Омск для меня — это родина общего сибирского панка: андеграундный художник Руслан Ватсон

Руслану Нурмагамбетову 22 года, а он уже успел сделать многое: за плечами Ватсона (псевдоним художника) бакалавриат философии ОмГУ, создание множества очень разных произведений искусства и организация проекта «Крупный сити». Мы встретились с Русланом в парке и, сидя рядком на скамеечке, обсудили, что такое концепт, для чего нужны границы в жизни и творчестве, как он стал художником, осмысливающим тему приграничья. Поговорили мы и о том, как важно для творца комьюнити и почему искусство не работает вне общества. Этот разговор что-то изменил в моём восприятии себя и мира, надеюсь, вы тоже почувствуете этот эффект.

Расскажи немного о себе. 

— Я выпускник ОмГУ, моя специальность — философия. Уже несколько лет занимаюсь изобразительным искусством — произвожу концепты, с 2018 года занимаюсь философским просвещением, организацией философских дискуссий. Это включает в себя философское кафе, прослушку (всё, что касается музыки), киноклуб, книжный клуб, подкасты. Являюсь членом арт-группировки «Крысиное молоко».

Ты говоришь, что многие твои работы это концепты. Что ты вкладываешь в это слово?

— Чаще всего у концептов нет центрального физического объекта — это неопределенная картина. Если мы переводим «концепт» как «понятие», то за этим закрепляется определенный список существенных признаков данного творческого высказывания. Творческого, потому что оно определено в какую-то форму, но не закреплено за конкретным объектом искусства. Концепт означает, что искусство может взять признаки объекта и тиражировать их.

Ты рассказывал о том, что Светлана Николаевна Оводова, кандидат философских наук из ОмГУ им. Достоевского, определила тебя как художника, который занимается осмыслением приграничья. Можно подробнее об этом и о твоём концепте ОМҚЗ. Почему это твой главный концепт, вполне понятно — ты по национальности казах, но родился в Омске. Однако многие люди другой национальности рождаются в России, но не избирают приграничье своим главным концептом. 

— Это обширный вопрос, который требует обширного ответа. Я всегда ощущал себя человеком русской культуры, но моё происхождение не давало мне покоя и доставляло ощущение отличности от других людей. Был случай, когда я, будучи пацаном 8-11-ти лет, шел по улице и мимо проходящий мужчина сказал мне: «Христос воскресе». Я не понимал, что мне ответить.
Если возвращаться к ОМҚЗ, то Омск для меня фактическая родина. Я живу здесь и я люблю Омск, но и Казахстан является формальной родиной моих предков. Это место моего народа, и я не могу его исключать. 

Я понимаю, что ты принадлежишь сразу двум культурам, но почему именно как художник ты избрал это своим главным концептом?

— Потому что я понял силу двух культур. Омск для меня родина общего сибирского панка. Этот дух андеграунда, дух панка живёт в Омске, и это его большая сила. Казахская культура в последние 7-8 лет выходит в массы в России. С детства моим фаворитным жанром в музыке был хип-хоп. И в определённый момент начали появляться казахские исполнители, которые начали не только производить музыку, но и визуально проявлять себя. Этот иной взгляд меня взбодрил, показал мне, что это надо нести в массы. Тогда я понял, что нужно искать свою особенность. Я всегда себя позиционировал как русский казах, омский казах, человек связанный с Казахстаном, но всё же я отсюда. Помню, когда я еще маленький приехал в деревню в Казахстане, дети на улице дали мне кличку «россиянин».

Получается, что тебя и здесь воспринимают как особенного, и в Казахстане воспринимают как особенного?

— Да. Что-то вроде «свой среди чужих, чужой среди своих», но не с негативной позиции. Формулировка «особенный» мне нравится больше. Даже когда вот элементарно общаешься с родственниками — свадьба, похороны - ты осознаешь, что мы национальное меньшинство. Мы сплоченнее — когда ты видишь своего, то будешь ближе к нему. Некоторая связь поддерживается и в России, и в Казахстане.

Давай немного обсудим твои произведения, которые мне больше всего понравились. Концепт под названием «Границы» — ты пишешь, что граница является важной характеристикой бытия. Почему границы так важны?

