«За слова ответишь!» Омички рассказали всю правду о судебно-лингвистической экспертизе

Сначала говорим, потом думаем. В порыве гнева мы рискуем не только обидеть собеседника, но и попасть на скамью подсудимых. Слово – очень мощный инструмент. И обращаться с ним нужно осторожно. В этом точно уверены героини нашего материала – юрист Наталья Михеева и лингвист Евгения Фролова. В чём тонкости судебно-лингвистической экспертизы? Что грозит вербальным обидчикам? И насколько тяжело постоянно работать в стрессе?

Слово – не воробей. Что такое судебно-лингвистическая экспертиза

Слово – это тоже поступок, говорят филологи. Вот и объект судебной лингвистической экспертизы – это текст. Представляем перечень дел, по которым специалисты чаще всего изучают спорные тексты:

• клевета, защита чести, достоинства и деловой репутации;
• оскорбление;
• экстремизм и терроризм;
• мошенничество;
• вымогательство;
• дача взятки;
• коррупция;
• плагиат;
• нарушения законодательства о рекламе.

Список постоянно расширяется – вводятся новые правовые нормы.

«Многие помнят, что в 90-е годы в нашей стране была распространена фраза “За слова ответишь!”. Это ведь тоже об ответственности за слова. Только в случае с лингвистической экспертизой ответственность предусмотрена в рамках закона», – поясняет кандидат филологических наук, доцент ОмГУ имени Ф.М. Достоевского, эксперт судебно-лингвистической экспертизы Евгения Фролова.

Первые анализы текста в России провели в Институте русского языка имени В.В. Виноградова РАН. Потом к практике прибегли некоторые учёные из разных вузов страны. В начале нулевых была создана Гильдия лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам, а там и региональные ассоциации. Тогда же лингвоэкспертиза появилась в госучреждениях: Минюсте, МВД, ФСБ.

Главная задача эксперта – установить значение определённой информации. Есть несколько видов текстов:

• устные: записи разговоров, видеоролики, интервью, ТВ- и радиопередачи;
• письменные: статьи в СМИ, жалобы, надписи, записки, предсмертные записки, договоры, расписки, заявления;
• поликодовые: мемы, демотиваторы, реклама, видеоролики, кино- и видеофильмы, эмблемы, товарные знаки, карикатуры и другие;
• электронные: переписка в социальных сетях, мессенджерах, блоги, форумы, комментарии, посты и прочее.

Перед экспертом ставится ряд вопросов, на которые нужно дать ответ в заключении после исследования. Приведём конкретные примеры.

• по делам об оскорблении: содержатся ли высказывания со значением унизительной оценки лица?
• по делам о клевете: содержится ли негативная информация об определённом лице/лицах/организации, выраженная в форме утверждения о фактах и событиях?
• по делам о коррупции: идёт ли речь в разговорах о передаче денежных средств от одного собеседника к другому?
• по делам о рекламе: является ли слово Х грубым, бранным?

Мы привели пример лишь одного вопроса, на практике их больше. При этом не допускаются вопросы, которые не касаются лингвистики. Например, требуют правовой оценки или предполагают установление достоверности/ложности показаний: является ли высказывание оскорблением? имел ли человек цель унизить адресата? является ли информация порочащей? и прочее.

«По общему правилу, судебной защите подлежат только сведения о фактах, то есть о событиях, которые произошли в определённое время и в определённом месте. Для удовлетворения заявления судом сведения о фактах должны порочить честь, достоинство или деловую репутацию заявителя», – объясняет руководитель практики по гражданским и антимонопольным вопросам в юридической компании Наталья Михеева. Она как раз и ведёт дела по защите чести, достоинства и деловой репутации.

Суд также должен принять заявление, если спорный текст – это мнение, но оскорбительное. И тут важно различать значение понятия по гражданскому и по административному законодательству. В гражданском просто неприличная форма высказывания – не повод для проверки. Эксперту зададут вопрос: «Есть ли выражения, понижающие социальный статус?».

Сегодня к судебно-лингвистической экспертизе прибегают не только суды, но и органы следствия и дознания, адвокаты, СМИ, политики, общественные деятели. Проверять текст можно как на досудебном, так и на судебном этапе. Суд чаще всего учитывает результаты при вынесении решения.

