Александр Тихонов: как застенчивый ребёнок стал ярким экскурсоводом

В рамках рубрики «Искусство быть» мы продолжаем рассказывать о людях, превращающих жизнь в Омске в искусство. Предыдущий выпуск был посвящен культурологу и геральдисту Евгению Груздову (ЕВГЕНИЙ ГРУЗДОВ О ТОМ, КАК «ПАЛЕСТИНА», «СЕКТОР ГАЗА» И «САДКО» ПОЯВИЛИСЬ НА КАРТЕ ОМСКА). А сегодня наш герой – Александр Тихонов.

Заведующий Отделом научно-методической и просветительской работы Исторического парка «Россия - моя история». Историк, специалист по литературному краеведению.
Стихи, проза и научно-популярные статьи публиковались в журналах «Наш современник», «Роман-газета», «Молодая гвардия», «Сибирские огни» и др.
Автор книг стихов «Облачный парус» (2014) и «На вечном наречье» (2020), романов «Охота на зверя» (М: АСТ, 2016) и «Синдром героя» (М: АСТ, 2017), соавтор научно-популярной книги «Сила Сибири. История Омского края» (Омск, 2016) и пьесы для детей «Волшебный планшет Джинна» (2017). Лауреат литературных премий: им. М.Ю. Лермонтова (Тарханы, 2015), им. Ф.М. Достоевского (Омск, 2015), «В поисках правды и справедливости» (М., 2016), «Русские рифмы» (СПб, 2018).

Твардовский и медвежонок Паддингтон

Впервые срифмовал в два года, а в младшей школе написал первое стихотворение. С тех пор нет мне покоя. Родители всегда поддерживали интерес к творчеству, покупали книги. Что-то я читал, отыскав в шкафу, доверху заставленном книгами. Они стояли так плотно, в два ряда, что выдёргивание одной я мысленно сравнивал с извлечением Экскалибура из камня.

Тогда полюбил прозу Александра Пушкина и Михаила Лермонтова. Именно прозу поэтов, она поражала всегда глубиной и точностью. Параллельно с ними «заболел» творчеством Твардовского. Перечитал, кажется, всё, до чего смог добраться. Ведь когда я ещё лежал в коляске, отец, укачивая меня, читал: «Переправа-переправа…». Наизусть, запомнив со школы. И я в школьные годы сначала прочёл раз двадцать «Василия Тёркина», затем «За далью - даль», «По праву памяти» и прочее. Когда сейчас кто-то через губу начинает заявлять, что Твардовский – не поэт, хочется спросить: а кто, если не поэт, способен так опоэтизировать прозу, говорить стихами, выписывать весь спектр эмоций и судьбы героев так, как это возможно в прозе и, казалось, невозможно в поэзии? Хотя, быть может, я предвзят. 
Люблю отдельные книги разных, совершенно разных авторов, будь то «Медвежонок по имени Паддингтон» Бонда, «Фрегат Паллада» Гончарова или «Приключения воздухоплавателя Редькина» Треера. Они меня сформировали, стали примером тонкого чувства юмора и вкуса, нравственным ориентиром. А ещё была серия «Чёрный котёнок» и «Ужастики» Р.Л. Стайна, которые также повлияли, но немного иначе.

 

Как ты попал в «Исторический парк»?

В 2017 году я переехал из Тары в Омск. До этого четыре года отработал в Тарской центральной районной библиотеке заведующим Научно-краеведческим центром им. А.А. Жирова, а ещё раньше – преподавал в Тарском филиале Омского государственного педагогического университета. Литература и история, преподавание и научная деятельность сформировали странную, не везде и не всегда уместную «сферу интересов».
Ольга Анатольевна Безродная, работавшая в областном Министерстве культуры, узнала, что я приехал в город и ищу работу. Тогда готовилось открытие в Омске Мультимедийного исторического парка «Россия – моя история», одного из многих во всероссийской сети подобных Парков. 
Мне было предложено возглавить отдел, для простоты именуемый «экскурсионным». На бумаге же он называется так: «Отдел научно-методической и просветительской работы». А значит нужно водить экскурсии, заниматься научной, просветительской, методической работой и многим другим. Благо, все эти задачи мне были знакомы и та самая «сфера интересов» хорошо наложилась на должностные обязанности. 

 

Ты всегда умел громко, четко и интересно говорить, или ораторское искусство «подтянулось» во время работы? 
 

