Екатерина Унгвари и Матвей Байдиков | Текстовая версия подкаста «Трамплина» «Знай наших!»

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с Екатериной Унгвари и Матвеем Байдиковым.

 

– Здравствуйте. Это медиа «Трамплин» и подкаст «Знай наших!». Друзья, сегодня у нас в гостях люди, которые обожают Омск, но которые не пытаются покинуть Москву. Я бы сказала, омсквичи. Беседуем сегодня с певицей Екатериной Унгвари и гитаристом Матвеем Байдиковым. Здравствуйте, ребята.

 

Екатерина: Здравствуйте.

 

– В очередной раз вы приехали в Омск с концертной программой, о которой мы обязательно поговорим. В связи с этим вообще хочется спросить: Омск является для вас до сих пор домом, тем домом, который был до переезда в Москву?

 

Екатерина: Это вопрос очень сложный и деликатный, потому что – по крайней мере для меня – дом – это наш дом в Подмосковье, который построил Матвей, сам, своими руками. Там у меня мои цветочки, моя посуда для приготовления еды – я очень люблю готовить. Поэтому, скорее всего, дом (прямо дом в таком понимании) – там, но родные места, прямо вот родные – здесь. Есть такая амбивалентность. Ты понимаешь, что здесь все родные, очень много друзей, здесь близкие люди, природа и корни – они все здесь. Но живу я там, и это всё так сложно. И грустно, и весело, и печально в какой-то степени. Я скучаю, конечно же. И в то же время уже тянет туда, потому что туда начала какими-то корешками врастать.

 

– Расскажите об этом доме. Почему он теперь действительно ваш дом? Вот вы говорите: Матвей построил...

 

Матвей: Для меня Омск – тоже дом, но только дом не мой, а как бы хорошего друга, в котором тебя всегда ждут, где тебе всегда рады. А тот дом, про который вы говорите, о том, наверное, Катя лучше расскажет.

 

– Вы его долго строили? Просто хочется узнать, как вы приживались в Москве.

 

Матвей: До того состояния, чтобы там жить, – два с половиной года прошло.

 

Екатерина: Да, от покупки земли и до уже заселения с детьми – прошло действительно два с половиной года.

 

– То есть вы уже туда вдохнули свою жизнь, и всё, это стало действительно тем местом, которое притягивает.

 

Екатерина: Конечно. Да. Младший сын там родился, получается. То есть он родился, конечно, в медицинском учреждении, но родился он там, это его совершенно родное гнездо, первое и, наверное, основное. Старшие дети там выросли, повзрослели. Поэтому да, это связано с семьёй, с маленькой вот такой нашей семьёй, поэтому сильно мы туда уже вросли, учитывая ещё и сад. Там не было ничего, и мы это всё засадили и продолжаем засаживать. Но не в этом году, в этом году перерыв с посадками, потом расскажу почему. Но да, мы туда вдыхаем жизнь, мы там живём, мы там творим, у нас там своя студия, мы там пишем наши альбомы, сочиняем музыку, репетируем, к нам приезжают в гости друзья. Это друзья-музыканты, с которыми мы тоже репетируем и что-то создаём вместе, это здорово. Поэтому, конечно, если честно говорить, дом – уже там.

 

– Выяснили. Всё-таки уже москвичи больше.

 

Екатерина: Даже не знаю, какие-то даже москвичи – или нет? Федя, наверное, москвич, младший наш.

 

Матвей: А мы... мне кажется...

 

– А вы – россияне – возьмём более широко – все города и веси.

 

Матвей: Вот, отлично! Да!

 

Екатерина: Причём мы очень любим разные города и много ездим. Любим Сочи, любим Калугу, Тулу. Север любим, любим Казань, обожаем просто Казань. Екатеринбург.

 

Матвей: Сейчас Тюмень у нас ещё добавилась.

 

Екатерина: Да, Тюмень, Барнаул, Алтай. Я боюсь кого-нибудь обидеть...

 

Матвей: Кемерово.

 

Екатерина: Да, Кемерово.

 

– Действительно вся Россия.

