Екатерина Лапицкая | Текстовая версия подкаста “Трамплина” «Знай наших!»

Для тех, кто предпочитает читать, а не смотреть и слушать. Текстовая версия подкаста «Знай наших!» с Екатериной Лапицкой.

 

---

 

– Здравствуйте. Это Трамплин Медиа с подкастом «Знай наших!». Сегодня знакомимся с Катей Лапицкой, человеком, пытающимся сделать наш город интереснее. Никакого преувеличения: человек «хочу – делаю». Катя организует события – или ивенты, как принято сейчас говорить. Всё верно, Катя?

– Да. Единственное, я бы сказала, что год назад, когда я проходила собеседования в компанию Purrweb, где я сейчас работаю, директор Саша Шульгин сказал, что в нашей компании нет слова «пытаюсь» и «стараюсь», мы просто хотим – и делаем. И просто делаем. Поэтому «хочу и делаю».

 

– Хочу и делаю, всё верно. Катя, вы закончили филфак и могли бы стать журналистом, мы были бы коллегами. Но вы пошли по другому пути. Как так получилось?

– Так вышло, что на третьем курсе университета я немножко разочаровалась в профессии – видимо, неудачно попадала на практики и то, чем я занималась как журналист мне не совсем было по душе, хотя я люблю эту профессию, уважаю и считаю, что журналистом может быть человек, который горит каким-то предметом, разбирается в области – это, скорее, относится к публицистике, она всегда была мне ближе. Вот когда я поняла, что хорошим публицистом мне наверняка не быть, я просто сменила свой вектор внимания и в целом мне были интересны люди, общение, коммуникация, информация. Я как-то подумала, что могу в другом себя развить.

 

– Когда человек понимает, что то, что он выбрал – это не его, у многих наступает ступор, скажем так. Человек расстроен, фрустрирован (как говорят). Что с вами было, когда вы поняли, что это не ваше.

– На самом деле ничего плохого, потому что мне очень нравились учёба и филфак (это замечательное место!), университет. Я уже в то время много тусовалась, ходила на вечеринки, на концерты, на выставки, лекции. Собственно, всё то, что я потом начала делать сама. И как-то, видимо, городская социальная жизнь компенсировала какую-то фрустрацию от не совсем моего пути в плане профессии. Тем более потом это образование пригодилось мне и в маркетинге, и в целом в моей дальнейшей работе.

 

– Почему маркетинг?

– Наверное, потому что это больше всего подходит по моему темпераменту, по моей харизме, по моим увлечениям, так как я считаю маркетинг великим искусством, которое постоянно само себя переизобретает, в нём много интересного, много энергии. Как-то вот вода туда потекла, причём профпереподготовку по маркетингу я получила, когда уже работала помощником маркетолога. Я пошла учиться осознанно и получила, считаю, второе высшее – для того, чтобы в своей профессии развиваться и чувствовать себя увереннее.

 

– Вы занимаетесь продвижением, продвижением творческих проектов и людей внутри этих творческих проектов. Для этого, безусловно, нужна энергия. Вы пошли в маркетинг за энергией или принесли туда свою энергию? Энергичный ли вы человек?

– Это хороший вопрос, потому что энергия это вообще очень важное слово в моей жизни в целом. Энергия, сила, витальность. Да, у меня много энергии, безусловно, раньше её было больше – до того, как я получила социальную роль мамы и в целом тоже в этом развиваюсь сейчас. Да, энергия – это то, от чего я действую, мне нравится её привносить в дела, в проекты, в людей, и иногда я чувствую, что я её передаю. То есть я её где-то вижу, вижу её скопление и чувствую, что выступаю неким проводником от того, кто создаёт, например, искусство или развивается творчески. Я могу это распространить дальше для того, чтобы о нём узнало больше людей и больше людей могли зарядиться его энергией и что-то внутри себя создать, почувствовать.

 

– Ваш первый ивент. Вы хорошо его помните?

– Наверное, вообще самый первый мой ивент был лет в 8-9, в пионерском лагере.

 

– Здорово!

– Но если прямо вот такой отсчёт брать, то мы с Ильёй Севастьяновым, который делал проект Public Speech, делали лекцию-встречу с Катей Стул – это парикмахер, стилист, Катя делает потрясающий боди-арт. Она была омичкой, потом уехала в Питер. Она приезжала в Омск, и мы сделали с ней творческую встречу. И с Юлей Палачёвой, кстати, не стоит забывать её, потому что в целом важный человек в моей карьере. Я увидела, как это классно, когда можно собирать людей, которым интересна история творческого человека, подумала – ничего в этом сложного нет и можно в этом развиваться.