«Какой вопрос – такой ответ». Работа эксперта

Экспертиза может потребоваться и для уголовных, и для гражданских, и для административных дел. Вместе с Евгенией Фроловой разберёмся в тонкостях работы лингвиста. За основу возьмём самые частые примеры.

В делах о защите чести и достоинства перед экспертом несколько задачи. Если говорим о выявлении негатива, имеем в виду сведения о действиях и поступках человека, которые отрицательно его характеризуют с точки зрения морали или права. Ещё важно – установить форму выражения информации в тексте. Иногда экспертам также приходится выяснять авторство спорных высказываний.

Исследования по делам об оскорблении делятся на: выявление негативной оценки о человеке; определение неприличности формы выражения оценки; установление адресата оценки; установление авторства спорных высказываний.

В делах о словесном экстремизме лингвист помогает определить, есть ли в тексте признаки того. Например, призывы к возбуждению ненависти или вражды по каким-либо признакам (национальным, социальным и проч.), оправдание терроризма.

При защите авторских прав эксперт анализирует признаки текста, чтобы понять, оригинальный он или переработанный.

Исследование по делам о вымогательстве, взятках, психическом насилии направлено на определение коммуникативной роли собеседников, проще говоря – кто инициатор. А также на выявление намерений – угрозы в словах, требования, просьбы, предложения.

Лингвисты нередко изучают рекламные тексты. Такие бывают в делах о недобросовестной конкуренции, пропаганде порнографии, наркотиков, об обмане потребителя.

Существует и документоведческая экспертиза. Её цель – установить подлинный смысл текстов в официально-деловых документах. Спорными могут быть отдельные фразы в договоре, которые стороны трактуют по-разному, или, например, формулировка в акте.

«Экспертные заключения должны быть беспристрастными и подробно аргументированными, поэтому я внимательно слежу на этапе подготовки заключения, чтобы учесть все важные моменты, сделать его максимально полным. Эта работа требует максимальной сосредоточенности и концентрации внимания».

Форма заключения тоже регламентирована законом. Но не стоит полагать, что от мнения одного эксперта зависит целое дело. Результат исследования – лишь один из «кирпичиков», подчёркивает наша собеседница. Здесь важен и профессионализм юристов.

«Самим законодателям дела по защите чести, достоинства и деловой репутации отмечены как особо сложные. Действительно, в гражданском кодексе есть всего одна статья на этот счёт, а человеческие истории многогранны. Немалую роль играет постановка вопроса лингвисту: какой вопрос – такой ответ. Неправильная постановка грозит проигрышем дела», – соглашается юрист Наталья Михеева.

«В таких делах нужна холодная голова». Железные леди

Суровый закон, сухие страницы текста, чётко выверенные формулировки. Всё это – техническая сторона вопроса. Теперь поговорим о ментальной. Выступать в суде даже в качестве независимого эксперта – стресс. Особенно когда осознаёшь степень ответственности.

«Когда работа ведётся в слаженной команде с другими специалистами, это всегда придаёт сил. Ну и очень вдохновляет твой вклад в общее дело, в победу. К сожалению, так бывает не всегда. Приходится сталкиваться с давлением, негативом», – делится Евгения Фролова.

Лингвист всё ещё вырабатывает стрессоустойчивость, учится держать удар и отстаивать личные границы. Кстати, в этом помогают занятия по самообороне со Светланой Васильчук. Ранее «Трамплин» рассказывал об омичке, чемпионке России по карате.

Не отрицает трудностей и юрист Наталья Михеева. Говорит, за годы работы научилась переключаться после выхода из зала суда.

«Конечно, если того требуют обстоятельства, приходится работать до глубокой ночи, чтобы подготовить сильную позицию в суд. Но в таких делах нужна холодная голова. Эмоции юриста могут навредить».

Получается, наши героини – настоящие железные леди! Любой процесс – история волнительная, напряжённая, конфликтная. Часто все участники сталкиваются с давлением, эмоциональным всплеском, резкими высказываниями. Но важно понимать: угрозы делу не помогут. А вот рецензию на экспертизу оппоненты заказать могут. Каждый вправе обратиться к сторонним лингвистам. Такой круговорот экспертиз в природе.

«Я согласна с теми своими коллегами, которые считают это не вполне этичным и вместо рецензии готовят новую экспертизу на эту же тему, где раскрывают ситуацию так, как они это видят».

