Дата публикации: 21.02.2023
Бесценная копия: как омский музей помог спасти «Данаю» Рембрандта
В истории искусства конец XX в., помимо всего, запомнился как время вандализма. Картины обливали серной кислотой, резали, портили краской. Так пострадали полотна да Винчи, Малевича, Дюрера и Рембрандта. Реставрация работ последних двух мастеров потребовала колоссальных средств и времени.
Рембрандт ван Рейн, «Даная», 1636-1647 гг. Так картина выглядела до нападения.
Неизвестно, как сложилась бы судьба одного из шедевров Рембрандта – «Данаи», – если бы не копия картины, хранящаяся в запасниках Омского областного музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля, но 15 июня 1985 г. работникам Эрмитажа казалось, что мировой шедевр потерян навсегда. На их глазах с огромного – 185x202,5 см – полотна исчезала прекрасная женщина, изображённая в его центре. Серная кислота, выплеснутая на картину вандалом, поглощала «Данаю». Этого ему показалось мало, и мужчина дважды ударил в полотно ножом.
Преступником оказался житель Литовской ССР Бронюс Майгис, позже признанный судом невменяемым. Во время следствия он так и не определился со своими мотивами, рассказывая то о политическом протесте, то о ненависти к обнажённой натуре, то о желании привлечь внимание к своим проблемам. Личность преступника обросла легендами.
Часто можно встретить информацию, что помимо серной кислоты Майгис пронёс с собой самодельные бомбы, которые не стал активировать. Ещё пишут, что в каморке, в которой он жил, было найдено несколько репродукций картин с обнажёнными женщинами – якобы он планировал уничтожить любую из них. Как бы то ни было, отделался Майгис легко: его поместили в психиатрическую больницу в Калининградской области. Через несколько лет перевели на лечение в Литву, а вскоре после распада СССР выписали.
Бронюс Майгис так и не раскаялся. В одном из интервью он даже сказал: «Никакого сожаления о том, что я уничтожил шедевр мирового значения, я не испытываю. Значит, его плохо охраняли и берегли, если мне это так сравнительно легко удалось сделать».
Действительно, вандалу хватило нескольких минут. А вот чтобы исправить последствия случившегося за это время, реставраторам потребовалось целых 12 лет.
По горячим следам
Спасать «Данаю» начали сразу же после задержания преступника. Это была первая в стране порча картины серной кислотой, и у реставраторов не было алгоритма действий. Однако было очевидно, что первым делом нужно остановить химическую реакцию, поэтому картину начали промывать водой.
На следующий день в Эрмитаже провели совещание, на котором картину изучили искусствоведы и реставраторы, художники музея и сотрудники художественных факультетов МГУ. Первыми откликнулись специалисты Ленинградского технологического института и директор Института химии силикатов им. И.В. Гребенщикова академик Михаил Шульц. Его помощь в реставрации «Данаи» ценна тем, что он был не только талантливым химиком, но и художником. Таким образом, он знал о и технике масляной живописи, и о химических процессах, сопровождающих её.
Картина после нападения. На бедре и животе Данаи видны порезы.
Специалисты оценили степень повреждения картины в 27 %. Больше всего пострадало изображение Данаи, что характерно для повреждённых картин с обнажёнными женщинами. Стекающая кислота оставила на полотне безобразные потёки, заполняющиеся разъеденной краской. Центр картины представлял собой смесь бурых рельефных пятен, брызг и вертикальных натёков.
Такая бурная химическая реакция связана с тем, что кислота, разрушив слой лака, вступила во взаимодействие с пигментами – свинцовыми белилами, голубым азуритом и мелом. За счёт этого внутри живописных слоёв
начал выделяться углекислый газ, который устремился на поверхность,
увлекая за собой частицы краски.
Усугубляли ситуацию два глубоких пореза, один из которых достигал 12 см.
18 июня 1985 г. была создана государственная комиссия по спасению картины. Ущерб оценили в 200 тыс. рублей (при оценке шедевра в 20 млн). Сначала партийные работники пытались скрыть информацию от СМИ (особенно зарубежных), но когда стало ясно, что это невозможно, то они заверили общественность, что ситуация под контролем и реставрация завершится за год.
Специалисты такого оптимизма не разделяли, и дальнейшие события подтвердили их правоту: одно удаление с фигуры Данаи потёков кислоты, смешавшейся с краской, заняло несколько лет! И только после этого стало возможным оценить перспективы восстановления картины. Но до этого нужно было сделать важные шаги по сохранению самого полотна.
Первым делом нужно было укрепить краску на холсте. Благодаря тому, что кислоту сразу же начали деактивировать, она не прожгла само полотно и, что не менее важно, не иссушила его. Однако сама краска была повреждена и местами отслоилась от грунта. Чтобы сберечь её, реставраторы изготовили необычный клей – осетрово-медовый. Он применяется в реставрации для укрепления живописи, а в случае с «Данаей» ещё и помог нейтрализовать оставшуюся после промывки серную кислоту.