 

– О чём был, какой был ваш первый ивент?

– Это была встреча с Катей, она рассказала о том, чем она занимается, показала свои работы, потом мы пообщались, попили чай. Такая творческая встреча. Часто говорю слово «творчество», но при этом мне немножечко оно претит.

 

– Почему?

– Если прямо так покопаться, то, наверное, оно очень простое.

 

– Наверное, не то чтобы простое, а, скажем так, девальвированное немножко – от слишком частого употребления.

– Да. И при этом употребление, наверное, не всегда...

 

– Правильное?

– В тех моментах, когда оно лично мне как-то откликается, не знаю.

 

– Но для вас творчество – это что? Вообще креативом считается исключительно создание нового, не существовавшего прежде – по большому счёту.

– Я думаю, что придираюсь, потому что есть устойчивая фраза «творческий человек»...

 

– Кстати, она имеет не очень хорошую коннотацию. Я часто встречала: «Да что с него взять, это творческий человек». То есть этот человек такой разгильдяй, абсолютно ненадёжный, не способный к самодисциплине. Я всегда возражаю, но ничего не поделаешь.

– Да. В этом смысле мне больше нравится слово «художник» и я его могу применить не только к людям, которые занимаются живописью, делают что-то, занимаются изобразительным искусством. Это любой человек, который производит что-то, извлекает это из себя.

 

– Художник в широком смысле.

– Да, как говорил Йозеф Бойс, «каждый человек – художник», и эта фраза, цитата великого, мне очень подходит и очень нравится.

 

– Читала ваши интервью, и у вас там есть упоминание о мегапровале. Вот цитата: «Попытка сделать первую вечеринку в ресторане на барже – это был мегапровал». Почему провалилась?

– Ой, знаете, честно говоря, это не был мегапровал по сравнению с тем, что у меня потом было, после этого.

 

– После этого ещё был? Мегамегапровал?

– Я сейчас расскажу, да. А тогда просто мне не хватало цельного видения проектов. Сейчас мне скажи любую идею, и я сразу прикину что там, где там, что как, какая атмосфера, какое настроение, какие зубочистки. Всё, начиная от мелочей и заканчивая вот какой-то стратегией.

 

– То есть вы визуально видите? Структурно и визуально?

– Да, уже уровень такой визионерский. А тогда... Нам дали место на барже, которая была переоборудована под ресторанчик – на воде, на Кемеровском пляже. И мы должны были там делать околоандеграундную дискотеку с хаосом, с электронной музыкой. Но при этом мы не договорились, что гости, которые постоянно ходят на эту баржу, не будут приходить в этот вечер. И получилась такая солянка: те, кто пришёл потанцевать и оставить небольшое количество денег в баре, и те, кто пришёл покушать шашлык, отдохнуть и насладиться. И сегменты нашей целевой аудитории просто вот так вот столкнулись.

 

– И каждая не получила того, чего хотела.

– Да. И получился конфликт, нам пришлось всё закруглить, хотя мы внушительно там потратили денег на привоз аппаратуры, то есть скинулись технически, финансово на это. 

Но, как я уже начала говорить, наверное, самый большой провал был, когда мы организовывали концерт группы «Sonic Death», это достаточно известная в молодёжных кругах группа. Это был привоз, и мне очень сильно хотелось, чтобы в моём опыте была эта группа, хотелось поработать с ней. И вот мы всё организовали, я уже продала билеты, договорилась с декораторами, что мы украсим сцену рок-клуба, где должен был проходить концерт. Там была прямо целая концепция, я ходила по людям и искала коровьи черепа, потому что коровий череп был на обложке группы в тот момент. Мы уже поехали в аэропорт их встречать и тут просто мне пишут ВКонтакте: «Извини, мы самолёт пропустили».

 

– Непредвиденное обстоятельство.

– Да. Потому что они сильно веселились накануне, это панки, собственно...

 

– Творческие люди. Те самые!

– Да-да-да. На максималках! Это было 9 мая, и, сами понимаете, 9 мая для клуба – это жирный день, который мне дали по факту... И вот я и клуб подвела, и людей подвела, и сама обломалась. Но ничего, на следующий год они приехали, правда, я их уже передала другим организаторам, не стала с ними работать.