Всё пришло с опытом. Никакого врождённого навыка работать на публику не было, как и заложенной с малых лет уверенности в себе. В детстве я был застенчивым ребёнком с нервным тиком - соседская собака напугала, и я долгое время то часто моргал, то кривил рот. Поэтому школьные хулиганы частенько надо мной подтрунивали, придумывали обидные прозвища вроде «Луня» (это как «лунатик», потому что странный, не похожий на них). 
В университете сформированные за школьные годы комплексы никуда не делись, но я с ними постепенно боролся, приходя к осознанию, что я уже давно не тот дико моргающий пухлый мальчик, а вполне себе среднестатистический парень, которого легко можно спутать в толпе с тысячами подобных. 

Если в школе выход на сцену для прочтения стихотворений был для меня жутким стрессом и казалось, что выступил я хуже всех, а прочитанные стихи буквально застревали в горле, то студент Тихонов волей-неволей должен был выступать на семинарах. Я много читал, речь становилась всё более грамотной, но в творчестве эмоциональная сухость и зажатость ощущаются и теперь.
Я могу выйти к микрофону и начать разговор практически на любую тему с любой аудиторией и, будьте уверены, они не закидают меня гнилыми помидорами, но того задора, который я вижу на выступлениях моих сверстников-поэтов не было и не будет. Я не смогу так же, как они, громко выкрикивать в полутьму бара свои стихи, потому что сами стихи у меня другие – тихие, как бормотание себе под нос, и мысли такие же. Любой, читающий это интервью, уже понял, что имеет дело с довольно закрытым человеком, которому проще самому себе высказаться в стихах, чем прочим. Не умею и не особо люблю читать свои стихи на публике, будь то квартирник с десятком слушателей или главная сцена Тархан с тысячами гостей лермонтовского праздника поэзии.
Но всё меняется, когда я начинаю читать чужие стихи или прозу, говорить о других людях. Наверное, своё – слишком личное, им делиться не хочется, а вот знакомство людей со стихами Чашечникова или Макарова, лекции и экскурсии на историческую тему – это всегда пожалуйста. Тут я готов заливаться соловьём и искать подход к любому человеку, стремясь до него достучаться. Парадоксально, но это так.

Что для тебя «хорошая экскурсия»? Когда ты считаешь, что экскурсия удалась?

Лучшая экскурсия – та, на которой люди не могут продохнуть от накативших эмоций, будь то злость или лирический восторг. Мы привыкли, что экскурсовод выдаёт материал сухо, сыплет цитатами и датами ключевых событий, которые забудутся через пару минут, но чтобы по-настоящему полюбить историю своей страны, непростую, противоречивую и саму страну, такую же сложную и капризную, нужно её понять. Нужны эмоции, вовлеченность человека. И от экскурсовода зависит, сможет ли это чувство любви к истории вспыхнуть, или погаснет в зародыше на первых минутах экскурсии.

Каждая экскурсия для меня как написания нового стихотворения – процесс творческий, иногда долгий, иногда стремительный. 
Вначале ко мне приходят совершенно не знакомые мне люди. Кому-то из экскурсионной группы история не интересна вообще, кто-то готов подобно губке впитывать каждое слово. И я начинаю постепенно набирать темп повествования. Сначала «вразвалочку» первые пару залов, там ещё много дат, общих фраз, там я знакомлюсь с людьми, прощупываю почву, но чем дальше по залам Исторического парка мы идём, тем всё более бодрый темп, всё больше интересных фактов, ярких судеб, параллелей с современностью. К концу экскурсии от темпа и закрученности «сюжета», казалось бы знакомого со школы, все экскурсанты – и интересующиеся, и не интересующиеся, сами как оголённые нервы, по которым лупят всё новыми фактами, именами. Через века тянутся нити связей между эпохами и людьми. Дёрни – зазвенит.
Если у меня всё получается, как задумано, люди уйдут из Парка с желанием разбираться в своей истории, с гордостью за свой народ, частью которого они являются и с лёгкой грустью. А я выхожу эмоционально опустошенный и не меньше их радуюсь, что двое-трое человек, а может все двадцать-тридцать заглянули вглубь истории моими глазами. Такими бывают не все экскурсии, но стараюсь, чтобы многие. 

