для меня непосильная – столько времени потратить на то, чтобы просто выйти в ноль. 

Чтобы не тратить своё время и время организации, я приняла решение о возвращении.

А Омск любите?

— Обожаю. Я вообще сейчас думаю, что какое-то помутнение было, как можно было уехать. Накануне я выпустила спектакль про наш город, «Хранители.Омск», через который мы делимся любовью к нашей малой родине. Это невероятно пропитанный обожанием Омска спектакль. Все удивились, как я могла выпустить такой спектакль и уехать из Омска.

Что больше всего Вы любите в Омске?

— Я настолько много всего люблю… Саму инфраструктуру. Я была во многих городах, Омск для меня наиболее удобно организованный. Здесь есть разные сферы реализации как в бизнесе, так и культурной сфере. Ты можешь здесь позвонить и встретиться с другом в любой момент, в Москве так не получится. Город очень красивый, мне нравится, что у нас есть историческая и современная части. Нравится, что в городе неравнодушные люди живут. В Омске никому не плевать. Конечно, есть и минус у этого качества, много нытья и критики.

Вы вернулись в Омск, и Владимир Фёдорович предложил Вам должность заместителя председателя Омского отделения Союза театральных деятелей России по развитию Дома актёра?

— На самом деле я не знала, какая будет должность. Он мне позвонил, спросил, не устроилась ли я ещё, я ответила, что нет. Он говорит: «Выходите 14-го января на работу в Дом актёра, там нужен антикризисный менеджер». Я сразу согласилась, потому что хорошо знала Дом актёра.

У Дома актёра хорошая история. Ему в 2024 году будет 50 лет,  и  в конце 80-х, в 90-х он был очень популярен. Почему он отстал?

— Не бывает одной причины. Во-первых, мир начал меняться таким образом, что у людей отпала надобность в личных встречах. Это место было популярно, когда в городе было всего 4-5 театров, и люди встречались, чтобы делать какие-то внерепертуарные вещи, то, что они в театре не могут делать, или просто встретиться, провести время. Постепенно потребность в этом месте перестала быть важной в той форме, в которой была раньше. Пришло время пересмотреть, переосмыслить.

И Ваша задача – понять, в каком виде он сейчас востребован?

— Да. Найти какие-то новые смыслы, понять, для чего нужен Дом актёра городу, театральному сообществу и зрителям.

И с чего Вы начали?

— Во-первых, я начала диагностировать, чем можно наполнять это с точки зрения творчества, насколько у творческих людей есть потребность здесь что-то реализовать. Во-вторых, я начала исследовать, как к Дому актёра относятся обыкновенные люди, которые не связаны с театром. И в-третьих, я начала разрабатывать стратегию нового смысла Дома актёра.

Сначала я сама стала проявлять активность, предлагать творческим людям здесь что-то сделать. Первым пришёл Степан Дворянкин с идеей поставить моноспектакль по пьесе, которую он нашёл, которая ему нравилась, которую ему хотелось представить на сцене. Я сказала: «Да, конечно!» – обрадовалась, что первый человек сам проявил инициативу. Он начал заниматься постановкой этого спектакля, потом сказал, что надо добавить живой музыки, у нас как раз в это время выступал с гитарой микс Евгений Русинов. В пьесе есть кошка, Степан долго думал, как её реализовать: то ли куклу брать, то ли с вымышленной кошкой разговаривать. Потом он сказал, что кошкой будет балерина. Моей задачей было обеспечить процесс постановки, начиная с реквизита, репетиционного времени. Как и в любом частном театре, я выступала в нескольких ипостасях: помощник режиссёра, реквизитор, маркетолог, PR-специалист. Спектакль получил название «Моя Catherina».

И когда он выпустил этот спектакль, это был фурор, невероятный зрительский эффект. Такой поворотный был для меня момент, для Владимира Фёдоровича тоже, потому что мы сами себе доказали и многим людям, которые говорили, что наша задумка по восстановлению Дома актёра невозможна, что всё-таки это возможно. Эта площадка нужна творцам, сюда могут прийти зрители, которым будет интересно то, что мы делаем. Тогда  для меня это стало поворотной точкой, когда я внутренне поняла, куда идти и что делать, но не могла это сформулировать, чтобы донести чётко людям. После этого Союз театральных деятелей давал гранты на специалистов для театров, я написала заявку, и нам предоставили возможность работать над стратегией Дома актёра с Еленой Ковальской, она на тот момент была директором Центра им. Мейерхольда в Москве. Я подавала заявку на работу именно с ней, потому что Центр им. Мейерхольда – это тоже площадка, у которой нет своей труппы, они предоставляют возможность разным актёрским центрам работать на этой сцене.

В чём заключалась работа с ней?

— Она разрабатывала стратегию деятельности: какова наша цель, кто наши зрители, что должно происходить на сцене. Мы выиграли этот грант, и она четыре дня в 7 часов по Москве выходила со мной на связь в интернете. И ещё два специалиста от Союза театральных деятелей сопровождали этот процесс.