Такой вопрос: тяжело ли было тогда покидать Омск и боялись ли вы покидать его? Была какая-то неизвестность или всё-таки так уезжать наобум из Омска нельзя? Или берём любой другой город, не обязательно Омск.

 

Екатерина: Мне кажется, это было не наобум.

 

– Вы ехали уже на подготовленную почву?

 

Екатерина: Да. Матвей там год прожил – прямо в Москве, не в Подмосковье. И я приезжала туда с концертами, там в Москве были концерты, Матвей сюда приезжал. Это всё было как-то постепенно, потихоньку, и когда мы уже туда переехали с детьми, в квартиру – мы жили в квартире, не в доме – и мы ездили в Омск четыре раза в год. Мы сюда постоянно приезжали, приезжали на всё лето, и с концертами, со встречами. Этот переезд не был каким-то болезненным, резким и действительно наобум, как вы говорите.

 

– То есть настолько было всё плавно?

 

Екатерина: Плавно. И потом мы продолжали ездить сюда довольно часто. Я думаю, что после рождения младшего сына мы стали ездить пореже, просто потому что маленький ребёнок, это сложно. И то – всё равно умудрялись ездить, давать здесь концерты, ездить по соседним городам. Как-то я не могу сказать, что мы покинули Омск. Я его не покидала.

 

– Очень радостно.

 

Екатерина: Это не так, что всё бросили, разорвали связи, разрыв произошёл. Нет.

 

– В какой-то степени и вы тоже развиваете Омск своим творчеством, своей деятельностью.

 

Екатерина: Наверное, по капельке. Я бы не сказала, что Омск надо развивать. Прекрасный город со множеством талантливых людей. Здесь что-то происходит, здесь появляются какие-то новые коллективы, музыкальные в том числе, танцевальные. И это так здорово!

 

– Вы следите за этим?

 

Екатерина: Не то что я бы специально следила, но это же попадается, это видно, это невозможно не заметить, это не проходит незаметно. Здесь есть такой потрясающий проект в Омской области в Калачинске! Тоже дуэт, тоже семейная пара – Наталья и Анатолий Пахаленко. У них потрясающий проект – этно, Nytt Land называется. И сейчас у них новый проект – сейчас буду рекламировать!

 

– Вы с ними сотрудничаете?

 

Матвей: Вообще никак.

 

– То есть просто восхищаетесь этими людьми.

 

Екатерина: Мы восхищаемся, да. Мы дружим, мы общаемся, мы их знаем – и мы просто в восхищении каком-то невероятном. Не сказать, что это омский коллектив, не сказать, что это российский коллектив, это какой-то мировой коллектив. Они творят такое, просто уму непостижимо! Я к тому, что есть люди, которые здесь живут, которые не уезжают – и вытворяют какие-то потрясающие вещи.

 

– Вас это вдохновляет? Эти люди вдохновляют?

 

Екатерина: Это вдохновляет, очень вдохновляет. Ты смотришь и думаешь: «Вау! Вот это да! Круто!»

 

– Вы всё время работаете как джазовый дуэт – и вас больше знают как джазистов?

 

Екатерина: Да, я думаю, да. Ну и пусть, правильно.

 

– Но приоткройте нам секрет: какой сейчас проект у вас? Это совершенно не джаз.

 

Екатерина: Это джаз всё равно.

 

– Это всё равно джаз?

 

Екатерина: Да, это всё равно джаз.

 

Матвей: От традиционного джаза он всё-таки далёк.

 

Екатерина: От мейнстрима.

 

Матвей: И наконец у нас утвердился состав, нас уже семь человек, это прекрасные музыканты, очень востребованные, в какой-то степени даже топовые по Москве, если так можно сказать. Большинство, конечно, это сибиряки – наш барабанщик Юрий Пушкарёв, который окончил Омский колледж культуры; томич у нас есть, бас-гитарист.

 

Екатерина: Владимир Миронов. Очень талантливый.

 

– А как проект называется?

 

Матвей: «Екатерина Унгвари», конечно.