— Мы сейчас уйдем в философию. Прежде всего границы — это то, благодаря чему вообще что-то есть. Чтобы сказать, что у нас есть, это нужно отделить от того, чего у нас нет. Если мы берем классическую философскую оппозицию «качество-количество», то должны прежде всего определить «качество». Я сейчас смотрю на Мишель (собака автора этого материала — прим. ред.), и чтобы определить, что она собака, мне нужно отделить качество её собачности от несобачности. Это необходимо для понимания, мировоззрения.
Слово «граница» необходимо в определении чего-то, а определение это назначение пределов, границ.

Важны ли границы для искусства?

— Смотря о каких границах мы говорим. Этические границы ты ставишь себе сам. Искусство — это пространство. Ты понимаешь, что в нём намного свободнее, но у каждого искусства есть граница, которая банально выходит через отрицание. Мы знаем, что есть неискусство.

У тебя лично есть границы в искусстве?

— Банально не нарушать Уголовный Кодекс РФ. Я на последней своей работе, где переделал казахстанский флаг со всеми омскими элементами, написал дисклеймер «Данная работа не призывает к сепаратизму».

У тебя еще есть флаг «Омск 3812».

— Это баловство, несерьёзная работа. «Республика Омск», если переводить — фундаментальнее. Она работает с омским и казахстанским контекстом.

Очень много у тебя картин «Городские кочевники». Почему тебя интересует эта тема?

— Кочевое прошлое не отпускает. «Городские кочевники» — люди, кочующие в пространствах города. Город мне представляется местом, где есть закрепленные точки, и кочевники — это люди, погруженные в городское сообщество, в дух города, и они живут этим движением. Дух города — это то, что ты можешь взять с собой и распространить в пространстве, кочуя от одной точки к другой, распространяя его.  

Мне ещё понравилась картина с домом, взрывом и надписью «Здесь должен быть социальный подтекст, но его нет». Подтекст есть? Ты играешь со смыслами? 

— Банальная постмодернистская игра. 

Есть ещё у тебя работа «что для тебя красота?» Что для тебя красота? 

— Перво-наперво, это прямая отсылка к исполнителю «Масло чёрного тмина». У него есть этот одноимённый трек, в нём он в каждой строчке вопрошает: «Что для тебя красота?», через «или». Я не отвечу на этот вопрос, но для меня эта фраза выступает лозунгом современного искусства. Первое слово — вопрошание, а диалог, в том числе в искусстве, чаще всего строится с элементом вопрошания как к объекту искусства, так и к зрителю. «Для тебя» — это направленность, конкретная субъектность воспринимающего, лёгкость и неформальность общения, общение "на ты". «Красота» — эстетическая категория.  

Достаточно открытое произведение. Ты вступаешь в диалог с людьми, и их ответ — продолжение твоего произведение. 

— Да. И мне нравятся такие работы стрит-арт художников, которые либо задают вопросы, либо ставят главным тегом глагол в побудительном действии: «люби», «твори», либо вопрошают: «зачем?». Это не просто отстранённость. Можно банально начать романтизировать: человек может ехать в своих раздумьях, и слово «люби» подтолкнёт его… 

У меня так было недавно. Я ехала в маршрутке. Я обернулась, вижу закат и слово на плакате «люби». Меня это так вдохновило, что я тут же записала стихотворение.  

— Пожалуйста. «Зачем?» также может подействовать на человека. Непосредственное прямое обращение к воспринимающему – интересный современный ход. «Масло Чёрного Тмина» поэтому и стал одним из главных исполнителей в моём плейлисте. Те смыслы, которые я докрутил к этой фразе, мне и самому очень нравятся. Они куда активнее взаимодействуют со зрителями.

 

Уличное искусство непосредственно выходит на диалог с людьми и может их к чему-то побудить. Не всегда, конечно. Но отличается ли уличное искусство от картин, написанных дома? 

— Да. Во-первых, это нарушение закона. Есть опасность, есть мысли о том, где эта работа располагается. Картину ты готов увидеть. Уличная работа общается с прохожими, с неподготовленными людьми, а картина нацелена на повод — выставку, развеску и так далее. Конечно, может быть уличная работа, играющая в контексте города в определённом месте. Например, что-то на здании администрации города, этакое обращение. Но в этом и отличие. 

Ты говорил о том, что занимаешься каллиграфией.  