Ситуация любопытная: эксперты вовлекаются в судебный процесс так, словно рождается параллельная ветка событий, и из второстепенных персонажей превращаются в главных. Но по-настоящему жутких случаев в практике наших собеседниц не было. Хотя некоторые дела запомнились особенно. Поучительную историю рассказывает Наталья.

«Был клиент – председатель многоквартирного дома. Она проводила собрание по переходу в новую управляющую компанию. Одной жительнице это не понравилось – и она развесила в каждом подъезде объявления, обвиняя моего клиента в незаконных действиях. Голосование было сорвано. Через несколько дней от той же жительницы появилось ещё одно объявление – благодарность председателю за отказ от идеи перехода в новую управляющую компанию. Свою вину в суде ответчик отрицала, но обратилась к лингвисту. Ему был задан вопрос: можно ли считать второе объявление опровержением первого? В суде я спросила ответчика: если вы считаете, что это опровержение, значит, свою вину признаёте? Судья встал на нашу сторону».

А Евгении вспоминается самое первое дело. Тогда клиентом стала девушка, которую по работе отправили в другой город – на двухдневную выставку поставщиков, где заводят полезные знакомства. Командировка оформлена, билеты куплены, участие оплачено. Работодатель взял с сотрудницы расписку о том, что она обязуется отработать год после мероприятия.

Предприниматель стал недоплачивать девушке зарплату, штрафовать и вести себя некорректно. Хотя работница привезла из другого города крупных заказчиков, что подтверждено документально. В итоге клиентка Евгении уволилась. Работодатель спокойно подписал заявление, стороны не имели претензий.

Через полгода бизнесмен подал на бывшую сотрудницу в суд за незаконное обогащение. И тогда встал вопрос, что приоритетно с точки зрения закона: расписка о годовой отработке или заявление о прекращении трудовых отношений?

«Законодательно этот момент не прописан. Это меня просто потрясло! И ещё удивил истец. Судья спросил у него: зачем вы уволили сотрудника по соглашению сторон, указав, что не имеете претензий, а потом подали в суд?».

Выяснилось: это отработанная схема. Предприниматель постоянно нанимал сотрудников. В договоре: МРОТ + процент от сделок. И первые месяцы люди получают немало. Затем: командировка, расписка, недоплаты. К счастью, в этой истории справедливость восторжествовала. Потом в суд пошли и другие жертвы.

«Был смешной, но в то же время грустный случай в стиле “казнить нельзя помиловать”. Жильцы дома судились с мэрией по поводу капитального ремонта. В определении суда случилась опечатка: вместо запятой – двоеточие. Должно было быть: мэрия обязуется выполнить капитальный ремонт фасада, замену окон и крылец, козырьков, отмостки. А получилось так: мэрия обязуется выполнить капитальный ремонт фасада: замену окон и крылец, козырьков, отмостки. То есть существенно уменьшался объём работ, по факту снималось обязательство о ремонте фасада. Продолжение истории грустное, потому что лингвистическую проблему решили, а ремонт так и не сделан».

Путь к правде тернист. Видимо, не каждый сможет работать экспертом. Наша героиня Евгения Фролова признаётся: всегда мечтала быть филологом, но в старших классах увлеклась и юриспруденцией. Были даже мысли поступить на юрфак, но выбор пал на факультет филологии в ОмГУ им. Ф.М. Достоевского.

И всё же в вузе Евгения подружилась со студентами-юристами, ходила к ним на мероприятия, на лекции, даже пару раз отвечала на семинарах. Сейчас в кругу общения – много адвокатов и правоохранителей. Теперь обращаются к лингвисту за консультацией.

«Мечтаю стать похожей на своих педагогов – профессоров ОмГУ им. Ф.М. Достоевского. Лингвистика сейчас – междисциплинарная сфера, она охватывает все сферы жизни человека и общества. Есть даже такой сборник научных трудов: “Лингвистика на службе гражданского общества”».

Юристы отмечают: в стране сейчас дефицит хороших лингвистов, которые занимаются экспертизой. А омская школа славится грамотными выпускниками в этой сфере. Вот и Евгения Фролова хочет развивать профессиональные навыки: повышать квалификацию и ездить на профильные конференции.

Автор: Диана Масюта

Фото: freepik.com и личный архив Натальи Михеевой и Дмитрия Верхоробина