 

Екатерина: То, что мы придумали, то, над чем мы начали работать (всё равно в джазовом ключе), называется «Сибирские песни», рабочее название. Почему «сибирские»? Потому что мы хотим обрабатывать, интерпретировать по-своему народную музыку Сибири, в основном Омской области. Это такие песни, которые когда-то успел записать профессор ОмГУ Аркин. Выдающийся, я считаю, человек. Мы с ним лично не знакомы, но тоже – я в восхищении! «Королева в восхищении». Я восхищена им, его фанатизмом в самом лучшем смысле – собрать, ухватить эту жар-птицу за хвост, этот сибирский фольклор ухватить, записать.

 

– Это только музыка? Вы о музыке говорите?

 

Екатерина: Я только о музыке.

 

– А слова? Тексты?

 

Екатерина: Вы знаете, он собирал, ездил с таким маленьким магнитофончиком, с микрофончиком, и слушал бабушек, записывал их на этот магнитофон. Потом была проведена колоссальнейшая работа по расшифровке текстов. Есть сборник «Ты берёзка моя», если я не ошибаюсь, нотный сборник – там нотами записаны эти песни, он у меня есть, я смотрела, его пролистывала, что-то для себя даже там взяла. Но там немного, потому что весь основной пласт песен просто записан, и тексты, слава богу, расшифрованы. Буквально совсем недавно, ещё в ноябре, они представляли этот сборник в Москве на выставке «Россия» на ВДНХ. Оркестр туда приезжал, ребята вот эти приезжали, его коллектив приезжал, они представляли эту книгу. Это книжища! Книгища... Как правильно сказать.

 

– Фолиантище.

 

Екатерина: Она нигде не продаётся, я бы с удовольствием купила за любые деньги. Она есть в электронном виде, в совершенно доступном, вот там мы и черпаем материал.

 

– То есть это можно.

 

Екатерина: Это можно, это народная музыка, она доступна. И спасибо большое Ефиму Яковлевичу [Аркину] за то, что он это всё делал, собирал. Пожалуйста, пользуйтесь, делайте, работайте!

 

– Может быть, мы сейчас композицию услышим?

 

Екатерина: Да, мы можем исполнить нашу обработку одной песни. Конечно, сразу говорю: мы её переделали, нот никаких нигде нет, есть текст, есть запись стареньких бабушек, которые её пели, и я уловила эту мелодию, переделала, и гармонию мы придумали, почувствовали сами, какая там гармония. Так что песня авторская, полуавторская.

 

– Полународная.

 

Екатерина: Полународная, полусвоя.

 

– Давайте. А потом продолжим наш разговор.

 

Екатерина: Песня называется «Катя». «Катя и цветы».

 

Вот и шёлковая да полушёлковая трава зеленá̧я,

ой, да шёлковая, да полушёлковая трава зеленá̧я,

вот сорвалися, поскакали кони вороные,

поскакали да посломали цветы голубые.

Следом ходит Катя, ходит Катя, цветочки собирает.

Цветочки голубые собирает да в платочек складает.

Ой, Катя, ходит Катя, цветочки собирает,

цветочки голубые собирает да в платочек складает.

 

– Прекрасно. Прелестная Екатерина и аккомпаниатор Матвей.

 

Екатерина и Матвей: Спасибо.

 

– Здорово. Ребята, скажите, на альбом уже насобирали?

 

Екатерина: Пока нет.

 

– Только первые песни пока?

 

Екатерина: Да, первые, наверное, четыре. Но у меня ещё куча идей, конечно, сумасбродных. Они есть.

 

– Вы когда-то – где-то я читала – говорили, что у вас нет специального музыкального образования и вы даже иногда жалеете, что не окончили нашу омскую Шебалинку. Как так получилось?

 

Екатерина: Это природа, это просто природа, так вышло. Это случайность, так бывает. У кого-то голубые глаза, у кого-то зелёные, у кого-то – как у вас, такие интересные, серо-голубые. Понимаете, так бывает. Но я думаю, что это большое влияние – я много над этим думала – огромное влияние в музыкальном плане на меня оказала моя родная бабушка по маме, мамина мама, потому что она очень много пела, много пела народных песен – колыбельные, потешки. Пела, видимо, мне. Ну, понятно, просто я этого не помню. Потом я слышала, как она убаюкивает мою младшую сестру – эти бесконечные «баю-баю-баюшки», эти качания, «ты, дитя, усни». Все старшие дети уже уснули, только сестра моя пока не уснула.