Она разрабатывала стратегию?

— Нет, она задавала нужные вопросы, дала структуру, по которой это всё выстраивать нужно, мы много обсуждали, она давала обратную связь, давала инструменты, что где нужно посмотреть. И тогда, за четыре дня, мы сформулировали нашу  миссию: мы независимая театральная площадка, продюсерский центр, который прокатывает собственные спектакли, продюсирует уже существующие, служит развитию театра. Мы для себя это поняли и начали двигаться в более правильном направлении.

Коллектив «Бенефис», о котором говорил Владимир Фёдорович на интервью год назад, ещё существует?

— Да. Он появился ещё до того, как Владимир Фёдорович стал председателем Союза театральных деятелей. Он уже очень давно предлагал Союзу производить свои спектакли. Чтобы производить собственные спектакли, нужно было зарегистрировать новое юридическое лицо, потому что целью Союза как общественной организации является оказание помощи членам Союза, поэтому он не может продавать билеты, создавать спектакли. Для этого организовали театр-студию «Бенефис». Там нет своей труппы, это просто юридически оформленная организация, через которую можно оформить создание спектаклей.

Расскажите подробнее о спектакле-променаде «Хранители. Омск». 

— «Хранители. Омск» я создавала, ещё работая в «Галёрке». Когда  мы задумывали уличный спектакль в наушниках, так называемый иммерсивный театр, мы сразу решили сделать его серийным и назвали его «Хранители.Омск» с возможностью продолжать эту серию. Через этот спектакль мы решили поделиться любовью к городу, потому что Владимир Фёдорович хоть и не коренной омич, но очень любит Омск. Он доказал свою любовь тем, что создал в нашем городе театр на ровном месте и даже построил здание. Этот театр стал точкой притяжения молодых артистов из разных городов. Я решила использовать эту тенденцию, вынести её через форму, которая интересна молодым, потому что не секрет, что в театр ходят в основном люди за 35-40. Хотелось бы поговорить о любви к городу и с молодыми, распространить эту любовь. И мы придумали такую форму, сделали первый спектакль. Потом была некоторая пауза. Ещё при создании первого спектакля была идея спектакля в трамвае, ещё тогда я узнала о существовании такой пьесы, ещё тогда поняла, что в Омске её надо поставить, потому что трамвай в Омске имеет особое значение. Уже тогда я задумала это, потом была пауза, когда я уезжала из города. И когда я вернулась, стала работать в Доме актёра, я решила продолжить эту серию, потому что считала, что она важна, очень большой отклик от зрителей. Они ходят на спектакль, так много благодарных слов говорят о том, что очень важно, что такой спектакль есть. Я поняла, что это важное дело, надо его продолжать. И уже в рамках работы Дома актёра мы продолжили эту серию, было затруднение с тем, что на начальной стадии это очень затратно и сложно в организационном плане. На первый спектакль к нам пришёл предприниматель и спросил, почему мы не делаем из этого бизнес, что это хорошая идея, которую можно масштабировать, делать франшизу. Я сказала, что я бы очень хотела развивать эту идею, но у нас нет для этого средств. Он ответил, что может достать средства, предложил вместе владеть этим продуктом. Я согласилась, конечно. Там речь идёт и об истории трамвая, и хранителями там стали Ирина Герлиц, голос омского трамвая, и Алексей Гализдра. Там есть история про отношения детей и родителей.

Когда планируется третья серия?

— В этом году мы запланировали два спектакля. Первый о Виссарионе Шебалине, которому в июне исполняется 120 лет. Уже у нас есть текстовая основа, сейчас ведём переговоры с несколькими режиссёрами. Это будет история о его детстве и юности. О том, что он прошёл в жизни, чтобы стать великим музыкантом и композитором, о том, что нужно не оставлять свои надежды, становиться тем, кем ты хочешь стать.

Второй спектакль – это «Бомбоубежище». Уже  больше трех лет я работаю над ним. Это спектакль – антиапокалипсис. Ещё в 2019-м году я поняла, что очень громко звучит тема о том, что наш мир очень хрупкий, что он зависит от нас с вами. Очень хотелось поговорить с молодёжью о том, что мы передаём им мир, и от них зависит, каким он будет. Мы нашли даже бомбоубежище и человека, который на достаточно приемлемых условиях готов нам дать это бомбоубежище для проведения спектакля. Много очень организационных моментов. Надеюсь, что осенью мы его выпустим.

И про «Портрет Дориана Грея» хотелось бы услышать.

— «Портрет Дориана Грея» – это следующая большая веха в нашей творческой жизни. Наверное, один из факторов успеха спектакля – это то, что артисты сами приходят с идеей, они сами хотят реализовать эту пьесу, сами решают, кто кого будет играть, какой будет композитор, кто будет режиссёр. Благодаря этому они готовы в 3 часа ночи носить декорации, репетировать, в них такой творческий запал, который создаёт уникальный спектакль. 

