Вокальная группа «Премьер»| Текстовая версия подкаста «Трамплина» «Знай наших!»

---

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с вокальной группой «Премьер» - артистами Омской филармонии Александром Немчиновым (тенор), Вячеславом Дюдневым (баритон) и Владимиром Белоусовым (тенор).

---

Хочу задать вопрос от ваших слушателей: куда четвёртый делся?

Вячеслав:

По семейным обстоятельствам мы в прошлом году потеряли одного участника – Александр Курманов уехал. И в данный момент мы в поиске – в поиске четвёртого, в поиске бас-баритона. Поэтому, если наши уважаемые зрители вдруг хотят прослушаться – стать солистом Омской филармонии, солистом вокального квартета «Премьер», мы будем рады вас видеть. 

Владимир:

И слышать. 

– Есть какие-то требования к кандидату? 

Вячеслав:

Наверное, самое основное требование – это уметь петь. Даже если человек поёт в ду́ше – главное, знать ноты. 

– И попадать в них. 

Вячеслав:

Да, и попадать в них, потому что очень много ребят, которых мы уже прослушали – у них отличные голоса, но, к сожалению, с листа они не читают. Чтобы петь ноты, их нужно знать, иметь какую-то школу. Это важно. Также важен рост: так как мы выше 1,80, человек должен быть не ниже 1,80. Ну и привлекательная внешность, наверное. Это такой комплимент для всех нас. Опять же, наша задача – нравиться, поэтому это тоже немаловажно. Ну и, наверное, самое основное – это войти в нашу семью. Коллектив – это семья, такая малая семья. Хочется, чтобы человек влился, не только гармонировал в качестве голосоведения, а также, чтобы мы думали как единый организм, на сцене это очень важно – понимать взгляд, всё остальное. Опять же, что касается музыки, у нас довольно специфический пласт музыки, которую мы берём. Нам кажется, что это нормально, но для зрителей специфическая – это музыка 70–80-х, где-то мы даже роемся в 50-х годах, какая-то патриотика, которую мы должны исполнять. Нам тоже нравится эта история, но так как мы бюджетное учреждение культуры, у нас тоже есть свой пласт работы, который мы должны выполнять – по патриотическому воспитанию. Не многие это выдерживают. Что касается той молодёжи, которая сейчас слушает непонятно что по телевидению и по радио, они эту музыку не принимают. Здесь не только нужно уметь её петь, наверное, её надо ещё и уметь чувствовать, потому что зрителя не обманешь. Если ты просто даёшь ноты, как поющая голова, а не даёшь эмоции, то люди уходят. Поэтому при выборе четвёртого человека нам важно, чтобы этот человек не только пел, но ещё и чувствовал, был в какой-то единой ауре вместе с нами. 

– Вообще насколько болезненны для ансамбля, для коллектива вот эти изменения, когда один ушёл, другой пришёл? Как вы реагируете? 

Владимир:

По большому счёту – чисто технически меняется полностью аранжировка, выпадает много репертуара, того, что мы могли бы исполнить вчетвером. Втроём, естественно, это уже не то звучание будет. Получается либо переписывается полностью аранжировка, либо добавляем какие-то уже новые вещи на три голоса. Конечно, это очень болезненно в плане творчества и в плане репертуара в первую очередь. 

Вячеслав:

В плане картинки это тоже – когда мы существовали вчетвером, мы занимали всю сцену. А тут мы иной раз не понимаем, каким образом перестраиваться. Есть программы, которые нам пришлось за год – как Александр уехал – быстро-быстро перестроить под трио, чтобы это и зрителю было тоже безболезненно, чтобы они это смотрели и понимали, что нету четвёртого, но в принципе сильно ничего не изменилось. Мы же не должны делать так, что зритель, который раньше – мы понимаем, это же ещё и экономика – платил за четверых, теперь так же платит за троих, поэтому у нас внутри должна быть ответственность за всё. 

– То есть вы планку всё равно должны вытягивать как за квартет. 

Вячеслав:

Конечно. 

Владимир:

Мы в принципе это делаем. В последнее время стараемся развиваться в плане сольного пения – не в плане выступлений, а в принципе развиваемся: постоянные вокальные уроки, тренинг, постоянные распевки. Мы в последних аранжировках стараемся выводить много сольных партий. Зрителю, как показала практика, это очень нравится.

Вячеслав:

Сейчас у нас у каждого есть свой сольный концерт в Омской филармонии, мы ещё развиваемся как солисты. Когда раньше мы существовали как квартет, а сейчас как трио, часть зрителей были только на наших квартетовских концертах, а сейчас они ещё ходят на наши сольные концерты.