 

– То есть вы все колыбельные переслушали.

 

Екатерина: Да. Переслушала их живьём. Потом она пела эти же песни уже моим детям, и наконец-то я эти песни выучила. Потешки различные. Видимо, какое-то у меня было не очень серьёзное отношение ко всему этому. Это музыка функциональная, народная. Она исключительно для того, чтобы утешить, успокоить дитя малое, чтобы оно уже уснуло наконец и дало поспать всем остальным членам семьи. Или, наоборот, его повеселить, чтобы прыгал: «Скок-поскок, молодой дроздок по водичку пошёл да молодичку нашёл». Вот это вот всё.

 

– Вы себя можете назвать самородком?

 

Екатерина: А что такое «самородок»? У меня есть музыкальное образование, я девять лет отучилась в музыкальной школе – шутка ли. То есть я музыкально грамотный человек, я понимаю, что такое до мажор или ми минор, или вторая степень родства, доминанта, субдоминанта. Я знаю это всё. Самородок – не самородок, наверное, я была одарённым ребёнком, который сам пошёл в музыкальную школу, его быстренько загребли.

 

Матвей: Этих знаний хватает, чтобы на уровне общаться с музыкантами в нашем коллективе, у которых высшее образование. Мало того, говорить им как правильно играть, писать партии в их диапазоне, отталкиваясь от их технических возможностей.

 

– То есть вы на одной волне с профессионалами.

 

Екатерина: Да. То есть партии духовым в основном придумываю я, вот эти пачки, которые они должны играть. Я не знаю, самородковость это или нет. То есть образование у меня есть, но высшее образование у меня лингвистическое, я лингвист, филолог, я окончила ОмГУ, наш филфак, даже в аспирантуре умудрилась поучиться. Я очень люблю русский язык, он никуда не ушёл из моей жизни, я даже его преподаю детям и даже готовлю к ЕГЭ.

 

– То есть это всё не зря.

 

Екатерина: В качестве такого развлечения, увлечения. Я думаю, что основное музыкальное влияние на меня оказала, конечно, моя бабушка.

 

– Из семьи всё это.

 

Екатерина: Всё это из семьи, да.

 

– Матвей, чем вы сейчас занимаетесь с Екатериной в дуэте в Москве? Где вы выступаете?

 

Матвей: Выступаем в джазовых клубах, в других городах выступаем. Различные бывают площадки, клубы – филармонические либо когда кто-то делает крупный музыкальный проект, как осенью был концерт...

 

Екатерина: Это Ямал был.

 

Матвей: Ямало-Ненецкий автономный округ. В Москве ближайший концерт у нас «Флотилия Рэдиссон».

 

Екатерина: Это проект «Радио JAZZ», они нас позвали.

 

Матвей: Они нас привлекли в свои проекты, мы их будем привлекать как информационную поддержку в свои проекты.

 

 

– То есть вы востребованы, без работы вы не сидите.

 

Екатерина: Это точно, мы не сидим без работы.

 

Матвей: Не сказать, что каждую неделю концерты, но в это время мы много всего делаем, у нас дома студия, мы там записываем, придумываем, сводим, аранжировки делаем. Всегда есть с большим запасом стопка дел, которые надо делать желательно прямо сейчас.

 

– Что для омичей приготовили?

 

Екатерина: У нас будет концерт – такой клубный вариант, это будет дуэтный формат, но 28 августа, в мой день рождения, мы устроим деньрожденческий джаз на сцене Дома актёра. Это будет большой состав, и мы привлекли наших друзей – Юрия Полякова, Андрея Соловьёва. Это выдающиеся омские джазмены, да что говорить, сибирские и российские, очень талантливые. И вообще это мэтры, маэстро. Мы исполним и авторские композиции, и джаз. Мы ещё не верстали программу, но подумаем. Я думаю, что это будет самый настоящий праздник! Я очень люблю день рождения отмечать здесь, в Омске.

 

– Вы всегда это делаете? Это уже традиция?

