Рыцарь на стремянке. Какой получилась эпическая премьера Пятого театра

Пятый театр в этом сезоне замахнулся на Мигеля нашего Сервантеса. Тема поистине сложная и неблагодарная – и даже не потому, что в «Дон Кихоте» добрая тысяча страниц (в спектакле три с половиной часа, и при желании его можно было бы сделать ещё длиннее). Просто этот роман не кажется подходящим для театральной постановки. Творчество Сервантеса в целом не слишком сценично. Пьес в его библиографии немало, но большую их часть он просто издал в своё время отдельной книгой, уточнив в заглавии: «Восемь комедий и восемь интермедий, ни разу не поставленных на сцене». Это была вынужденная щедрость, и автор признался в этом в предисловии.

С позиций сегодняшнего дня можно легко представить спектакль по «Удалому испанцу» или, скажем, по «Вдовому мошеннику, именуемому Трампагос». В «Дон Кихоте» многовато для театра авторской иронии, второго и третьего дна, превращений персонажа в читателя, а читателя – в персонажа, вставных новелл со своими неочевидными задачами. Сервантес когда-то начал писать роман, не зная, куда его это заведёт, и сейчас иные смелые толкователи даже задаются вопросом: а что, если дон Алонсо Кихана настолько сумасшедший, что всё, случившееся в романе, ему привиделось?

Может, и так. Но авторы спектакля, взявшись за дело, не стали копать на столь абсурдную глубину. С точки зрения сюжета подача здесь весьма чёткая (пожалуй, более чёткая, чем в источнике). Деревенский идальго разоряется из-за скупки всех существующих рыцарских романов, слепнет и сходит с ума из-за того, что все их прочитал, съедает последний ужин при последней свече и отправляется в путь – навстречу рыцарским подвигам. Вместо шлема на нём таз, вместо копья у него кочерга, ну а вместо верного коня под ним стремянка, с высоты которой он пафосно и нелепо растопыривает ноги. Сумасшедший, что с него взять?

«Обрамляют» дон Кихота его безымянный друг (похоже, гибрид романных священника и цирюльника) и храбрый оруженосец, получивший имя Нусанчо из-за весьма потешной ошибки. Вставных новелл с историями трагической любви здесь нет, но зато появляются жена Нусанчо, весьма энергичная особа, и служанка дона Кихано, в которую влюбляется его друг. За высокую любовь здесь отвечают только фантазии о Дульсинее: Друг готов подкрасться к объекту своей страсти сзади и задрать ей юбку, Нусанчо – завалить в сено проститутку с постоялого двора. Это выглядит так, будто авторы спектакля прочли, кроме Сервантеса, ещё и «Декамерон», и решили взбодрить зрителя (три с половиной часа без дополнительного стимула выдержит далеко не каждый).

Впрочем, этого жизнелюбия в духе итальянского Возрождения в спектакле немного. Главное здесь – странствия Рыцаря Печального Образа и зрительские попытки понять, кто же он такой. Может быть, сумасшедший, а может быть, человек, лучше остальных понимающий, как этот мир устроен и насколько необходимо его исправление. Дилемма выглядит как слишком очевидная, и от авторов спектакля требовалось много такта, чтобы не подавать материал «в лоб». Здесь помогли большой хронометраж, непростая игра Дмитрия Макарова (кстати, гримёры не стали лепить из него Рыцаря Печального Образа в буквальном смысле – за это отдельное спасибо), музыкальный антураж от Егора Лябакина.

Удачная находка – визуализация библиотеки дон Кихота как полос бумаги, вышедших из офисного шредера. Сцену заваливают груды этого мусора, из которого, получается, и вышел «Дон Кихот». А вместе с ним вышла, ни больше, ни меньше, вся европейская литература.

В самых общих чертах исход нового театрального действа от Пятого ожидаем и понятен. Дон Кихот завершит свои земные странствия, остальные персонажи сметут мусор в угол и постоят молча. Что это было и как относиться к главному герою, каждый зритель решит для себя сам. Главное – понимать, что три с половиной часа прошли не впустую. Кажется, так оно и получилось.