Александр:

У нас получается, что у каждого есть свой зритель, это очень приятно, когда на твой концерт – полный зал, когда ты выходишь, а пришли не на коллектив, а пришли конкретно на тебя. Это очень поднимает твой настрой. 

– А когда появилась идея, что нужно разбиваться, выступать ещё и сольно? Причём вы начинали работать в филармонии именно сольно, да? Почему вы вернулись к этой практике? 

Владимир:

Мы ни в коем случае не хотим разбиваться. По-моему – и вообще по-нашему – это развитие внутри коллектива. Сольные концерты – это перебороть себя, и в итоге ты выходишь в трио или в группе «Премьер» уже в новом уровне, в новом статусе, чувствуешь себя увереннее, профессиональнее – и это чувствует зритель. 

Вячеслав:

Это момент саморазвития в качестве солиста. И это некий, можно так сказать, маркетинговый ход, потому что тот зритель, который приходит на тебя, однозначно придёт и на концерты квартета. Мы специально делаем так, что на наших сольных концертах или на концертах квартета и трио, мы делаем рекламу всех концертов за год. То есть зритель уже понимает картину: у Вячеслава такой-то концерт, у Александра – такой, и они сразу же покупают билеты. Извини, зритель, что мы вот это всё раскрываем, но нам очень приятно на самом деле. 

– Посмотрим, может быть, что-то вырежем, что-то оставим. А какой возрастной категории ваша публика? 

Владимир:

Вы знаете, если мы раньше замечали, что, наверное, от сорока, то сейчас в концертный зал приходят абсолютно разные. Пишут нам в соцсетях зрители разных возрастов, разных поколений. Мы стараемся привлекать разную публику. 

– А как вы делаете это относительно молодёжи, например? Как её завлечь? 

Владимир:

Программы. 

– Может, какие-то ходы, фишки? 

Александр:

У нас сейчас программа «Небо над Россией», это специальная программа, сделанная для молодёжи, для патриотического воспитания, и когда мы отрабатываем, мы не успеваем выходить, у нас там не то что молодые: там ребятишки, они просятся в друзья, потом они, наверное, как-то запоминают нас и вырастают на всём на том, что мы им преподнесли. 

Вячеслав:

Уже двадцать лет работаю в филармонии, и я их встречаю – мы встречаемся где-то на улице – и они говорят: «Мы помним, как вы приезжали в школу с концертами». Мы ездим в школы, мы как-то ездили даже в детские сады с патриотическими программами, когда только начинали. Люди запоминают, они этим пользуются. Что касается нынешней молодёжи, опять же, у нас есть концерт «Песни о главном», где мы стараемся использовать какие-то современные ходы в музыке – какие-то аранжировки, какие-то кавер-версии песен, это привлекает на данный момент. Где-то мы соединяем классику и современную песню, это тоже необычно. Какие-то кроссоверы делаем. Именно это привлекает, приятно, что сейчас, несмотря на то, что у нас у каждого есть своя публика... Например, Владимир нравится тем, кому за пятьдесят, Александр – кому за шестьдесят, у кого-то есть молодой пласт зрителя, которым он нравится, это приятно, что есть поклонники, есть поклонницы, которые пишут, делают знаки внимания, иной раз они покупают практически все концерты сезона. Они лучше знают твой график работы, чем знаешь его ты. Говорят: «Вот, у вас будет концерт, мы придём». Вспоминаю – а какой концерт... Они всё знают, это приятно. 

– Они всё изучили.

Хотели ли когда-то – может быть, были какие-то разговоры, планы – зарубежный репертуар притянуть в ваше творчество? 

Александр:

У нас проблема с языком. С английским и со всем остальным. Бывает, конечно, мы что-то пробуем сделать, но очень мало у нас такого. 

Владимир:

Не с языком, с произношением. 

Александр:

Да. Конкретно какой-то программы нет у нас. 

Вячеслав:

Можно так сказать, что это не проблема, а мы слишком скрупулёзно относимся к слову. К слову, опять же, произнесённому на английском языке или на языке оригинала. Произнести слово – не проблема, но именно с каким произношением... Это нужно работать над этим. Так как мы работаем в потоке, у нас по 25–30 концертов в месяц, при этом должны быть ещё репетиции к этим концертам, мы не можем сесть и конкретно заниматься именно этим. У нас есть песни на английском, у нас есть песни на турецком языке. 