 

Екатерина: Да, многолетняя. Я отмечаю его здесь, это всегда какой-то концерт, и нынешним летом это не исключение.

 

– У вас уже здесь сформирована омская публика?

 

Екатерина: Вот не знаю... сформирована?

 

Матвей: Она сформирована, но она пополняется, причём даже больше качественно. Есть люди, которые на нас ходили ещё пятнадцать лет назад, есть люди, которые уже своих детей приводят – те люди, которые ходили пятнадцать лет назад, приходят с детьми. И ещё есть такой феномен, когда в Москве после концерта к нам подходят и говорят: «А мы из Омска, омичи». Это очень часто встречается.

 

– Это если скажут: ещё и специально на вас.

 

Екатерина: Такое тоже просто бывает в Москве – понимают, что будут в Москве и спрашивают: «Когда у вас концерт». И мы зовём и всегда страшно рады, конечно.

 

– Чем принципиальным отличается омская публика от московской, например? Понятно, что московская тоже разнообразная, но всё-таки где вы себя на сцене комфортнее чувствуете, уютнее, может быть, энергичнее, что ли? Или здесь вообще разницы нет?

 

Екатерина: Нет разницы между Москвой и Россией.

 

– У нас есть Москва и вся страна Россия.

 

Екатерина: В стоимости билета.

 

Матвей: Да, в многократной.

 

Екатерина: В Москве это доходит до трёх, до четырёх тысяч, и это так странно. Мне этого не понять, почему билеты такие дорогие, но я же не буду с организаторами спорить, это их решение.

 

– Это не один игрок.

 

Екатерина: Да, это они принимают такое решение, что же, ладно. Я за демократичные цены. Есть и на сегодняшнем концерте, и на концерте 28 августа – там билеты подороже, например, по тысяче, с моей точки зрения, это для Омска совсем не дёшево, – и недорогие билеты, по шестьсот-семьсот. Это будет какая-то градация, чтобы могли себе позволить люди не самые супербогатые прийти.

 

Матвей: Чтобы студенты могли прийти.

 

Екатерина: Да.

 

– А вы сами как-то распоряжаетесь и организуете этот момент?

 

Матвей: Чаще всего да.

 

– То есть от вас многое зависит.

 

Матвей: Когда делаем концерт мы, как все омские концерты, то делаем мы.

 

– Ну а площадка?

 

Матвей: Если это филармония, то мы доверяем, потому что они гораздо лучше это знают, они этих концертов делают много.

 

Екатерина: В общем, когда у нас получается сделать демократично, то мы очень рады.

 

– Это только Омска касается?

 

Екатерина: Нет, это не только Омска касается, это касается чего угодно, любых других городов. Публика – не могу сказать, что отличается чем-то, это всегда очень интеллигентные люди, очень внимательные слушатели. Не знаю, может быть, я так с самого начала настраиваю слушателей: я веду концерт, я говорю, я рассказываю.

 

– И это отличает, кстати, ваши концерты от других – певица сама же рассказывает.

 

Екатерина: Наверное. Может быть, таким образом я сама всех настраиваю и требую внимательности к этой музыке, которую я уважаю сама, – и требую такого же уважительного отношения к происходящему, к музыке, к материалу от слушателей. Так скажем, ненавязчивое требование внимания.

 

– А слушатель сам требователен?

 

Матвей: Я думаю, да. Потому что чаще всего это прямо ценители.

 

Екатерина: Да, ценители – очень образованные люди.

 

Матвей: Это люди с очень хорошим вкусом, это видно и это слышно. Когда в конце концерта, как правило, идёт вот этот фидбэк...

 

Екатерина: Да, вы всегда выходим, я очень люблю поговорить.

 

Матвей: И омский, московский, рязанский слушатель – они в этом похожи все.

 

Екатерина: Они подходят и ты слушаешь – например, какая-нибудь женщина подходит – как она разговаривает, её речь. А я-то филолог, а я-то слышу всё. И ты слышишь это, думаешь: «Боже мой!»

 

– Вы по диалекту, по говору понимаете, откуда зритель?