 

Каждый на своем месте должен делать важное

Хотите выработать активную жизненную позицию? Начните с себя. Не спускайте себе малодушия и трусости, в сложной ситуации вспомните, что у человека есть чувство собственного достоинства и честь. Легче не станет, наоборот, но такова плата за «активную жизненную позицию». 
Люди не любят, когда кто-то говорит неприятные вещи, критикует, пытается что-то поменять. Мой знакомый, Анатолий Аскаленко несколько лет борется за восстановление исторического облика Спасского кафедрального собора в Таре. Он – человек с большой буквы, краевед, настоящий сильный духом и искренний борец за важное дело. Все попытки втолковать хоть кому-то прописные истины привели лишь к одному – у него добавилось седых волос, здоровье подсело. Но этот человек один смелее сотен других, тихо обсуждавших на кухнях и смолчавших.
Я, наверное, противный и неуживчивый человек, поскольку считаю, что каждый должен делать на своём месте то важное, социально полезное, на что способен. Не просто выполнять свою работу хорошо, это даже не обсуждается, не только не поступаться своими принципами, но и помогать другим, потому что если не ты – никто. «Делай, что можешь…», словом. 
Меняйте мир вокруг себя к лучшему, и однажды войдёте во вкус, поймёте, что это и есть настоящая жизнь – тормошить других и самим гореть, искриться.

 

От грамоты за выразительное чтение до серьёзных побед

По части «складирования» всевозможных грамот, дипломов и благодарственных писем (лишь только в этом) я удивительно педантичен, может, потому, что особых усилий прилагать для этого не приходится. Вот и сейчас открыл на компьютере соответствующую папку, а в ней хранится грамота, вручённая Тихонову Саше, ученику 6А класса (Большереченской СОШ №2) с формулировкой: «За выразительное чтение стихотворений в авторском исполнении». Тогда впервые представил своё творчество на конкурс и получил грамоту. Довольный, принёс её родителям, обрадовал их. Серьёзные же конкурсы пошли позже. 
В 2004 году принял участие в районном - «Земли Российской патриоты», победил и был направлен в Омск. Там занял III место. Это было первое крупное достижение, важная веха. Очередное событие – конкурс им. Льва Ошанина, в котором «подбила» поучаствовать поэтесса Наталья Кускова. Тогда вышел в финал конкурса. Вроде бы, не занял призовых мест, но впервые сам отослал свои произведения почтой в другой регион, а там - гляди ж ты! – их оценили. 
С этого начался период участия в различных конкурсах, в которых порой побеждал, но чаще довольствовался ролью «одного из». Мне и не нужны были победы, сам факт сопричастности был важен, я в ту пору отчаянно метался в поисках ответа на вопросы: зачем и для кого я пишу, на что я способен? Конкурсы помогали если не найти ответы, то вплотную к ним подобраться. 

О важности публикаций

Я рассуждаю так: пишутся новые стихотворения и ими хочется поделиться с людьми таких же взглядов и интересов. А публикация в журнале – прекрасный способ такого опосредованного общения с другими авторами и читателями. Тебя (даже не «твоё», а «тебя») читают, и ты читаешь, учишься у старших и более опытных. 
Важны ли эти публикации? Для меня важны, некоторые особенно, поскольку благодаря им я познакомился с удивительными людьми, такими как недавно ушедший от нас Александр Казинцев. Это он выдернул когда-то из самотёка мою подборку со стихами и потом читал жене на кухне четверостишия паренька из Омской области, которого до этого и знать не знал, а позже опубликовал эти стихи в журнале «Наш современник». Я благодарен судьбе за то, что повстречал в своей жизни таких людей как Казинцев, Дементьев. Настоящих, фанатично преданных родине и литературе. Их сейчас очень мало, мне бы хотелось быть таким, но – нет, я другой, все мы другие, иной закваски, менее цельные, что ли, расхлябанные, себя не знающие и не понимающие. 
Так что – да, публикации в периодике важны, поскольку наталкивают порой на такие мысли. Как минимум.

«Механизм творческой социализации»
 

Мне в литературных конкурсах важен не элемент состязательности. Выбирать, кто из поэтов или прозаиков «номер один» весьма странно, поскольку «штучность» каждой творческой личности не позволяет (и благо, что не позволяет) причесать всех под одну гребёнку, выбрать «первых» и «вторых». Мне важно другое – каждый конкурс это путь к читателю, знакомство с новыми авторами, которые бок-о-бок с тобой в этом конкурсе участвуют, с новыми изданиями (ведь выходят по итогам спецвыпуски журналов, сборники), с новыми городами (ведь порой по итогам конкурсов приглашают в различные уголки страны). Если хотите, то литературный конкурс сейчас – не состязание, а этакий механизм творческой социализации.