Владимир:

На итальянском были. 

Вячеслав:

На итальянском, да. Но это какие-то такие единичные истории, на программу мы пока не наскребём. Хотя всё впереди, возможно, мы засядем на год, будем изучать язык. 

– Но пока – времязатратное творчество такое.

Недавно в филармонии прошла Ярмарка абонементов, вы какие-то программы уже наверняка включили в абонемент или в несколько их. Что вы будете представлять на следующий год? Он, кстати, юбилейный для филармонии. 

Вячеслав:

На следующий год выйдет патриотическая программа «Небо над Россией», которую мы сейчас «катаем» по районам Омской области. Мы ещё ей не представляли зрителю нашего города, мы эту программу планируем делать с Духовым оркестром – должно быть сильное звучание в этих патриотических песнях. Программа запланирована на ноябрь 2024 года, это следующий филармонический сезон.

Также у нас в планах сделать программу по Муслиму Магомаеву. Два года назад у меня вышла программа по Муслиму Магомаеву именно как сольная, а в этом году нам хочется сделать именно программу на три голоса, показать какое-то такое звучание, симбиоз голосов, где-то сделать дуэтные истории, потому что очень много материала у Муслима Магомаева, который можно взять, сделать из этого какую-то необычную программу.

Мы обязательно повторяем истории в Органном зале – это программы камерного направления, которые у нас существуют, – Роберт Рождественский, Микаэл Таривердиев – программы, которые всегда пользуются популярностью, потому что они необыкновенные, они тёплые, у них особая энергетика. Опять же, Концертный зал и Органный зал – это настолько разные залы по подаче. Когда у тебя зритель сидит в шаге от тебя, ты видишь его глаза, видишь его лицо, видишь реакцию – и зритель тоже видит нас. Программы Органного зала пользуются большой популярностью, потому что мы находимся среди зрителя. 

– Где вам легче, где вы чувствуете себя комфортнее? 

Вячеслав:

Это ответственнее, наверное, когда мы находимся в Органном зале. Когда ты выходишь, тебя начинает колбасить, такое есть... 

– То есть до сих пор это есть? Это на каждом концерте? 

Вячеслав:

Конечно. У нас какая-то история концертная была, и наши политические деятели, которые тоже стоят за кулисами, которые тоже по-своему волнуются, которым нужно говорить – они подходят: «Вячеслав, а вы волнуетесь?» Я говорю: «Конечно». 

– Давайте вместе волноваться. 

Вячеслав:

Это, наверное, ненормально, когда человек выходит и начинает волноваться на сцене, это всё чувствуется в голосе. 

– Или спокоен за кулисами. 

Вячеслав:

Да, или наоборот – человек, который, например, переволнуется лучше за кулисами и выйдет на сцену, даст первое слово, даст первую эмоцию... Музыка всё закрывает. Музыка, текст, в которые ты начинаешь входить, ты начинаешь забывать о треморе, который у тебя до этого существовал. 

– То есть волнение просто направляешь. 

Вячеслав:

И зритель – когда ты видишь глаза, иной раз многие артисты говорят: «Я не хочу видеть глаза зрителя, потому что они могут выражать не то, что я чувствую. Но нам – лучше. Мы тут тоже были в районе Омской области, Александр говорит: «Я не могу петь, потому что я не вижу глаза зрителя». Да?

Александр:

Да, было такое. 

Вячеслав:

Это такая история, это взаимодействие, синтез, без которого ты не можешь. 

– Как Аня Шинковая недавно в нашем подкасте тоже была, она говорила: «Вышла – и не чувствую этого тепла, отдачи какой-то, холодные глаза, не воспринимают». 

Владимир:

Абсолютно. 

– Потом она уже себя собрала. 

Вячеслав:

Да, бывает и такое, что приходится доказывать зрителю. 

Владимир:

Завоёвывать. 

Вячеслав:

Опять же, что касается гастрольной истории. В декабре у нас было четыре концерта в Екатеринбуржской области...

 – Это с премьерной программой? 

Вячеслав:

Да, с премьерной программой мы катались. Было сложно, потому что мы настолько привыкли жить в собственном мире, в нашем городе, когда нас любят, когда на нас ходят. А тут зритель, который тебя совершенно не знает.

– Вы опережаете мой вопрос, кстати. Я хотела спросить про эти гастроли. Вы ведь именно по Свердловской области? 

Все:

Да. 

– Насколько это действительно чужой зритель? И омский – он же тёпленький такой, постоянный, верный. 