И к нам обратилась группа артистов, которые сказали: «Мы хотим сделать эту постановку, у нас есть режиссёр, у нас есть композитор, у нас есть художник, помогите нам поставить этот спектакль в плане организационных и финансовых вложений». Конечно, мы понимали, что толком у нас ничего нет, у нас пустая сцена, мало оборудования, нет цехов для изготовления декораций. Но мы почему-то согласились, сказали: «Давайте попробуем». Мы сами не знали, в какое плавание отправимся, много было пережито в процессе создания спектакля, но он получился невероятно зрелищным, красивым. Это  очень необычное исполнение романа Оскара Уайльда. Спектакль называется «Секрет Дориана Грея». Это не комедия. Почему-то есть предубеждение, что людям нужно смеяться, нужна комедия. Когда я училась у Крока, он говорил, что люди не могут смеяться 24 часа в сутки и не могут плакать 24 часа в сутки, поэтому в любом театре должны быть разные жанры на разных зрителей.

Вы говорили, что для него специально написали музыку?

 — Да, композитор Виктория Карловски написала музыку, и артисты там читают что-то вроде рэпа под эту музыку. Александр Анатольевич Гончарук играет на саксофоне, Степан Дворянкин исполняет акробатические номера на полотнах. Такая вот постановка, насыщенная необычными элементами.

Что ещё в планах?

— Планов очень много. Сейчас у нас готовится к постановке новый спектакль, который автор обозначил как моно-рок-опера, я такого жанра ещё не находила, но он его так обозначает. Может быть, ближе к выпуску ещё уточнится жанр, но пока это моноспектакль Олега Беркова, он называется «Жанна д’Арк», там будет использовано видео. Спектакль разделён на две части: суд, который идёт сегодня и историческая часть. Я сама ещё мало знаю, потому что он на начальном этапе создания. Сейчас организуют съёмки и проводят первые репетиции. Олег Берков будет петь.

Ещё есть несколько задумок, но я не знаю, насколько они реализуются, пока они только в планах. Мы хотим сделать спектакль-песенник в ресторане, меня вдохновил на это спектакль казахского театра «Артишок». Там будут использованы песни, характерные для Омска и районов Омской области, зрители будут сидеть среди артистов, пить чай и петь песни.

И также мы хотим выпустить спектакли для малышей от года до трех лет: познавательные спектакли на подушках, где они могут приходить с родителями, знакомиться с театром, познавать этот мир через театральные постановки.

Ещё есть идея спектакля для подростков, но это пока самый отдалённый план. Есть у меня пьеса, в которой мне нравится, как сам сюжет выстроен, но кое-чего в ней недостаёт. Пока это мифический план.

И уже артисты приходили с несколькими заявками, которые мы будем обсуждать, и, если это возможно, сделаем оригинальные спектакли.

Мы делаем упор на уникальность, потому что не хотим повторять государственные театры, которых у нас в городе много. Нам нужно делать что-то такое, чего нет в этих театрах, чтобы предоставить зрителю возможность увидеть, каким разным может быть театр.

На Вашей сцене играет ТЮЗ ещё?

 — Да, это нас спасло финансово, можно сказать. Потому что они арендуют у нас помещение. Это не решает всех наших проблем, но это хорошие подпорки для нас. 

— Также мы продюсируем театр танца «нОга» (интервью с его руководителем читайте здесь), потому что мы считаем, что этот театр уникален для города, не в каждом городе вообще есть театр современной хореографии. Их очень хорошо знают по России, но очень мало знают в Омске. Когда я впервые увидела их спектакль «Рыба», я вообще не представляла, что танец может быть таким шикарным. И уже тогда я стала мечтать о том, чтобы об этом театре узнали больше в городе. Я думаю, что через наше сотрудничество мы популяризируем этот театр так, чтобы как можно больше омичей узнали, что в нашем городе есть такой театр. Мы всё возможное делаем для этого, и я думаю, наши отношения будут развиваться. Люди приходят на спектакли театра «нОга» и спрашивают, из какого города они приехали. Почему-то у людей не связывается город и этот театр. И мы задумываемся о том, как сделать какие-то ролики в узнаваемых местах Омска, чтобы соединить в сознании людей город и современную хореографию, этот театр. 

В конце я обычно задаю два стандартных вопроса Первый — что главное в искусстве?

— Театр – это люди. Театр делают люди, их неравнодушное отношение, их внимание друг к другу, их зацикленность не на себе, а на процессе.

Что главное в жизни?

— Наверно, любовь. Любовь продолжает жизнь, любовь делает нас уникальными и позволяет увидеть мир, какой он многогранный, красочный. Когда ты смотришь на всё через призму любви, этот мир тебя радует, становится красивым, ты видишь уникальных людей, которые каждый раз тебя удивляют, раскрывают невероятные грани этого мира. А если смотреть через призму целей, достижения результатов, мир становится трудной работой.

 

                                                                                                                                 Анна Воробьёва

 

Читайте также:

Подборка материалов “Трамплина” о театре