Реставратор Евгений Герасимов, 1993 г.
Холст, прорезанный ножом, продублировали. В этом плане «Данае» повезло: мощное деревянное крепление минимизировало удары ножа, не позволив преступнику изрезать полотно.
После этого была проведена большая работа по реставрации лака: где-то его слои сняли, где-то выровняли. Это позволило лучше изучить палитру Рембрандта, что также помогло реставраторам.
К концу 1985 г. эти этапы реставрации были завершены. Следующие полтора года реставраторы под микроскопом удаляли следы кислотной реакции. Последний шаг заключался в восстановлении самой живописи. И он вызвал среди искусствоведов споры.
Дискуссия о восстановлении
Параллельно с подготовкой к реставрации специалисты и искусствоведы начали обсуждать, можно ли будет считать восстановленное полотно принадлежащим Рембрандту. Многие не принимали «коллективного творчества», считая, что повреждённую картину надо очистить от следов нападения и законсервировать. В таких случаях картина навсегда переезжает в запасники, а в выставочном зале экспонируется копия.
Ещё одним вариантом предлагалась реконструкция «за Рембрандта», то есть максимально правдоподобное воспроизведение утраченных участков картины. Звучит довольно парадоксально по отношению к реставрации, но предложения такого рода нельзя назвать дилетантскими: во Франции таким образом дали вторую жизнь фрескам Пьеро делла Франческо и картинам Андреа дель Сарто.
Алексей Брянцев, бывший в то время старейшим реставратором в Эрмитаже, считал единственно правильным вариант консервации «Данаи». Он говорил: «Предложи мне хоть самый высокий начальник воссоздать и раскрасить Рембрандта – наотрез отказался бы. А с моими товарищами, выполнившими консервацию, у меня расхождений нет».
Однако консервацией дело не закончилось: живописные утраты было решено восстанавливать тонированием, то есть восстановлением цветов без прописывания деталей. Такой подход помогает и восстановить целостность изображения, и максимально сохранить авторскую работу. Главное здесь – попытаться собрать уцелевшие фрагменты живописи в единый образ и сохранить впечатление, которое он порождает.
Но прежде чем восстанавливать полотно, нужно было найти качественный образец. Поиски копий и фотографий начались сразу же. От варианта с фотографией в итоге пришлось отказаться: качественный снимок был найден (его сделали на выставке в Японии в 1978 г.), но не передавал всю полноту цвета. Поэтому вся надежда была на работы художников-копиистов.
Для реставрации «Данаи» было найдено шесть лучших копий. Самой близкой к оригиналу оказалась картина из музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля. Решающим фактором стал её размер: она всего на три миллиметра больше подлинника! Это большая редкость, поскольку схожесть размеров оригинала и копии у живописцев не приветствуется: подлинник всегда должен выделяться.
Работа неизвестного мастера
Об этой картине известно немного. В 1927 г. её передали картинной галерее Западно-Сибирского краевого музея. До этого она была частью коллекции художественных картин иностранной школы Государственного Русского музея. А ещё раньше – хранилась в музее Императорской Академии художеств, учеником которой и была написана в 1875-1876 гг. Его фамилию до сих пор не удалось установить: в документах не разобрать, то ли это Земцов, то ли Удальцов.
А ещё скопированную Данаю от оригинала отличает её тело.
Тюменский искусствовед Наталья Паромова комментировала эту особенность: «Конечно, у Данаи тело XIX в.: автор не смог передать то свечение, ту живость плоти, которую умели воссоздать художники XVII в.
Но свет, пространство, мерцание туфелек – всё передано прекрасно».
Знаменитая копия на выставке «Искусство и Химия» музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля, 2021 г.
После выделения картинной галереи в музей изобразительных искусств омская «Даная» находилась в его постоянной экспозиции до 1950-х гг. Она не просто давала возможность омичам увидеть репродукцию известной картины, но и была учебным пособием. Высокая точность исполнения и размер, близкий к оригинальному, помогали молодым художникам постигать мастерство Рембрандта.
Но из-за того, что копия была написана быстро и слои краски не успевали высыхать, полотно постепенно темнело. Поэтому картину на тридцать с лишним лет поместили в запасники. Исключения сделали в 1956 г., когда отмечалось 350-летие Рембрандта, и в 1977 г. – для выставки «Образ женщины в изобразительном искусстве». А после 15 июня 1985 г. омскую «Данаю» стали готовить к поездке в Ленинград. В Эрмитаж она попала в 1987 г., когда подлинник уже был готов к тонировке.
Реставрация «Данаи»
Реставрационные работы велись в Малой церкви Зимнего дворца. Спасателями «Данаи» стали реставраторы Эрмитажа Евгений Герасимов, Александр Рахман и Геннадий Широков. Секретарь госкомиссии по восстановлению картины Татьяна Алёшина занималась научно-методическими разработками реставрации.