 

– История провалов – это, безусловно, учёба, да? Бесспорно. После каждого провала этот момент фрустрации, переживания – как вы его проходили? Или как маркетолог? Он сидит и буквально на все промахи – почему, чёткий анализ с выводами.

– Любой провал заставляет задуматься. Первая реакция – это какие-то эмоции, особенно раньше, когда я была моложе, мне казалось: ну всё, теперь у меня в опыте есть какие-то косяки и уже люди ко мне как-то относятся по-другому как к организатору. Надеюсь, это не прозвучит как-то самолюбиво и как хвастовство, но в целом у меня никогда не было каких-то больших фейлов, больших минусов в плане денег, максимальный минус, на который ушла – это полторы тысячи рублей. Это очень хорошие результаты, но всё равно всегда был страх, что если что-то пойдёт не так, то ко мне как к организатору отношение может в целом измениться и это может повлиять на мои будущие проекты. Сейчас, так как я нахожусь в среде, которая несёт такие тезисы, установки – что любой провал это шишки, ошибки, которые мы набиваем, чтобы сделать в следующий раз лучше. И без этого не будет лучшего результата. И теперь я ко всему отношусь как к опыту, даже если это негативный результат, то это всё равно результат. Как я это называю: собрать «дату», то есть информацию, сделать какие-то выводы, преобразовать в будущем и улучшить. Есть сейчас у меня такой инструмент, который называется «ретро проекта», где я выписываю минусы, что было хорошо, что было плохо.

 

– Аналитика, в общем.

– Конечно, конечно. Чтобы понимать, что дальше улучшать, где точки роста. Кстати, благодаря работе в Purrweb это стало моей нативной, натуральной историей – такие анализы – потому что, когда оказываешься в среде, где это в целом поощряется и это важно, то это быстро к тебе прилипает, если ты к этому готов, и становишься круче, больше, лучше.

 

– Катя, смотрите, для того, чтобы заниматься организацией таких событий, нужно очень хорошо знать среду – музыкальную, театральную, научную, искусство. Наверное, здесь всё-таки и ваше журналистское образование – вот вы говорили, что собираете дату, информацию, ведь это же журналистский навык, журналист в первую очередь человек, который умеет искать и находить информацию. Это требует колоссального, мне кажется, времени и энергии. Каким образом у вас это происходит? Вы ведь, по сути дела, те группы, концерты – они ведь мало известны широкому кругу. По сути дела, это андеграунд или около того. Как вы находите повод? Каким образом делаете выбор – «я буду делать это»?

– Тут я вижу несколько вопросов. Насчёт журналистики опять же скажу: как рамка, наверное, которая меня чему-то научила, я бы копнула глубже – мне всегда нравились русский язык и литература с возможностью – в школе – на этих предметах выражать своё мнение, анализировать, писать сочинения. То есть читать, делать выводы. Плюс у нас в школе была риторика (я училась в 84-й гимназии на «ДК Малунцева»), и эти предметы как-то помогали мне работать с информацией.

Если говорить на счёт выбора артистов, как вообще я делаю выбор, кого привезти, с кем взаимодействовать – зачастую я обращаюсь к своим друзьям, которые глубоко в теме, которые много читают, много смотрят, изучают современное искусство, увлечены тем, что вообще происходит в русском – и не только русском – андеграунде. Часто я просто спрашиваю, что делать. Или я знаю, например, что какая-то группа едет в тур, знала, когда занималась плотно концертами, и я шла к своим друзьям на экспертизу, и они мне говорили: да, да или нет, нет. Мои друзья и моё окружение всегда были такой лакмусовой бумажкой, часто моя мотивация что-то сделать была из серии «о, ну мои друзья заценят!».

 

– Такая целевая аудитория в принципе.

– Да. Моя фокус-группа. Но так как друзья заценят, а я примерно тогда понимала, а сейчас уже гораздо больше понимаю, как собирать людей, как их заинтересовывать, как работать с обучающим маркетингом – в том числе в сфере культуры. И сама я в целом много читаю, много смотрю, постоянно мониторю разные издания, смотрю, кто на хайпе, что вообще происходит. То есть всё время нахожусь в этом трендвотчинге.

