«Глушь, снег, киргизы, верблюды». Как визит Бальмонта в 1915 году связал его семью с Омском на десятилетия

110 лет назад, в декабре 1915 года, Омск посетил знаменитый поэт-символист Константин Бальмонт. Будучи увлечённым путешественником, Константин Дмитриевич решил устроить гастрольное турне всероссийского масштаба и проехать через всю страну от Москвы до Иркутска. Особенно его интересовали Урал и Сибирь – регионы экзотические: с неопределённым, но, возможно, большим культурным потенциалом.

Прибыв в наш город 2 декабря (20 ноября по старому стилю) Бальмонт остановился в гостинице «Россия» на Чернавинском (Любинском) проспекте. А уже вечером он выступил с лекцией под названием «Поэзия как волшебство» в зале Общественного собрания (это здание в советские времена было кардинально перестроено).

Омская публика встретила столичную знаменитость благожелательно, хотя поначалу пришла в недоумение. Бальмонт сел на стул и начал читать лекцию по книге – к тому времени она была уже издана отдельной брошюрой. Впрочем, очень скоро омичи поняли, что перед ними не кабинетный учёный, а поэт и творец. Константин Бальмонт сумел покорить слушателей свой необыкновенной эрудицией и необычной манерой читать стихи. Читал он намеренно монотонно, стараясь заворожить, увлечь, достичь желаемого «магнетизма». Неудивительно, что в финале вечера к нему выстроилась целая очередь за автографами.

В письме к переводчице Елене Цветковской Бальмонт поделился своими впечатлениями о выступлении в Омске: «Здесь глушь, снег, киргизы, верблюды. Публика в аудитории вежливо слушала и мало понимала. Но зала была людная, и рукоплескали, а стихи о войне вовсе обрадовали генералов и других офицеров».

Второе выступление известного поэта-символиста состоялось на следующий день в том же зале. Столь яркое событие в культурной жизни сибирского города, разумеется, не осталось незамеченным. Его оценки оказались диаметрально противоположными.

В газете «Омский телеграф» отмечалось: «Лекции и чтение Бальмонта в Общественном собрании 20 и 21 ноября привлекли много публики, в том числе и учащуюся молодёжь. Нельзя сказать чтобы способ изложения господином Бальмонтом своих мыслей был приспособлен для понимания аудиторией такого смешанного состава, и потому неудивительно, что недоумение юных слушателей вылилось в смех. Манера чтения своих и чужих стихов поэта отличается такой своеобразностью, к которой нужно привыкнуть. У большинства же слушателей, привыкших к обычной манере декламации стихов, чтение поэта вызывает неприятное чувство».

А вот сибирский писатель Кондратий Урманов, который жил в то время в Омске, на сей счёт придерживался иного мнения. Он писал о выступлении Бальмонта так: «С золотистой обильной шевелюрой, ниспадающей на плечи, элегантно одетый и надменный, он производил впечатление избалованного вниманием признанного мэтра. Читал он свои звучные, как музыка стихи умело, с пафосом и нараспев, чаруя слух. Только что вышел тогда из печати сборник его стихов “Будем как солнце”, он читал из него многое… аллитерации и ассонансы пели у него словно флейта, его восторженно слушали».

Самому поэту Омск понравился. Он восторженно писал жене: «Катя милая, я в тишине, снеге и льдяных узорах. Вчера было 30 градусов. Это есть ощущение. Хороши были дымы, которые низко стелились. К счастью, ветра почти не было. Но, знаешь, Миша, брат мой, живущий в Омске, замерзал, а я даже не поднимал воротника. Я воистину солнечник, и, хоть он моложе на десять лет, сам заявил, что моя кровь горячее».

Да, в нашем городе жил родной брат поэта Михаил Дмитриевич, титулярный советник и мировой судья. Весь воскресный день 4 декабря Константин Бальмонт провёл у него в гостях – в доме на углу улиц Артиллерийской и Путинцевской (сейчас это район магазина «Голубой огонёк»). А вечером братья отправились в Городской торговый корпус (сейчас в этом здании находится музей изобразительных искусств имени Врубеля). Там был устроен вечер Общества просвещения, членом которого был Михаил Дмитриевич. В разгар вечера председательствующий объявил, что среди гостей находится автор книги знаменитой книги «Будем как солнце», раздались аплодисменты и просьбы выступить. И Константин Бальмонт прочитал несколько своих стихотворений.

В понедельник, 5 декабря, Константин Дмитриевич простился с Омском. Не дождавшись разрешения выступать в Томске, Красноярске и Иркутске, поэт повернул обратно. 

А уже в следующем 1916 году Константин Бальмонт — самый путешествующий поэт-символист поедет по Транссибирской магистрали в давно манящую его экзотическую Японию. На обратном пути он снова проезжал мимо Омска на поезде, из окна вагона наблюдал лесные пожары и написал стихотворение «Тайга»:

Сто вёрст пожара,
Откуда он?
Сокрылось солнце в клубах пара,
Затянут дымом небосклон.
Ползёт шипенье,
Горит тайга.
Огнистых змеев льётся пенье,
И бьёт поток о берега.
Вся в синих дымах
И вся в огне,
Приют видений нелюдимых,
Бродяге, ты желанна мне.
Тайга, ты – тайна
В пути слепом.
Твоя нетронутость бескрайна,
В тебе бездомному есть дом.

Под этими строками подпись: «Подъезжая к Омску, 1916 год, 29 мая». Разумеется, поэт тогда даже предположить не мог, что через три года в этом городе волей судеб окажется его любимая дочь Нина, к тому времени ставшая женой художника-авангардиста Льва Бруни. Молодые люди, как и многие другие в то время, бежали на восток от ужасов Гражданской войны. В Омске они сняли комнату у эстонца Лезевитца, «похожего на морскую свинку».

«В магазинах было решительно всё, — вспоминала Нина Константиновна. — На Любинском народ гулял, французы приставали к девушкам». 

Лев Бруни устроился художником в Осведверх (Осведомительный отдел Верховного правителя), рисовал портреты генералов и агитационные плакаты. Нина стала посещать курсы сестёр милосердия. А ещё она много общалась с людьми искусства, волей судеб оказавшимися в Белой столице. Но осенью 1919 года стало понятно, что белый Омск обречён. И в октябре молодые люди продолжили свой путь на восток – они нашли новый временный приют в Новониколаевске.

В 1928 году Сибирский институт сельского хозяйства и лесоводства в Омске окончил племянник поэта Владимир Бальмонт. Он стал крупнейшим специалистом по овцеводству, вывел несколько новых пород овец – например, казахскую полугрубошерстную курдючную с ковровой шерстью. Владимир Александрович до конца жизни работал в Казахском научно-исследовательском институте животноводства.

А в Великую Отечественную в нашем городе опять же волей судеб оказался внук Константина Бальмонта – сын Нины Константиновны художник-иллюстратор Иван Бруни. В июле 1941 года Иван Львович был тяжело ранен под Смоленском, перенёс несколько операций. В числе других тяжелораненых он был отправлен в московский госпиталь, а как только позволило состояние, эвакуирован в далёкий Омск. Он проходил лечение в омском госпитале. Уже в 1942 году Иван Бруни вернулся в строй. Он стал командиром взвода разведки, участвовал в штурме Кёнигсберга. 

А вот как сложилась судьба принимавшего в Омске своего знаменитого брата мирового судьи Михаила Бальмонта, до сих пор неизвестно – его следы потерялись в лихолетье Гражданской войны.

Автор: Елена Мачульская

Фото: Госкаталог, pastvu.com