— В том числе и работа со шрифтами. Понятно, что есть Покрас Лампас, который подвёл к этому свою философскую концепцию — каллигрофутуризм. Он берёт ценностные установки тех самых футуристов и конструктивистов типа Малевича, Кандинского и так далее, и трансформирует их сегодня через графику, язык, графические системы, алфавиты. Он размышляет о том, как будет выглядеть знаковая система в будущем, когда мы придём к космополитизму. Меня впечатлила, как минимум, картинка, я начал экспериментировать в этом направлении. Где-то удачно, где-то не очень. 

Ты ещё расписываешь одежду. Ради чего ты это делаешь? 

— Денежка небольшая. Понятно, что я не плачу за материалы, клиент их полностью берёт на себя. Первое время я просто запрашивал цену. Снимал с себя всякую ответственность в оценке своей деятельности. 

Это момент тиражирования твоего искусства? 

— Для меня важно, чтобы люди, для которых я это делал, носили это. Чтобы они несли образы и ценности этой работы на себе. Где-то я работал с предложенным контекстом — заказом. Но рука-то моя.  

У тебя были коллаборации? 

— Да, с Марией Сушкевич. Это участница  арт-группировки «Крысиное молоко».  

А с кем ещё? 

— Андрей Ковалёв, омский художник, тоже член «Крысиного молока». Нашу совместную работу, «Гори ясно», мы символически выбросили. Сфотографировали в мусорном баке. Подписали как "junk art". 

Немного о «Крысином молоке». Общей концепции у вас нет, и вы просто поддерживаете друг друга? 

— Мы правда не распространяемся об этом лишь потому, что нечего распространять. Мы просто друзья, занимающиеся искусством. Кроме Миши Дронова. Он не производит объекты искусства, но является и менеджером, и иногда участником наших художественных актов. Он был на «Введении в “Крысиное молоко”», играл одну из ролей, читал открывающий текст. Он помогал нам снимать «Мы — художники». 

Немного о вашем перфомансе «1000 абстрактных лиц». Почему лица абстрактные? Это же конкретные люди, вы просто рисовали на улице портреты случайных людей? 

— Когда Мы рисовали на улице, мы это называли «Абстрактные портреты абстрактных людей». Лица абстрактные потому, что и изображение абстрактное. Андрей Ковалёв занимался фоном, у него с колористикой получше, чем у меня. Я занимался портретами самопальными инструментами — баночками из-под жидкости для вейпа, перекиси или хлоргексидина. Заливаешь туда краску — и рисуешь. Белой линией по цветному. Я рисовал людей, выделяя их отличительные черты. Но мы не брали за это фиксированную цену, пусть люди сами оценят. И абстрактно лишь потому, что портреты были не точны. В первый раз мы вывесили готовые работы, нарисовали друзей в качестве примера. 

Как-то ты сказал, что искусство не работает без общества. Нельзя просто сидеть дома и рисовать картинки? 

— Абсолютно. Поэтому я и люблю перформансы, Мне нравится общаться с людьми через средство под названием «искусство». Расскажу о названии «1000 абстрактных лиц». Собрано оно из двух частей. «Абстрактный» уже понятно, откуда — мы рисовали людей на картоне. «1000 лиц» — перформанс Киры Деляевой, моя хорошая подруга, арт-деятель, училась со мной на той же специальности, но на курс постарше, сейчас проживает в Краснодаре . Там у неё был перформанс «1000 лиц». Я обратился именно к ней. Форма была взята у неё. Куб, который был обтянут плёнкой, изнутри которого она рисовала чёрным маркером людей в своём стиле. Чаще всего — «one-line», одной линией. А мы пошли дальше. Поработали с пространством Дома Культуры, там было четыре колонны, вокруг которых мы натянули плёнку для теплиц, аккуратно залезли вовнутрь, рисовали с Андреем Ковалевым «портреты» людей, взяв микрофоны и что-то выкрикивая периодически. 

Я запуталась: вы же рисовали на улице?

— Летом прошлого года — «Абстрактные портреты абстрактных людей» на улице, в декабре — «Введение в “Крысиное молоко”». В январе-феврале 2022-го наша крайняя активность — «1000 абстрактных лиц».

 

Мы говорим много о других художниках в твоей жизни. Важно ли для художника комьюнити? 

— Кто-то может сказать о том, что существовали художники, которых поняли после смерти, у них не было комьюнити. Сегодня есть медиа, если ты не в медиа — ты незаметен. Есть академические художники, развивающиеся несколько иначе, но и у них есть своя важная для развития среда. Может быть разная дистанция с комьюнити, можно по-разному взаимодействовать. Даже если это художник, который раз в двадцать лет выйдет да покажет какой-нибудь перформанс, выставку. 