 

– У вас, наверное, очень структурированный день должен быть, потому что есть основная работа, есть сын, домашние дела, понятно, которые невозможно скинуть со счетов, – и вот это ваше увлечение помимо всего прочего. Как вы с этим справляетесь?

– Сейчас благодаря тому, что я работаю в компании, где моя непосредственная работа связана с организацией ивентов, то есть моё хобби стало моей профессией, я 8 часов занимаюсь ивентами, занимаюсь сыном с утра или вечером, плюс у меня есть ещё ночь иногда, несколько часов ночи...

 

– То есть за счёт сна.

– Да. Фактически да. Work-life balance не всегда в моей жизни имеется, но я уже научилась понимать, когда я устала или чувствовать предвестники усталости, это, кстати, классная штука – отдыхать не когда ты устал, а когда ты чувствуешь...

 

– А когда ты чувствуешь, что скоро устанешь.

– Да.

 

– Ещё из интервью: «Если у тебя есть идея, то она должна быть чистой». Что такое «чистая идея»?

– Это когда-то мне сказал мой друг и партнёр по организации мероприятий художник... нет, он не любит, когда его «художник» называют, он иллюстратор... Илья Це. Когда мы набрасывали идеи мероприятия, обычно это было так: «О, Илья, я что-о придумала! Давай это делать!». Он говорит: «Ну, слушай, давай ещё покрутим, подумай, как-то вот что-то пока не выстраивается». И каждый раз, когда он давал такую обратную связь на идею, я потом её докручивала и понимала, что да, она меня не зажигает по-настоящему или непонятно, что можно из этого сделать классное. Но когда я что-то докручивала и получалась такая «гипотеза» продукта, так скажем, получалось всегда круто. И Илья подключался. А если Илья подключается к чему-то – это значит, что оно априори классное.

 

– Получится классно.

– Да. И получится классно. Наверное, уже звучит, сквозит из того, что я говорю, то, что поддержка людей для меня всегда была очень важна. Поддержка окружения, поддержка тех, кто шарит в чём-то.

 

– Да, без таких людей сложно, конечно. Мы говорили о провалах, а теперь давайте о самых успешных или любимых событиях, которые вы организовывали.

– Из последнего – это была конференция для JavaScript-разработчиков Сибири «JS». Мы делали её с Purrweb, это полностью платный проект. У меня нет какого-то колоссального опыта в работе с платными проектами такого бюджета, причём я не разработчик, не программист. Но за 8 месяцев работы в Purrweb я уже поняла, что в этой сфере классно, что нужно, кто звёзды, и мне удалось собрать классный спикерский состав на конференцию, привезти их в Омск – это были известные программисты, которые гремят в интернете, которых знают разработчики. И они выступили нашими спикерами, мы с ними подружились, сделали классную afterparty. У нас были в гостях программный директор и член программного комитета крупной известной конференции FrontendConf, она проходит в Москве и там билеты очень дорогие, это прямо топ! Они у нас были и сказали: вы попали в «Золотое кольцо» конференций – то есть с первого раза признали.

 

– Ещё и признание.

– Да. С первого раза мы сделали конфу, которая понравилась и по контенту, и по атмосфере. Очень сильно выделали атмосферу, душевность, наш тёплый вайб, гостеприимство. Очень людям понравился Омск. Для меня, когда слышу комплименты Омску, это прямо ну всё, топ.

 

– Вы сейчас упомянули о том, как вы рады, когда Омск кто-то отмечает. Опять же из интервью: «Как ни печально, но арт-рынок в Омске – это утопия». Можете пояснить?

– Я говорила это в 2018 году и на самом деле я до сих пор в каком-то смысле так считаю, хотя подвижки есть. И благодаря тому, что в Омске проходят выставки, на которых художники продают свои картины, и их начали покупать, и это не только друзья художников, но и люди из расширенного круга, так скажем. Я имею в виду друзья друзей друзей, но это тем не менее уже не прямо ядро тусовки, которая покупает искусство, а оно начало выходить за границы...

 

– За границы среды.

– Да. И когда я в том числе от каких-то знакомых своих бизнесменов получаю запросы на то, чтобы у них дома висела картина омского художника – для меня это круто. Я считаю, что это классно. Но это не массовое явление. Хотя, знаете, но проект JVCR, который делает Ренат Латышев – в его концепции в том числе помощь в продвижении омского искусства, он на открытках печатает работы омских художников, и они распространяются среди широкого круга людей, хотя те, кто их покупает, даже зачастую не знают, чьи это работы.

