Под крылом чебурбабочки: каким получился спектакль Омского драмтеатра «Похороните меня за плинтусом»

Повесть Павла Санаева, написанная в теперь уже далёком 1994 году, была позже экранизирована и дважды становилась бестселлером. Видимо, и сейчас она хорошо знакома «культурной общественности», которая может поэтому с особым трепетом ждать театральных спектаклей по Санаеву. Автор этих строк повесть не читал, фильм не видел и даже не заглядывал в соответствующие статьи «Википедии», так что свежая постановка «Похороните меня за плинтусом» от Романа Габриа стала для него не «новым прочтением», а прочтением номер один. Возможно, это неправильно. А может быть, так и было нужно.

Итак, Саша, маленький мальчик с кучей болезней, живёт у деда и бабушки. Кое-как учится во втором классе школы, смотрит советские мультики, лакомится «рыночным» творогом (магазинный ему нельзя), ждёт встречи с мамой, приходящей только изредка и обещающей, что скоро она заберёт сына к себе – насовсем. У мамы есть какой-то дядя Толя, который скоро на ней женится и станет Саше настоящим папой. Бабушке не нравятся ни дядя Толя (она его называет «карликом-кровопийцей»), ни мама (её бабушка называет «проституткой»), ни дедушка (его бабушка называет «предателем» и разными другими словами). Сашу бабушка любит и называет смыслом своей жизни. А ещё называет наказанием за грехи. А ещё она очень строгая.

Помня имя автора повести, можно с ходу понять, кто есть кто. Узнаваемых персонажей тут два, дед и возможный отчим Саши, и их прототипы – Всеволод Санаев и Ролан Быков, настоящий дед и состоявшийся отчим Павла Санаева, соответственно. Сашин дед, Семён Михайлович, то и дело произносит небольшие монологи из Шекспира и Чехова, рассказывает другу, что уезжает на гастроли, только чтобы на время спастись от жены, а вот «дядя Толя» на сцене так и не появляется. Он где-то далеко, ему только предстоит доказать, что он чего-то стоит (впрочем, тёща всё равно не поверит, в этом можно не сомневаться).

Даже по самому лаконичному описанию сюжета понятно, что «Похороните меня за плинтусом» (по крайней мере, в обработке Габриа) – история о том, как трудно быть вместе людям, даже если они любят друг друга. История тяжёлая и неприятная во многих своих деталях. Люди на сцене бросают друг другу в лицо оскорбления и деньги, дед крадёт из холодильника консервы, чтобы унести их другу на выдуманную рыбалку, мать грозит дочери топором, стоя перед дверью квартиры, причём в одном монологе охватывает весь эмоциональный диапазон от угрозы убийством до самоунижения и просьб о прощении.

«Стоит ли мне присутствовать при всём этом?» – такой вопрос мог бы возникнуть в голове у зрителя. Однако действие не сводится к простым житейским дрязгам. Спектакль начинается со звука детского голоса – чистого и невинного, и эта невинность, о которой зритель помнит, наблюдая за грязными взрослыми ссорами, помогает понять, принять, почувствовать благодарность и очищающую грусть. Детские рисунки на декорациях, надпись из хаотически разбросанных по экрану букв «м» и «а», полёты чебурбабочки над сценой, рассказ нараспев о том, как вдаль плывут корабли, не сдаваясь бурям, – всё это поднимает «Похороните» над уровнем бытовой драмы. Поэтизирует сюжет, который, казалось бы, совсем для этого непригоден.

Сашу, конечно, играет взрослый мужчина – 37-летний Егор Уланов. Интересно было бы узнать, не боролся ли режиссёр с искушением взять на эту роль человека пожилого, эдакого героя интернет-мемов про фаната песен Максим из 2020-х годов. Давно небритого, видавшего виды, в вязаной шапочке, с сигаретой в зубах и затуманенными тоской глазами: «Знает ли он, вдоль ночных дорог…». Если и боролся, то его победу стоит приветствовать: в таком спектакле нужны полутона, а диссонанс между сценическим материалом и внешностью актёра и без того выглядит дико. В первые минуты это ощущается едва ли не как удар по лицу, и оправиться от удара не получается до финальных аплодисментов. А полёты Саши над сценой, его щенячья нежность во время решающей встречи с мамой таковы, что если у зрителя вдруг захлюпает в носу и безнадёжно расплывётся изображение (вероятность такого поворота мы считаем высокой), винить в этом придётся одного конкретного актёра.

Будем справедливы: все остальные люди на сцене тоже вносят свой важный вклад. Валерий Алексеев, пожилой актёр в грязном спортивном костюме, делает главное: не опускается до уровня местной примадонны, выдающей репризу за репризой на радость простодушным поклонницам; не генерирует «милоту», перетягивая на себя сценарное одеяло. Он сдержан, даже когда его герой говорит о театре, и его персонаж трагичен настолько, насколько это позволяет основная линия. И комичен ровно в той же пропорции – спасибо ему за это.

Ещё один «народный», Михаил Окунев, появляется на сцене в роли второго плана: это друг деда, который дарит Саше игрушечных чебурашек. Анна Ходюн ярко и пронзительно играет Сашину маму – то ли на самом деле какую-то незадачливую, то ли оклеветанную собственной матерью. Наконец, Нину Антоновну, любящую и неуравновешенную бабушку-тирана, сыграла «народная артистка» Валерия Прокоп. Эта роль – несущая конструкция спектакля, и актрисе приходится проделывать большую, тяжёлую, неблагодарную работу. Кто её героиня, жертва всех своих близких, включая несмышлёного внука, или домашняя садистка? Жизнь, как правило, не даёт простых ответов на такие вопросы. Вот и персонаж Прокоп сложен и многогранен, потому что он живой человек.

Где-то в кулуарах после премьеры прозвучала мысль о том, что главный «месседж» режиссёра в этом спектакле – убедить зрителя обнять свою бабушку, если она ещё жива. С одной стороны, это может показаться чем-то слишком утилитарным; с другой, кто мы такие, чтобы указывать искусству, каким оно должно быть? Обнимать близких – это прекрасно, и театр вполне может учить и такому. Тем более что, если мы не расслышим звучащую со сцены песню о зыбкости всего земного и переспросим: «Что именно пройдёт?», один из персонажей нам ответит – с интеллигентной робостью в голосе: «И печаль, и радость… извините».

Мы извиним. И запомним этот ответ навсегда.

Автор: Николай Дубровский