Вячеслав:

Он, наверное, для нас внутренне был чужой, пока мы не увидели людей, не увидели эти полные залы, не увидели вот этого взаимодействия. Опять же, нам пришлось работать с коллегами, которые работают в Свердловской филармонии, то есть они такие же. Свердловская филармония в большей степени нацелена на классическую музыку, а у нас репертуар совершенно другой, такой эстрадной направленности. Для них эта история эстрады на классической сцене... Мы работаем эстрадные концерты в Органном зале, но они всё равно больше к классике идут, а здесь у нас канделябры, здесь у нас столбы, орган за нашей спиной – и мы поём «Мир не прост, совсем не прост» или «Музыка нас связала». Для нас это, конечно, было сложно, это перестраивание. Но зритель – вошёл в нашу историю, в историю нашей песни, и он тем самым как бы объединился с нами, что очень приятно. Ребята, расскажите ваши ощущения. 

Александр:

Зрители, допустим, когда в Екатеринбурге мы были, ты выходишь – и нужно сначала показать и доказать. Наверное, минут пятнадцать. Потом люди начинают понимать: да, ребята всё-таки могут, ребята умеют. И в конце концерта уже люди стоят, хлопают и кричат «Браво!», «Бис!», и ты понимаешь, что народ такой же. Да, у них маленько воспитание другое. Мы привыкли к своим, которые приходят конкретно на нас, а там тоже были полные залы в основном, филармония была в Екатеринбурге полная. 

– А у нас приходят постоянные зрители или есть и новички? Как вы по залу ощущаете? Вы видите тех, кто ходит постоянно? 

Александр:

Постоянные зрители есть, есть постоянные поклонники. Но люди приходят и новые, которые хотят посмотреть – где-то сарафанное радио: пойдём сходим. 

Владимир:

Город немаленький, есть и постоянные, и те, кто заходит первый и единственный раз. Но многие остаются, слава богу, что мы входим, видимо, в их сердца и души. 

– «Песни о главном» это премьерная программа, вы выступали осенью в Омске, в декабре – в Свердловской области, и сейчас опять вы выступаете в Омске. Расскажите немного о том, что там такого интересного. Я знаю, что вы даже сняли клип на одну из песен. Расскажите, тоже интересно. 

Вячеслав:

Да, я начну, а ребята продолжат. «Песни о главном» – это, наверное, такая программа о том, что мы умеем, что мы умеем на сцене. Мы умеем работать а капелла, мы умеем работать с пианистом (мы работаем в этой программе с Юрием Поляковым), мы работаем с Камерным оркестром под управлением Григория Вевера, мы умеем общаться со зрителем. Это какая-то такая точка профессионализма. 

Владимир:

Экзаменационная. 

Вячеслав:

Или да, экзаменационный концерт, который мы должны показать, и при этом зрители должны понять, чему мы научились, чему нас сцена научила за эти двадцать лет. В репертуаре – самые наши любимые, наверное, самые хитовые вещи, которые за всё двадцатилетие исполняли. Единственное, что мы где-то их кавернули, где-то сделали историю кроссоверов, где-то соединили какие-то элементы, чтобы зритель чувствовал эту программу по-новому. При этом и клип у нас получилось сделать так, что мы взяли исполнение «Самоцветов» в далёком 70-м году, в этих шевелюрах, которые у них были, с этой статикой, которая там присутствовала – и взяли современное видение именно новых «Самоцветов», соединили это в едином клипе. Нам пришлось там надевать парики. 

– Вы там сами снимаетесь? 

Вячеслав:

Да, сами снимаемся. 

Владимир:

Просто пока погружались во всё это, поняли, насколько ритм жизни сейчас просто бешеный. На самом деле раза в два, наверное, медленнее оригинал 70-х звучит, чем сейчас. 

Вячеслав:

По темпу. Просто по темпу. То есть музыка раньше звучала намного медленнее.

– Наши сердца стали биться быстрее? 

Владимир:

Вот эти размеренные движения у них в 70-х. Все не торопятся куда-то, всё так с душой. А у нас сейчас души наверняка не меньше, но чувство вечного движения – сказывается и в музыке, оказывается. 

– Надо бежать. 

Владимир:

Мы поразились, насколько это абсолютно разные вещи получаются. 

– Вам какая сторона ближе? 

Владимир:

И та, и та. Интересно просто очень. То исполнение – просто непривычно, кажется – очень медленно, очень распевно, а это уже, видимо, дело привычки. 

– А как удалось соединить? Играет медленно, допустим, темпоритм какой-то семидесятых... 