Для того, чтобы был арт-рынок, нужно, чтобы был институт критики, чтобы были мастерские, доступные для современных художников, чтобы были галереи, чтобы были независимые институции, а не только государственные. Это прямо большой вопрос, если так копать. У нас, к сожалению, нет для этого условий и я ещё не видела каких-то успешных случаев того, чтобы бизнес, например, как-то был заинтересован в инвестиции в это или... даже не в инвестиции, а в благотворительности.

 

– Я читала в вашем интервью, что один из предпринимателей, бизнесменов сказал вам, что «я лучше потрачу деньги, если говорить о благотворительности, на приюты для собак». Потому что здесь результат виден, а здесь непонятно: что, чего, зачем, почему. Да?

– Да. И в этом смысле здорово образовывать людей, так скажем, рассказывать больше. Я вот рассказываю про какие-то культурные явления, про художников, про какие-то персоналии у нас. И, кстати, тот же человек, что говорил, что он не понимает, зачем покупать современное искусство, уже своё мнение поменял.

 

– То есть удалось сломать?

– Да. Он и на мероприятия ходил, я знаю, что и отношение поменялось. Мы сами пример подаём, кому это интересно: показываем, что можно покупать, что можно дома у себя вешать, что можно заказывать работы. Вот, кстати, не знаю, можно ли это говорить, но, например, тот же Skuratov – они постоянно поддерживают омское искусство и в целом российское современное искусство. Они делают на своих стенах в кофейнях муралы, это работы художников. Плюс они заказывают «приём Геймлиха», это тоже работы художников. Ещё они устраивают выставки в своих кофейнях. Казалось бы, кофейня полностью оборудована и надизайнена, но они находят как-то пути, чтобы показать искусство там.

 

– Такие пропагандисты современного искусства.

– Да, и это очень круто, и мне бы хотелось, чтобы этого было больше.

 

– Катя, есть у вас миссия? Мне кажется, она есть у вас.

– Конечно.

 

– Как она звучала бы – ваша миссия?

– Миссия... Это немножко эзотерично прозвучит, но – распространять то, что высоко вибрирует. Назовём это так. Но вообще – духовный рост – это моя личная миссия. Стремление к распространению гуманистических ценностей, и мой сегмент – это искусство и увлечение людей, энергичность, рост, развитие.

 

– У вас миссия высокая. У вас не случаются такие минуты слабости, когда хочется на всё забить? Потому что многие говорят: в Омске такая атмосфера, где-то, по-моему, я у вас видела – что это такая воронка, которая затягивает и отнимает силы. А кто-то говорит вообще, что это болото.

– Наверное, можно в чём-то согласиться, особенно когда приезжаешь с того же Урала. У меня был опыт, я жила несколько месяцев на Южном Урале, и там совсем другая атмосфера. Наверное, это связано с тем, что там много камней, там чувствуешь себя уверенно, как-то стоишь крепко на ногах. Приезжаешь в Омск – и немножко такой растекаешься. Но мне кажется, прелесть Омска – и многие об этом говорят, по крайней мере мои друзья – в том, что здесь ты можешь просто брать и делать. Но то, как ты будешь находить силы на это, это уже твой личный путь. Омск вообще котируется. У нас в музее Врубеля какая замечательная коллекция, какое хранение, какой архив! Сколько у нас художников в Омске, сколько вообще творческих известных людей из Омска – тот же Антон Шнайдер, который в своё время был арт-директором Яндекса и сейчас у него с женой Ксенией личный бренд одежды. Многие его знают и котируют, тоже омич! Вообще из Омска очень много талантливых людей. И Омск прекрасен, совершенно прекрасен. Здесь своя собственная атмосфера, он камерный, здесь, конечно, все друг друга уже знают на сто рядов, особенно в тусовке. Но тут, если ты системно что-то делаешь, то это тебе возвращается.

 

– Результаты неизбежны.

– Да, не такие, конечно, как могли бы быть, если ты находишься в среде, где всё для этого есть. Где поощряется – государством в том числе – твоя деятельность, когда ты кому-то интересен. Не знаю. Я просто такой человек, я без дела не могу сидеть, хотя вот вы сказали про отсутствие энергии, усталость, это, безусловно, всё есть, но сейчас я уже научилась к этому относиться как... я же человек, я могу устать, могу в чём-то подразочароваться... Так же, как в ивентах я когда-то была разочарована, у меня три года был перерыв, я слово не могла слышать «мероприятие», думала – всё.