Разделил для себя все конкурсы, о которых узнаю, на три группы:
1)    «Ни за что на свете». Это либо лубочно-пасторальные (а по сути лживые), либо откровенно «датские» конкурсы из разряда «Напиши дяде Вове поздравительный стишок ко дню посадки Навального» (утрирую, но суть та же). Ощущение гадливости ещё долго не проходит после прочтения условий участия в таких конкурсах.
2)    «А вот это мне интересно». Те самые конкурсы, в которых мне интересно поучаствовать. Как правило, они не требуют написать что-то специально для конкурса, а предлагают присылать лучшее в рамках тематики. 
3)    «Вызов». Самые интересные. Тут мало того, что они мне нравятся, они ещё бросают вызов моей лени и вечному откладыванию всего в долгий ящик. Например, конкурс для авторов вампирской прозы. Давненько хотел на эту тему написать, даже пылились в черновиках рассказы о собратьях Дракулы, но всё было лень их дописывать. И вот – конкурс, который появился как пинок под пятую точку: «Взбодрись, потренируйся на вампирах, напиши!». И я писал или, вернее, доводил до ума полузабытое произведение. Не выиграл, конечно, но рассказ-то готов.

Важно найти общий язык с самим собой
 

Для меня творчество сродни разговору с самим собой, поэтому главная цель - не потерять доверительную интонацию в разговоре с собой. Вроде бы совсем не похоже на цель, потому, что мы привыкли видеть цель как конечный результат, как венец пути. Но нет в этом пути финальной точки, нет конечного результата. Есть путь, и на этом пути важно всегда уметь найти общий язык с самим собой, сохранить внутреннее равновесие.
Если ближе к конкретике: я мог бы сказать, что моя цель - «сплотить омских авторов», «организовать единую экосистему для творческих деятелей региона» и прочее-прочее, но какими-то слишком пафосными и нереализуемыми в одиночку смотрятся подобные цели. Поэтому буду руководствоваться принципом «Делай, что можешь, и…». Нет, никакого «будь что будет». Просто делай, и всё. 
Что касается «альтруизма», то это вовсе не он. Скорее особая форма эгоизма, при которой я испытываю удовольствие, когда другие люди чего-то добиваются с моей посильной помощью. И мне хорошо, я подпитываюсь их позитивом, ощущаю себя нужным. Мне нравится видеть, как творческие люди сплачиваются, раскрывают свой потенциал и сами начинают так же помогать другим. Цепная реакция, наблюдать за которой – радостно и тревожно. Так что да, эгоизм это, но немного непривычный. 

Авторы проекта «Мы – Омск»
 
 

Как в твоей жизни появилось и расцвело литературное краеведение?

В студенческие годы, в городе Таре мне повезло  оказаться в литературном клубе «Вечера на Александровской», созданном Татьяной Мальгавко. На заседаниях клуба, проговаривали и усваивали крайне важные вещи: искать «свой голос», много читать, любить литературу, а не себя в литературе. По рекомендации Татьяны Алексеевны я познакомился со стихами Леонида Чашечникова, чья нелёгкая судьба и пронзительное творчество стали для меня темой исследования, но позже. Она же принесла в клуб книги Юрия Перминова и Владимира Балачана, Татьяны Четвериковой и Марины Безденежных, Павла Брычкова и Сергея Прокопьева. От неё я узнал о журнале «Литературный Омск». 
Я читал, учился, напитывался, и со временем проклюнулась обида за местных авторов, которые писали не хуже, чем их омские собратья по перу, но были известны куда меньше. Время от времени мне на глаза попадались материалы за авторством филолога Татьяны Царегородцевой и краеведа Сергея Алфёрова, которые, как мне думалось, движимы той же «обидой за своих» и желанием о них поведать. Надеюсь, что не ошибся.