Вячеслав:

Потом начинает работать диджей, да. И вторая часть песни как раз идёт под диджейский бит, где мы это дело всё увеличиваем, увеличиваем. 

Владимир:

Дело техники! 

– Мне хочется немножечко назад посмотреть: как вы формировались как коллектив? Это был 2006 год, правильно? То есть Аня пришла к вам не сразу – или сразу? 

Вячеслав:

Это мы к ней пришли. Да, Анна уже работала в Омской филармонии. В это время мы сформировались как команда и прослушались на один из концертов. Я так понимаю, что нас сразу же взяли и поставили с «Королевой красоты» – потому что с этой песней мы презентовались – уже в первый концерт, который был посвящён Дню города, это было в августе. После чего мы стали работать над репертуаром, познакомились с Анной Шинковой, которая потом познакомила нас с «бандой» Юрия Полякова, которые нам дали возможность работать на сцене Органного зала – именно те программы, которые мы работаем до сих пор, это программы по Роберту Рождественскому, Микаэлу Таривердиеву. Пошла какая-то такая коллаборация. Опять же, это, наверное, в большей степени какая-то внутренняя особенность соединения людей. Несмотря на то, что у нас филармонический коллектив очень большой, наш отдел – около 120 солистов, музыкантов, но почему-то мы объединились именно с Анной и почему-то пришли к музыкантам в большей степени, к Юрию Полякову. Конечно, я понимаю – потому что мы с открытыми ртами смотрели на их концерты, мы присутствовали, когда ещё работала Татьяна Абрамова, ходили на эти концерты, видели, как работают команды, и нам хотелось. Наверное, то, что касается «хотелось», «хочется», – это должно получиться. Это такая мечта. 

– Вы тогда уже работали в филармонии? 

Вячеслав:

Мы ещё были студентами, ходили на концерты и наслаждались творчеством. Хотя она [Анна Шинковая] тоже работала в филармонии, но только в качестве студентки, она ещё училась. И мы понимали творчество людей, слышали их, у нас было желание – лично про себя говоря – когда я был на концертах, я думал: вот стать бы солистом филармонии, работать на этой большой сцене «тысячника», познакомиться с этими людьми. Все мысли материальны! 

– С Аней и её командой изначально энергетически всё сложилось или это всё-таки больше по голосам, по технике? То есть что здесь приоритетнее? 

Владимир:

Техника у нас, если говорить прямо честно и откровенно... Мы пришли вроде как спетыми, потому что мы до этого существовали как камерный хор – у Ларисы Сабитовой, пока учились – мы пели все вместе. Дело в том, что у нас были голоса разные по разделению голосов, в принципе, мы поняли, что это может быть полноценный квартет. Когда мы пришли к Юрию Полякову, к Андрею Соловьёву, мы поняли, что в первую очередь нас приняли как людей. И мы поняли, что в первую очередь это очень замечательные, талантливейшие люди, музыканты, а не оценщики с какой-то стороны – плохо вы поёте, неплохо поёте. Естественно, они нам помогали, они нам подсказывали. Первая программа у нас готовилась, наверное, год, если даже не больше. Они практически сделали эту программу с нами и технически, и по движениям, и по глубине мысли – погрузили нас в эту программу. 

Вячеслав:

Они учили нас, как нужно работать, как нужно существовать на профессиональной сцене. Мы настолько трепетно относимся к этим людям, даже не хочется думать, что их когда-то не станет. Сложно без этой энергетики, не знаю. Грустно. 

– Красивая история. Почему же грустно? Мы не будем о грустном. 

Владимир:

Юрий Поляков, допустим, с этого филармонического сезона ушёл из филармонии, но он на некоторых концертах у нас присутствует, он нас не бросает, не покидает, это безумно приятно. И в первую очередь хочется сказать, что на самом деле мы ценим их как людей. Они для нас как родные души, как наставники, как гуру. От себя скажу – я безумно люблю каждого из них, то есть это мы всегда говорим им в глаза. И по-человечески, и уважаем их как профессионалов. 

Вячеслав:

Хоть мы и ругаемся. 

– Тоже хотела спросить – кто-то настолько близкий, как в семье... 

Вячеслав:

Без конфликтов нельзя. И иной раз мы остро реагируем на какие-то ситуации, высказывания, какое-то внутреннее поведение, кто-то опоздал – здесь дисциплина тоже важна в профессии. А люди культуры и искусства – самые недисциплинированные. Приходится каким-то образом прислушиваться друг к другу, где-то промолчать, где-то понять человека. Но что касается того, что мы на одной волне, – это очень круто. 