 

Екатерина: Нет, сейчас говоры выровнялись, всё, говоры исчезают – северные, южные. Единственное, знаете, я что заметила: когда ты общаешься с человеком, например со звукорежиссёром из Тулы, он расслабляется и тут оп-па – и «г». Ой, красота какая.

 

Матвей: Человек в зону доверия вошёл.

 

Екатерина: Да! Наконец-то я услышала живого носителя вот этого южнорусского диалекта. Он там сказал: «И без задних нох», «А деньги-то где взять, нету денех». И ты слушаешь – какая красота. Я это очень люблю. Где это по-настоящему послушать, окающие вот эти: «в огород пошла-то» и «огурцов-то нынче нету». Где это послушать? Я не знаю.

 

– Вы говорите, что преподаёте русский язык детям, занимаетесь с ними. А вокал не пробовали преподавать?

 

Екатерина: Нет. Даже пробовать не буду.

 

– Почему?

 

Екатерина: Я не умею преподавать вокал. Русский язык умею преподавать, английский могу преподавать, испанский, португальский, старославянский.

 

Матвей: Спрашивают постоянно.

 

Екатерина: Да, не преподаю вокал. Я не знаю, вдруг я напорчу людям чего-нибудь.

 

– То есть какой-то страх всё равно есть.

 

Екатерина: Даже не страх. Я некомпетентна в преподавании вокала. Это непрофессионально, это неэтично – этим заниматься. Это нужно уметь.

 

– А ваши дети – они как-то сейчас себя показывают? Музыкально одарены?

 

Екатерина: Музыкально они себя не показывают. Федя поёт, да. Все они пели, подпевали, когда были маленькие. А вот буквально недавно средний сын захотел к нам на концерт со своей девушкой прийти. И сказал: «Я очень сильно жду “Баюшки”». Песню «Баюшки». Мы тоже обработали русскую народную, ту, которую пела мне бабушка. Мы все эти бесконечные колыбельные в одну соединили, аранжировали.

 

– Это в «Сибирские песни» пойдёт?

 

Екатерина: Да, это всё тоже туда войдёт. И он ждал «Баюшки». Может быть, именно потому что ему прабабушка пела, я пела, потом он слышал, как я младшего сына укачивала с этими песнями. И он хотел нашу версию послушать – в ней и рок, и джаз, и фьюжн, и местами панк прослушивается.

 

– А вам самой что ближе всё-таки – фольклорное, народное или джазовое? Вы всё-таки больше джазовая певица?

 

Екатерина: Видите, я не смогу петь народную музыку, например, так, как учат на народных отделениях. Всё равно же учат. То есть девочки приезжают из деревень – они уже умеют это делать, потому что они уже от своих бабушек, от своих мам – если мужчины пели, то и от пап – они уже научились, они уже это в себя впитали. Они приезжают – их учат интонировать, учат же их чему-то?

 

– Да-да.

 

Екатерина: Вот, всё равно учат. Кого-то берут на вокал, а кого-то берут в хор. Но они уже умеют. Но я так, как они, думаю, что не смогу петь в любом случае, потому что они по большей части (низкий им поклон за это) занимаются реконструкцией. Они реконструируют эту традицию. У меня просто так не получится, ничего не выйдет.

 

– По энергетике всё-таки вы ближе к джазу?

 

Екатерина: Я думаю, да. То есть даже вот эту музыку мы будем обрабатывать по-джазовому, мы не сможем по-другому, у нас не получится.

 

Матвей: Да, как бы мы ни старались.

 

– Просто уже ваш стиль – и вы в этом стиле и будете работать.

 

Екатерина: Да. Знаете, как Матвей рассказывал историю, как они... у вас была группа и вы хотели играть фанк. Что вам сказал ваш барабанщик?

 

Матвей: Он сказал: «Чтобы играть фанк, надо хотя бы лет десять поиграть джаз, тогда получится фанк».

 

– Сколько вы играете джаз?

 

Матвей: Больше двадцати лет точно, может, двадцать пять.

 

– Так уже право-то есть.

 

Екатерина: Уже пора, уже можно!

 

Матвей: Есть у нас, у нас есть песня, в которой прямо целая часть фанковая, есть песня в прошлом альбоме, которая такая панк-фанк.