В 2013 году перешёл с преподавательской работы в Тарском филиале педуниверситета в районную библиотеку на должность заведующим Научно-краеведческим центром им. А.А. Жирова. В моих руках оказались богатейшие материалы по краеведению: документы, периодическая печать, книги. Тысячи и тысячи книг. Вскоре я вызубрил, в какой из них можно найти информацию по конкретной теме и начал делать первые шаги в литературном краеведении, написав несколько очерков о тарских поэтах, проведя ряд мероприятий. 
Это было хорошее, плодотворное время, когда в библиотеке собирался тот самый клуб «Вечера на Александровской», и уже я в присутствии Татьяны Алексеевны Мальгавко рекомендовал авторам книги, приглашал на мероприятия и конкурсы. Работал под руководством той самой Татьяны Царегородцевой, консультировался по разным вопросам у того самого Сергея Алфёрова. Жизнь порой подбрасывает нам важные и нужные встречи и знакомства с людьми, которым позже благодарен. 

Экскурсия г.Тара

Что бы ты посоветовал начинающим авторам, которые хотят составить себе портфолио участий и побед?
 

Если уж и советовать, то в таком формате:
1. Если ты не интересен как личность, если ты не работаешь над своими произведениями и над собой, какая разница, что у тебя список побед в конкурсах на три страницы? Это делает тебя лучше сейчас, в данный момент? Нет, и всё тут.    
2. Если участвуешь в конкурсах или премиях, не поступайся принципами, не «продавай душу» публикации ради. Если уверен, что тебе важно именно сейчас поучаствовать в конкурсе, отослать материалы в журнал, написать книгу для издательства, и это принесёт новые эмоции, новый опыт - то вперёд, но именно ради нематериального, перерабатываемого со временем в чистую энергию творчества, становящегося топливом для твоего мотора.  
3. А если всё же оказался в твоём «послужном» списке не самый «престижный» конкурс, подумай, может, он был одним из наиболее важных в своё время и помог тебе сформироваться? У меня в «портфолио» (тьфу, ненавижу это слово!)… в «биографической справке» то есть, значатся два романа в попсовую серию «Сталкер». Ничуть не стыжусь этого, наоборот воспринимаю как важный этап, который надо было пройти и перерасти. А ведь предлагают время от времени при публикации стихотворений в журналах: «Может, уберём упоминание этих книг? Ты же со стихами тут». Никогда на такое не соглашаюсь. Какие бы ни были – мои книги. Не вам «позориться», а мне.  
4. А вообще… Ничего, пожалуй, не буду советовать. Забудьте три предыдущих пункта, там лишь моё занудство.​​​​​​​

 

Предлагаем к прочтению стихотворения Александра Тихонова:

* * *
Их молодость, завещанная нам...
И снова, ветру тёплому внимая,
Я прохожу по закоулкам мая.
Как жаль, что помню лишь по именам
Своих дедов. Деталей не узнать,
Не выцарапать, не отнять у смерти.
Они прошли по раскалённой тверди,
Чтоб нам теперь скорбеть и вспоминать,
Чтоб радостно смотреть во все глаза
На эту жизнь, на этот цвет сирени,
Фальшивящей строкой стихотворенья,
Стремясь их жизнь себе пересказать.
Мы многим мельче, чем когда-то те
Невольные безусые герои.
Такие мысли горькие, не скрою,
Приходят в повседневной суете.
И, вроде бы, за что себя корить?
Но мчится мимо, харкая мотором,
Авто с табличкой «Можем повторить!».
И плачет май, боящийся повтора...

* * *
Я сойду на безымянной пристани.
Заскрипит рассохшийся причал.
Ни рыбак, ни теплоход с туристами
Прежде пристань здесь не замечал.

Не сойти на безымянной пристани
За другого - виден на просвет.
Будет небо всматриваться пристально,
Сквозь меня ли брезжит мягкий свет.

Становясь смелее и расхристанней,
Я войду в село, стучась в дома,
Ведь сойду на безымянной пристани,
Как здесь часто водится, с ума.

* * *
В трещинах ледника
Тихий ручей рождён.
Был он наверняка
Снежной крупой, дождём...
Бьётся из-подо льда
Эта живая грусть.
Сколько спала вода?
Тысячи лет… Но пульс
Есть – значит, время даст
Шанс ей пуститься в путь.
Сдвинется мёрзлый пласт,
Станет когда-нибудь
Частью большой реки,
Частью её руки,
Чтоб дотянуться до
Мест, где не будет льдов,
Чтоб напитать луга
И завершить сюжет.
В трещинах ледника
Тесно живой душе.