Евгений Герасимов, Татьяна Алёшина, Александр Рахман и Геннадий Широков.
Исследование показало, что кислота разъела картину на разную глубину: где-то сохранилась авторская живопись, где-то – второй слой, а где-то был повреждён даже подмалёвок. Всё это предстояло соединить тонированием. Некоторые натёки на холсте было решено сохранить: их снятие означало бы и уничтожение авторской живописи. Поэтому кое-где на картине появился дополнительный рельеф.
Один из главных принципов реставраторов Эрмитажа – это возможность возврата экспоната к первоначальному варианту. Поэтому тонирование было отделено от авторской живописи слоем лака, а отреставрированная «Даная» прописана не столь чётко. Например, было решено не рисовать за Рембрандта покрывало у ног царевны.
Интересно, что теперь омская копия воспроизводит авторский вариант точнее, чем его отреставрированный подлинник,
поскольку сохранила детали, уничтоженные кислотой.
Реставратор Александр Рахман изучает натёки под микроскопом.
«Наши реставраторы работали только при дневном свете. Важно было ни в коем случае не дописать ничего за художника. Что можно восстановить – восстановлено, что нельзя – того нет. <…> Создаётся новое впечатление от картины, когда все её боковые части, весь фон вдруг стал по-новому виден», – прокомментировал такой подход Михаил Пиотровский.
Чтобы подобрать цвета для тонирования, реставраторы использовали колориметр. Проанализировав особенности дневного и вечернего света, прибор подбирал нужный оттенок. Таким образом картина сохранила авторские цвета. Однако её яркость изменилась: дополнительный слой лака осветлил полотно.
Научно-производственным объединением «Пигмент» специально для восстановления «Данаи» были созданы краски, аналогичные тем, которыми пользовались живописцы прошлого: ртутная киноварь и свинцово-оловянистая жёлтая краска.
В ходе реставрации была сделана интересная находка: в красочном слое обнаружилось измельчённое бесцветное стекло. Это не новаторство Рембрандта, а особенность живописи XVII в. Несмотря на это, у специалистов нет однозначного объяснения, для чего использовалась стеклянная крошка. «Практичная» версия говорит о том, что благодаря этому краска быстрее высыхала, а «физическая» – что краски становились более прозрачными, меняя свои оптические свойства.
Возвращение шедевра
Вновь «Даная» появилась перед посетителями Эрмитажа 14 октября 1997 г. Для её перемещения из реставрационного зала изготовили специальные тросы и площадку, поскольку небликующее бронированное стекло было очень тяжёлым.
На выставке, которая продлилась год и четыре дня, был представлен спасённый шедевр Рембрандта и полотна Тициана и Бланшара, посвящённые Данае. Также Эрмитаж показал реставрационную кухню: документы и фотографии, сопровождавшие процесс восстановления картины. Это, кстати, было редкостью для мировых музеев того времени. Дополнительно выставку сопровождали мультимедийные средства, позволившие посетителям детально, словно под лупой, разглядеть мельчайшие фрагменты картины.
Реставратор Евгений Герасимов рассказывает о процессе восстановления картины, 1993 г.
Сегодня «Данаю» можно увидеть в Зале голландской и фламандской школ на 2-м этаже Зимнего дворца.
Копия «Данаи» вернулась в Омск в 1998 г. Тогда музей изобразительных искусств им. М.А. Врубеля организовал выставку для художников и студентов, рассказывающую о спасении шедевра. Однако экспозиция оказалась настолько востребованной, что у картины неизвестного автора начались настоящие гастроли! Выставка «Возвращение Данаи» в течение трёх десятилетий проходила в крупнейших городах Сибири и на Урале. Картину перевозили в специальном деревянном кофре, обернув толстым картоном и специальным материалом, позволяющим краскам «дышать».
А в 2022 г. реставрация потребовалась самой копии. Годы выездных выставок сказались на картине: ей необходим новый подрамник, иначе холст начнёт провисать и сильно деформируется. И выясняется, что омскую «Данаю» уже дважды реставрировали! Об этом реставратор музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля Наталья Минько нашла сведения в архиве.
Это подтверждают небольшой штамп на подрамнике и результаты осмотра картины в ультрафиолетовом излучении. В его свете видно, что слой лака помутнел, а поверх него местами сделана тонировка. Тонировку предстоит убрать, поскольку она перекрывает авторскую работу, а не только места утрат.
Несомненно, эта картина, благодаря которой удалось спасти шедевр мировой живописи, показала искусствоведам новые возможности копийных произведений. Конечно, хочется, чтобы подобной надобности в них больше не возникало, но стоит помнить слова Михаила Пиотровского: «Повторение подобной истории абсолютно возможно в любом музее мира... <…> Мы не можем все вещи убрать и закрыть. <…> Музей – это всегда риск».
Автор: Анна Подоляк
Фото: Wikipedia, ria.ru, kp.ru, kulturologia.ru, shakko.ru, smotrim.ru, vk.com/catx2, Анна Подоляк