 

– Выгорание?

– Конечно. Делали выставку в только тогда открывшемся Chop-Chop, у нас была совместная выставка Саши Барановской и Саши Алексейцева, они тоже сейчас уже живут не в Омске. Мы продавали их акварели и практически всё продали, кстати, на вернисаже... Точнее, мы делали выставку их работ и практически всё там продали. Я тогда так нервничала, что заразилась ротавирусом, страшно болела, какое-то переосмысление было. Но я в то время ушла в карьеру в компании, где я работала. Я как-то туда направила внимание – там что-то поделала, там чему-то поучилась, там чего-то достигла. А потом как-то вот оно опять пришло ко мне. Отдохнула.

 

– Почему вы не уехали из Омска?

– У меня был эпизод, я жила в Питере полгода, полгода я жила в Одессе, это было в 2012 году, потом я вернулась сюда и мне предложили работу в университете – временно – помощником профессора на кафедре социальной работы. Я прикрепилась на написание научной степени по социальной философии, у меня был такой пунктик, что мне нужно быть кандидатом наук. И как-то, знаете, оно пошло-поехало, почувствовала себя нужной, важной, могущей что-то делать. Недавно была в Москве – в конце августа – мне очень там понравилось, там замечательно. И я такая: «Вау! Можно же просто ездить в гости!».

 

– Да. Получать удовольствие.

– Да. Я такой человек, мне важен комфорт, мне важно, чтобы рядом были родители, потому что они в том числе помогают мне с сыном. Когда говорили о структурированном дне – он у меня не структурированный, у меня какие-то сферы вообще провисают, быт, например.

 

– Ура! Вы нормальный человек.

– Да, я в оптимизме стараюсь держаться, посмотрим, куда путь приведёт.

 

– Немного об искусстве. Какая часть искусства вам больше всего ближе? Изобразительное, кинематограф, музыка?

– И изобразительное искусство, и музыка, и кинематограф, и театр, но театр, наверное, в меньшей степени, потому что у меня просто меньше опыта взаимодействия. Безумно люблю живопись, это прямо моё всё, недавно была в Третьяковке – 4 часа на Лаврушинском, 4 часа на Крымском Валу, потом на следующий день Пушкинский музей и выставка «Брат Иван» с большой коллекцией импрессионизма. Это потрясающе. Я всем рекомендую получить этот опыт – специально поехать в Москву, если есть возможность – и вот так вот запоем пойти смотреть русское искусство. Я сейчас про Третьяковку больше говорю. И начать обязательно с Лаврушинского, потому что когда ты видишь XVI-XVII века работы и не можешь их отличить от фотографий, и при этом ты ещё близко смотришь на масло, на то, как взаимодействует твоё сознание с мазком, как ты воспринимаешь цвет, свет, как как художник это делал. И когда ты делаешь это очень интенсивно, проходя каждый зал, останавливаясь практически возле каждой картины, ты получаешь такой чувственный опыт, который меняет сознание. Это просто действительно какая-то трансформирующая история для меня была. Спасибо за неё моему другу Дмитрию Лапутину, который мне предложил эту поездку, и теперь я стараюсь больше об этом рассказывать. Музей – это такое что-то оставшееся для многих на уровне «ну, мы там в школе ходили, что-то там я смотрел».

 

– Как с литературой.

– Да! Где-то там что-то как-то. А когда ты приходишь...

 

– Осознанно.

– Да, осознанно – и осознанно к этому подключаешься. Реализм, который многие ругают: «что там Шишкин рисовал ёлки!».

 

– У меня, кстати, реализм тоже. Когда смотрю – просто фантастический восторг: как это возможно было! Вот эти краски зелени Шишкина. Вот это «Утро в сосновом бору», если его посмотреть. Как он это сделал?

– Да, учитывая, что мишек нарисовал, кстати, даже не он. Это я потом читала, к сожалению, забыла фамилию художника, который нарисовал мишек, но меня очень потрясли пейзажи.

 

– Пейзажи, да. Природа потрясающая. Свет вот этот, солнце.