Вы сняли собственный видео-арт, где ты рисуешь картину и читаешь собственное стихотворение. Часто пишешь стихи? 

— Я не пишу стихи. Считаю поэзию мёртвым жанром. И говорю там об этом.

Мне запомнились строчки: «мы рисовали закрывши глаза, мы рисовали не открывши глаза». Ты писал это стихотворение о себе?

— Обо всех художниках.

Расскажи немного о твоём проекте «Крупный Сити». 

— У нас есть мантра, которую Мы повторяем на каждом мероприятии: «Проект “Крупный Сити” занимается философским просвещением и организацией философских дискуссий». Мы занимаемся организацией неформальных околофилософских мероприятий. Мы приходим, садимся в кружок, создаём дискурс, рамки и русло темы, и идём. У нас есть небольшие правила, связанные с неформальным общением. Мы ищем площадки без микрофона — это барьер в общении. Мы сидим в кругу, за исключением просмотра фильма. Высказываться не обязательно — можно просто слушать. Но мы стараемся набирать людей, которые говорят. У нас есть такой костяк говорящих голов. Вот такие формальные правила для неформального общения. Мы занимаемся интеллектуальным досугом, предлагая интеллектуальное действие вне образовательных структур в нетрадиционное время, выходные или вечер буднего дня, делаем мы это на грани дилетантства. Я стараюсь не принижать философию и не скатываться к скудоумию, но стараемся делать философию понятной для людей. Мы хотим собрать костяк людей с преданной фан-базой. Дело в том, что Мы ничего не делали полгода, предвосхитили современные события. В декабре мы провели последнее мероприятие. Сейчас всё возобновляем. Часто Нас воспринимали как придаток «Дома Культуры Меги», вследствие чего мы решили отдалиться от него, в хорошем смысле. Стараемся занимать новые площадки. 3 августа — мероприятие «Философское кафе» в чайной «ЧинаЧай» по улице Учебная 194. Послушаем спикера Кирилла Добронравова, пообщаемся — всё это в чайном сопровождении. Триста рублей без репоста, двести с репостом. Мы вынуждены ставить цену — чай не бесплатный, свет и ЖКХ тоже. Можно прийти, послушать про философию заборов, попить вкусный китайский чай. 

Кто из омичей тебя вдохновляет? 

— Дамир Муратов. Примером можно назвать Алексея Ремыгу. «Крупный Сити» появился, в частности, благодаря тому, что я ходил на собрания дискуссионного клуба «ЛЭТО» проекта «Полис», координатором которого выступает Лёша. Я был участником их дискуссионных школ. В последней из них я помогал с организацией, был участником оргкомитета, так сказать. 

Какими качествами должен обладать творец? 

— Уметь оправдывать искусство как искусство. Сделать настолько сильный творческий акт или объект, чтобы было и так понятно, что это искусство. Как мы во «Введении в “Крысиное молоко”». 

Какими качествами должен обладать любой человек? 

— Я боюсь универсалий. За четыре года философского факультета у меня сбился этический компас. Часто говорят о чем-либо, я не оцениваю это самое что-то как хорошо или плохо.

Что главное в жизни? 

Я не берусь утверждать. Жизнь больше нас как нечто. Была она до нас, будет и после нас. Если жизнь больше нас и движется, мы не можем её определить и создать границы, а если мы не можем её определить, то не можем и дать какую-то ценностную или смысловую оценку жизни. Я выбираю для себя ценности и смысл, но они не универсальный.

Какие у тебя ценности? 

Хотелось бы остаться в истории. Делать то, что нравится мне и понравится другим. Находиться на границе между прогрессивным и традиционным. Настаивать на своем, чтобы это никому не мешало, а может, даже помогало кому-то.

 

  Автор: Анна Воробьёва 

 

Читайте также:

Ниндзя, лигр, лошадки: обзор омского уличного искусства

«В своих рисунках я стараюсь передать состояние игривости и расширенных зрачков, как у кота, бегущего за лазерной указкой»: художница Саша Хохлова в серии материалов «Уличные»

То, что можно сказать словами, не надо рисовать. Художник Николай Молодцов

«Уличные»: WEDGE о стикерах, панельной безысходности и развитии личного бренда

Те, кто в России покупает искусство, великие люди. Художник Мария Шинкевич