 

– Давайте в противовес этническому? Сможете?

 

Екатерина: Мы в противовес этническому можем исполнить нашу авторскую композицию «К морю». Это босанова на русском языке.

 

В жарком городе, душном воздухе, всюду носятся звуки суетливые,

но я чувствую в этой пряности лёгкие, еле уловимые запахи моря –

бирюзовые, чуть солёные, предзакатные, беззаботные –

манят настойчиво, дразнят своей свежестью.

Я держу тебя крепко за руку, мы бежим с этих улиц каменных,

мы вдвоём – и мы многое поняли: все дороги ведут к морю.

Мы любуемся закатом розовым, загорелые, беззаботные,

и лазурные волны шепчутся с берегом тёплым, ласковым.

Я держу тебя крепко за руку, мы сбежали с этих улиц каменных,

мы вдвоём – и мы многое поняли: все дороги ведут к морю.

Я держу тебя крепко за руку, мы бежим с этих улиц каменных,

мы вдвоём – и мы многое поняли: все дороги ведут... к Омску.

 

– Здорово. Пусть все дороги действительно ведут к Омску. Сами пишете?

 

Екатерина: Да.

 

– Что навевает? Откуда эти мысли, что вдохновляет?

 

Екатерина: Конкретно эту песню вдохновила зима, как ни странно.

 

– На море захотелось?

 

Екатерина: Какого-то тепла захотелось. Она была сочинена на каком-то контрасте, ёлочка горела.

 

Матвей: Камин горел.

 

Екатерина: Да, камин горел, ёлочка горела, снежок тоже горел, сверкал. И почему-то захотелось к морю.

 

Матвей: Мы любим море.

 

– А кто море не любит!

 

Матвей: Мы его любим настолько, что по четыре раза в год иногда – садимся и едем, всё.

 

Екатерина: Мы больше всех любим море.

 

– Так, может, покинуть Москву и куда-нибудь в Краснодарский край?

 

Екатерина: Нет, зачем? Туда хорошо приезжать – как гость.

 

– А как у вас получается вместе – например, у Екатерины родилось стихотворение, какие-то слова – вы тут же сразу садитесь и пишете музыку? Как это происходит в процессе?

 

Екатерина: Скорее, рождается мелодия со словами.

 

– Всё вместе сразу?

 

Екатерина: Чаще так даже, да.

 

Матвей: А потом просто идём и делаем. Мы не ждём вдохновения. Достаётся гитара, детям говорится: «Так, сейчас нас не трогать хотя бы час».

 

– То есть вы ловите сразу за хвост всё, что пришло.

 

Екатерина: Да, потому что других дел очень много, и надо садиться делать. Не до вдохновения. Оно рождается в процессе.

 

Матвей: Да, главное начать.

 

– А спорите, бывает?

 

Матвей: Конечно. Ещё как.

 

– Интересно просто посмотреть этот творческий процесс рождения песен. Всё что хотела – всё узнала, всё рассказали. Есть что сказать ещё?

 

Екатерина: Очень сильно мы горим новым проектом – «Сибирские песни». И так удивительно, что наши музыканты, наши друзья, они так же горят. Все в этом, даже не опаздывают на репетиции!

 

– А как вы считаете, если бы вы не были в Москве, этот проект зародился бы? Здесь, в Омске, допустим.

 

Екатерина: Вполне. Почему нет.

 

– То есть вообще неважно, где ты находишься.

 

Екатерина: Да, сейчас это неважно. Ребята живут в Калачинске, например – проект Nytt Land – и никуда они не уезжают. Живут, гастролируют, выступают, сочиняют. Мы уехали. Кто-то уезжает, кто-то не уезжает. У всех всё по-разному. Оно как-то случайно происходит, какой-то щелчок – и что-то рождается, как, например, вот этот проект.

 

– Мы будем ждать выпуска альбома и вообще новых проектов и ваших концертов в Омске. Обязательно приезжайте, радуйте нас. Цветов вам побольше в сад, новых песен в вашу музыкальную студию, удачи большой! Спасибо, что пришли.

 

Матвей и Екатерина: Спасибо большое.