– Были какие-то такие истории, когда обиделся на два дня, всё? 

Александр:

Два дня – это мало. 

– Мало? Расскажите что-нибудь такое, приоткройте тайну. 

Владимир:

Наверное, по молодости совсем. В последние годы мы видим друг в друге рост в плане какого-то понимания, в плане человеческих качеств, человеческих отношений. Мы сплотились ещё больше после ухода четвёртого человека. Это даже не связано, может быть, с уходом этого человека, скорее всего, нас стало меньше и поэтому мы стали ещё ближе и стали больше дорожить друг другом. 

– Может быть, так и остаться трио? 

Вячеслав:

Мы думали по этому поводу, но именно наш внутренний потенциал, что касается многоголосия, – раскрыть на базе четвёртого человека. 

Владимир:

Расширить границы. 

Вячеслав:

Потому что у нас четырёхголосие должно звучать, в четырёхголосии есть какой-то изюм. 

– Именно в четырёх? 

Вячеслав:

Именно в четырёх, да. 

– Даже не пять?

Александр:

Пять – бывает.

 Вячеслав:

Когда с Анной мы звучим, это пятиголосие, у нас достаточно материала, если Анна работает с квартетом. Нам больше никого не нужно для полноты раскрытия многоголосия. А вот здесь вот нужен человек. Поэтому надеемся. Сложно, как говорится, принять в семью человека, когда семья уже существует около двадцати лет. Но мы постараемся. Может быть, что-то получится.

 

Александр:

Официально двадцать лет. 

– А если взять кого-то и целенаправленно воспитать? 

Вячеслав:

Пройденный этап. 

– Может, человек не подошёл. 

Вячеслав:

Здесь просто непринятие того нашего видения.

Владимир:

Да здесь ещё, наверное, в первую очередь (я извиняюсь, что перебиваю) отсутствие времени на воспитание. С тем темпом жизни, темпом творчества, который у нас сейчас идёт – грубо говоря, нам надо подготовить в течение двух дней песню, прямо выучить к правительственному формату – и у нас нет ни минуты больше, ни минуты меньше. Воспитывать тут человека как минимум просто некогда. Мы берём и делаем это втроём. 

Вячеслав:

Нам нужен человек, который будет работать на таком же уровне, на котором работаем мы. 

– То есть сейчас работа, ни о какой преподавательской деятельности вообще речи нет. 

Вячеслав:

Да. Пока. 

– То есть маститые уже артисты – они могут свой опыт передавать. Но пока об этом рано. 

Вячеслав:

Да, вероятно, ещё через десяток лет, можно будет об этом подумать. Но пока мы находимся на сцене. Самое главное, конечно, вовремя уйти, мы это все понимаем. 

– Мне кажется, у вас самый пик, наверное. Или, может быть, ещё где-то подходите к нему? 

Вячеслав:

Может быть, да. Ещё немножечко постараемся подняться куда-то. Преподавательская деятельность – это замечательно. У Анны сейчас идёт история своей школы. Мы наблюдаем со стороны, как это происходит замечательно. А мы пока поработаем, потому что на самом деле – как Владимир говорит – настолько критические ситуации бывают, что нам приходится за сутки, за двое приготовить новую песню, выучить и вынести её не куда бы и не абы как, а, например, на формат Концертного зала, на правительственный формат, когда первые лица региона сидят и тебя слушают. Это очень ответственно, за два дня что-то выучить – это нужно голову собрать. 

Владимир:

Мы друг за друга уже можем быть уверены. А человек, который войдёт в команду, – пока очень под большим вопросом.

Вячеслав:

Но мы надеемся! Мы ждём тебя, четвёртого! 

Владимир:

Он должен быть выше 180 сантиметров, не красивее нас, чтобы не затмевать. Шутим. Хотя нет, почему шутим. По мыслям, по душе в первую очередь (Слава абсолютно правильно сказал). Мы можем найти очень хорошего профессионала, который прямо «я вам всё спою хоть завтра», но он может быть просто не нашим человеком. Это будет обидно, но... 

Вячеслав:

Я продолжу. Что касается людей искусства, они настолько самобытные и самовыражающиеся, что сложно. Мы как бы и сами непростые, но когда мы находим человека, даже в филармонии у нас есть люди, – ну вот сложно с этим человеком работать, взаимодействовать, потому что он тебя не слышит. 