– Потрясающая. Столько оттенков земли может человек не только уловить своим взглядом, но ещё и передать это может. И когда я слышу критику в сторону Шишкина, я думаю: «ребята, вы просто оригиналов не видели».

 

– Конечно.

– Или Верещагин. Его работы крохотные, которые абсолютно не отличить от фотографий. И мотивы, когда человек берёт – я не говорю про его военную тематику, а просто про города азиатские, которые он рисовал. И ты смотришь, насколько это гениально нарисовано.

 

– Ну или Айвазовский.

– Согласна. Кстати, в музее Врубеля потрясающая есть работа – с закатом, овцами. Это что-то! Мы пошли как раз после Москвы во «Врубеля», в «Эрмитаж-Сибирь», смотрели постоянную коллекцию, смотрели «Барышню-крестьянку». Потрясающе, тоже всем советую и об этом рассказываю бесконечно. Интересное свидание может быть для кого-то.

 

– Да что вы? Вы уже организовываете романтический ивент? Новая локация, да?

– Знаете, да, можно как-то... Если для человека важно искусство и вообще в целом какая-то аналитика. Потому что, когда смотришь картины, можно много чего проанализировать, внутри себя в том числе, такой камертон. Опять же, можно и бабушке подарить, и с мамой сходить, с братьями и сёстрами. Это досуг потрясающий, я считаю.

 

– Катя, скажите, какие у вас ближайшие планы? Что вы хотите в новом году? Что у вас будет? Я, когда стала смотреть, смотрю – у вас и кинопоказы. Я думаю: почему не знала, я бы сходила обязательно. Поэтому такой шкурный вопрос. Что у вас планируется ближайшее?

– Да, кинопоказы мы всегда делаем с образовательной частью, потому что иначе это просто невозможно.

 

– Потому что вы же выбираете не просто фильмы, вы выбираете сложное кино.

– Честно – у меня в этом проекте свой шкурный интерес: я показываю то, что мне нравится, то, что мне хочется самой посмотреть на широком экране. Плюс у меня есть подруга, её в Омске знают как киноведа-преподавателя медиаискусств, Тася Филина. У неё свой телеграм-канал «Кинозапой». Она потрясающе рассказывает про кино, уходя в философию. У неё такой жирный очень замес.

 

– «Лабиринт фавна» – это вы с ней делали?

– Нет, «Лабиринт фавна» делала Аня Ворошилова. Аня, кстати, тоже училась на филфаке, мы с ней знакомы, тоже потрясающий человек, она работает разработчицей, то есть прямо разработчица-программистка, но при этом очень тонкая девушка, пишет стихотворения, часто выступает в проекте «Высь».

А я делаю с Тасей Филиной, и у нас получается после показов такой пинг-понг: она что-то говорит, я что-то говорю, зрители говорят.

 

– Очень интересно.

– Да, прикольно. И классно то, что к нам начали ходить люди, вообще неизвестные для меня.

 

– Не из тусовки.

– Взрослые ходят люди, благодарят и хотят ещё ходить. Для меня это самое важное. Когда я вижу, что привлекается внимание уже не только людей, которых я знаю, когда говорят, что «мы искали подобный формат, нам интересно» – значит, запрос на это есть и надо продолжать делать. Из ближайшего – кинопоказы, плюс мне бы хотелось начать делать проект с лекциями с Тьен Моисеевой, это художница, дизайнер, член Союза дизайнеров. Её многие знают, кто учился в ОГИСе, она потрясающий преподаватель композиции. С ней бы хотелось сделать образовательные лекции. С культурологом и сотрудником музея Врубеля Вадимом Савельевым хотелось бы больше пересекаться в плане образовательных лекций. Будем делать с Purrweb вторую конференцию по разработке, уже более масштабную. И плюс такой мой личный проект, точнее, мой проект в Purrweb, моя личная ответственность – мы делаем серию митапов для стартаперов, для владельцев бизнеса. Для меня это очень сложный проект, потому что у меня никогда не было своего бизнеса или бизнес-проекта, я погружаюсь с нуля, обучаюсь, беру менторинг, много что изучаю. Прикольно, сложно.

 

– Я желаю вам успеха, Катя, в следующем году и надеюсь, что ваша миссия – она будет продвигаться. Думаю, что на одного человека ваша тусовка точно станет больше, наверное, я буду потихоньку двигаться в вашу сторону. Спасибо большое.

– Спасибо.

 

Беседовала Елена Мельниченко