– Как в таких ситуациях поступать? Просто отказаться и не работать, не контактировать? 

Вячеслав:

Так тоже невозможно. Ты же его не в семью приглашаешь, тебе нужно с ним отработать концерт, поэтому тебе нужно просто закрыть на что-то глаза, поговорить с этим человеком – если у него есть какая-то неприязнь в твою сторону, ты должен найти контакт, мы же все люди. Невозможно каким-то образом закрываться, это в большей степени, наверное, гордыня работает, в артистах её огромное количество. Все любят поднять голову – и «Я только сейчас был на этой сцене – и буду с тобой общаться? Нет!» 

– А у вас нет такого перетягивания в коллективе, что «вот я – да!»? Кто-то лидирует, кто-то нет. 

Александр:

Мы уже прошли этот этап. 

– А было? 

Александр:

Возможно, это и было, но мы прошли это всё. 

– Это как звёздная болезнь у каждого? 

Вячеслав:

Да, всем кажется, что я всегда выпендриваюсь в коллективе. 

Александр:

Почему «кажется»? 

Владимир:

Даже здесь – показатель того, сколько Слава говорит и сколько мы говорим. Это вообще никаких перетягиваний. 

– Вы чувствуете этот единый организм? Кто там голова, кто нога – не будем говорить, но вот это цельное... И каким... 

Владимир:

И каким органом являетесь вы. 

– И каким образом удаётся поддерживать эту целостность?

Александр:

Целостность? 

– Это же очень тяжело – вот так втроём. 

Александр:

Ты просто переживаешь за каждого – за Вову, за Славу. Потому что, когда нас было четверо, кто-то приболел – трое тянули. А сейчас, если кто-то из нас вылетит, двое уже не тот вариант. Поэтому мы стали, может быть, трепетнее друг к другу относиться и ценить. Вот, у Вячеслава был день рождения, мы ему всё сказали в лицо – нам уже делить нечего. 

Владимир:

Всё сказали в лицо – и теперь ищем двух солистов. 

Александр:

Нам делить нечего, поэтому мы держимся друг за друга, этим всё сказано.

 

– А как это проявляется в обычной жизни? Понятно, что на сцене рабочий коллектив это одно, а в жизни вы так же едины, вместе и можете пожертвовать многим ради друг друга 

Владимир:

Абсолютно. Опять же, мы говорили об этом: в последние годы это стало ещё больше проявляться. Мы всегда были единой командой, мы всегда на всех интервью говорим, что в первую очередь мы друзья. Почему нам так сложно найти четвёртого? Потому что в первую очередь мы сходимся как родные люди, как близкие люди. А то, что у нас так совпали профессиональные качества и голоса – это просто Божий дар какой-то, наверное, что нас так свела судьба. В последнее время мы на самом деле дорожим друг другом всё больше и больше, всё трепетнее и трепетнее. Если раньше, допустим, мы друг от друга где-то отдыхали, говорили «ой, слава богу», то сейчас мы день не видимся – всё, мы друг другу звоним, пишем. То есть сейчас мы стали сплочённее, прямо вот команда. 

– А как семьи? Семьи подстраиваются или вы уже дружите семьями? Как вот эта вся жизнь происходит? 

Владимир:

Дружим семьями. 

– То есть тут вариантов нет. 

Вячеслав:

Да, это очень приятно, что мы не только в нашем поколении дружим семьями, мы ещё дружим с родителями каждого и знаем, что происходит в семье каждого. В каких-то острых жизненных ситуациях, неприятных ситуациях – мама Саши, мама Вовы звонят, поддерживают, пишут. Это очень приятно. И поэтому – да, это семья. Это семья, которая всегда придёт на помощь, когда тебе плохо, когда тебе хорошо. И правильно Саша сказал, Вова сказал – сейчас в каком-то остром сегменте мы живём, потому что нас трое, плюс Аня. Опять же, возраст у нас уже немолодой, болезни и всё остальное могут подкрасться. Поэтому каким-то образом трепет появляется – а как ты, а как чувствуешь себя? А как дальше? Несмотря на то, что это какой-то внутренний наш бизнес, мы понимаем, что мы ещё и внутренне не можем быть друг без друга, несмотря на то что это какая-то рабочая история. Сцена – это же ещё и такой момент, что ты на сцене должен прикрыть другого: своим плечом, своим голосом. Иной раз ты работаешь, забываешь слова – и слышишь, как Саша тебя подхватывает, он понимает просто за полсекунды, что ты этот текст забыл. А зритель не понял, что произошло. Это какой-то магический момент, когда так происходит. 

– Магический, я согласна. 

Александр:

Мы просто понимаем друг друга. 

Владимир:

А в плане семьи – как вы говорите, дружим семьями, не семьями – опять же, тот момент, когда родные души и наши вторые половинки, наши жёны, наши сёстры и братья, мы общаемся все и интересно тем, что никому не приходится подстраиваться или как-то принимать каждого из нас. У нас все наши родственники – как большая семья. Я всех люблю, я безумно люблю Славину сестру Наташу, она как моя сестра на протяжении всей жизни. Юля, Сашина жена, тоже. Мы на самом деле одна большая семья, вот ни дать ни взять. 

– Вы притягиваете всех своей энергетикой. 

Владимир:

Я думаю, что мы просто не могли бы жить с другими людьми, поэтому мы любим своих. 

– А как бытовые вопросы решаются? Вот Белоусовы решили ехать отдыхать и восстанавливать голос, а другие – подтягиваются? 

Вячеслав:

Что касается какого-то отдыха коллектива, у нас есть июль, который мы используем как хотим. Но даже если у нас в коллективе кому-то захотелось куда-то уехать посреди рабочего сезона, мы в любом случае должны сказать: «Ребята, я собираюсь». Посмотрели по графику, всё, человек куда-то уехал – это его отдых, который он тоже должен себе позволить и отдохнуть со своей семьёй. У нас нет никакой ревности, мы друг друга отпускаем отдыхать. На самом деле это вероятно в жизни – что попадаются нужные люди, люди, с которыми ты благодаря судьбе, какой-то внутренней магии... Не знаю, или это Вселенная так благоволит, что вот так у нас всё получается. Получается так, как мы хотим – тепло, по-семейному, с песнями, с профессионализмом, который нам даёт филармония, даёт эту площадку; с семьями, которые нам дают это тепло. Это какая-то команда, от этого не хочется уезжать куда-то. Все говорят: почему вы до сих пор существуете в Омске? А потому что вот. Кто-то говорит: это комфортная среда существования, вроде того, что вам здесь хорошо и поэтому. А зачем делать больно тем людям, с которыми ты работаешь, делать больно тем семьям, которые находятся рядом с тобой? Тебе здесь хорошо! Я не уверен, что когда я уеду в сорок лет в другой город и у меня будет другой коллектив, я смогу ощущать именно это. Я живу для того, чтобы было хорошо не только мне, но и всем людям вокруг.

 – То есть от добра добра не ищете.

Вячеслав:

Да. Поэтому хочется, чтобы это всё продолжалось. 

Владимир:

Слава богу, не ищем, а просто получаем его. 

– Расскажите о планах. Вот, «СимфоПарк» у нас – обязательная программа. 

Владимир:

О планах? У нас через два часа концерт в Речном училище. 

– Я сейчас вас уже отпущу. 

Вячеслав:

В этом году «СимфоПарк» пройдёт в конце июня, группа «Премьер» и Анна Шинковая, ансамбль Юрия Полякова, проект «Малина» – мы представляем программу «90-е», программа полуторачасовая, в которой будет некая история дискотеки под живое исполнение, под живой оркестр. Что касается работы на большую аудиторию – «СимфоПарк» одновременно собирает где-то около 4–5 тысяч человек, наверное, у нас такого ещё не было, поэтому мы уже начинаем готовиться, думая, каким образом сделать подачу этого материала. Это будет вечерний концерт в первый день «СимфоПарка», всех ждём, будет весело – будем танцевать, будем петь. Приходите. 

– Что-то можете сейчас напеть из того, что вы готовите? 

Вячеслав:

Что касается 90-х – это репертуар без исполнения а капелла, но сейчас мы хотели бы исполнить одну из первых вещей, а капелла, которую хотели бы посвятить дорогим слушательницам, которые смотрят нас сегодня. Такая тёплая история специально для вас. 

[«Премьер» исполняет «Ты стоишь на том берегу...»] 

– Браво! Я вам хочу пожелать большой удачи, оставаться в Омске и, я думаю, мы встретимся ещё не раз в этом подкасте и запишем – будет что показать, рассказать и спеть. 

Вячеслав:

Обязательно. Мы со своей стороны хотим сказать вам спасибо за эмоции, за теплоту, которую мы сегодня ощутили в этой студии, за приглашение. 

– Я очень переживала: вдруг кто-то не придёт. 

Вячеслав:

Мы любим нашего зрителя, любим всех омичей, поэтому ждём вас на концертах.