Юлия Ковалевская | Текстовая версия подкаста «Трамплина» «Знай наших!». Медиа «Трамплин» Омск

Дата публикации: 21.12.2024

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с Юлией Ковалевской.

– Это медиа «Трамплин» и подкаст «Знай наших!». Здравствуйте. Сегодня у нас в студии дизайнер, руководитель омского отделения Сибирской ассоциации дизайнеров и архитекторов Юлия Ковалевская.

Юлия, приветствую вас.

– Здравствуйте.

– Вас называют родоначальником омского дизайнерского сообщества, мы об этом ещё поговорим, но начать наш разговор я хочу с ежегодного фестиваля идей «Интерьеры улиц», который недавно прошёл в Омске.

– Хотелось бы начать с того, что в этом году у нас был ключевой партнёр, это парк «Вокруг света», они были гостями нашего прошлого фестиваля, им понравились работы наших ребят, мы решили попробовать выдать некое техзадание, чтобы часть работ этого фестиваля были направлены на территорию парка «Вокруг света», а сейчас ещё и «Зелёного острова». Буквально в феврале, когда мы только запустили фестиваль, мы собирали студентов профильных вузов и сузов, а парк рассказывал, какие тенденции, какие у них планы развития, выдали некое техзадание – в каких материалах, в каких цветах они бы видели малые архитектурные формы, лавочки и прочее. Часть работы была направлена именно на эту историю, мы очень надеемся, что самые яркие работы будут реализованы уже в 2025 году. Это наше самое, наверное, на сегодня классное и радостное ожидание. Часть очень интересных работ – про новогоднее оформление, вот он – Новый год, уже практически на носу, и эта тема тоже актуальна. Каждый год город, бизнес, какие-то развлекательные заведения стараются вокруг себя всё украсить. И такая часть была представлена в этом году. Раньше у нас таких работ, кстати, не было. Именно по новогоднему световому оформлению города, парковых зон.

– И эти проекты, получается, если это новогодние, допустим, сразу перекочёвывают уже в дело?

– Да. Причём мы уже заранее их отправили для парка, иначе мы немножко не успеваем, и я думаю, что часть работ точно будет реализована. Для студентов, для молодёжи это очень хороший шанс сказать: «Вот моя идея!». Ещё одна история, я её отдельно выделила: у нас второй год Авиационный техникум готовит дизайнеров, и дизайнеры-второкурсники (у них, видимо, было какое-то задание, «Омск – город будущего») взяли исторические наши здания – пожарная каланча, театр и прочее – и стилизовали это, как бы это выглядело, допустим, через сто лет. Достаточно интересно.

– А на что сегодня обращают внимание молодые дизайнеры? Как они хотят изменить наши улицы?

– Наверное, первое, что хочется сказать: они берут территорию рядом с собой. В этом и была задумка и цель фестиваля в своё время, когда мы его придумывали – создать «Библиотеку заброшенных территорий», потому что центральные улицы – они на виду, их так или иначе благоустраивают, поддерживают, а вот окраины, к сожалению, не только в нашем городе, а в любом городе, как правило, в плачевном состоянии. Может, кто-то никогда и не доберётся до этой площадки, до этого пустыря или заброшенного скверика, а человек, который ходит мимо каждый день, эту историю видит и хочет как-то изменить, благоустроить, какой-то вид придать. У нас один год был такой опыт с музыкально-педагогическим колледжем, они делали дворовые площадки, это была у них курсовая работа, но они были такие отвлечённые. Мы говорим: «А давайте вы с адресом будете делать? Тогда вы можете эти площадки подать к нам на фестиваль, потому что у нас условие: нужно, чтобы это было привязано к какому-то конкретному адресу города». Когда студентам это объявили, они сначала: «Ой, так это же сложно, вы почему на нас эксперименты ставите?». Мы приезжали на просмотры, мы корректировали, но самое интересное, что все безоговорочно взяли свой двор. И потом они сказали: «Да, мы поняли, в чём суть, когда ты делаешь не какой-то отвлечённый детский городок, а когда ты видишь уже вот эту проблему, вот эту площадку, ты понимаешь, что вот здесь надо разместить это, здесь – это, как поженить эти территории, совершенно другой взгляд».

– Через себя это уже пропускаешь.

– Конечно. И опыт нарабатывается в таком плане, что они вынуждены понимать, что это, если реализуется, должно быть удобное, комфортное, чтобы всем хватило места.

– Я знаю, что за эти годы уже реализовано несколько проектов.

– У нас частично реализован один из первых проектов, который я считаю самым ярким, это «Стихи на стенах» по адресу ул. Октябрьская, 102. Там компания «Крафика», которая предложила эту работу, на своей стеночке это разместили.

– Насколько вообще сложно реализовать проект? Есть ли какая-то поддержка у конкурсантов?

– Основная сложность – всё-таки его согласовать с городом. Находятся люди, готовые инвестировать в некоторые проекты, но сам этот процесс согласования проекта благоустройства или установки малой архитектурной формы где-то на территории города – к сожалению, не отстроен каким-то пошаговым алгоритмом, что у тебя есть понимание, что ты сделал проект, отнёс его туда-то, тебе нужно сделать это, это и это, получить вот эти разрешения – и тогда всё получится.

– То есть сейчас это самая основная проблема, бюрократические шаги.

– В общем, да. Потому что в какой бы город ни приехал, видишь вокруг очень много каких-то малых интересных решений, они наполняют город, раз они установлены, значит, такая возможность имеется. Если посмотреть на Омск, то тут очень мало таких локаций.

– Это одна их проблем. Стульчик тоже встретил на своём пути проблемы?

– Нет, мы его не пытались как-то официально разместить. Мы думаем, что поскольку это «городская мебель», как мы его назвали, то можно разместить где-то возле своего дома, во дворе. Или почему родилась идея создать этот стул социальный – выбрать некую пешеходную трассу, на которой вообще нет лавочек, а бабушки и дедушки вынуждены ходить в поликлинику, на почту, ещё куда-то. То есть именно те направления, по которым они всё равно ходят так или иначе – и как раз разместить в паре точек, прицепить к дереву. Тут мы не портим деревья, мы ничего не копаем. Стул просто привязывается стропами, крепится к дереву, дерево не страдает в этом плане, а вот человек уставший может присесть или поставить тяжёлую сумку, передохнуть – и идти дальше. И когда мы его уже сделали, мы поняли: да, и в пятиэтажках, где нет лифта, в межпролётных пространствах можно тоже установить, никому это мешать не будет.

– Что сегодня мешает дальше развивать этот проект?

– Наверное, нехватка времени. У всех сейчас темп жизни настолько убыстряется, столько новых проектов вокруг. И непосредственно своя работа не отпускает.

– Больше надо, наверное, волонтёров привлекать.

– Да. Либо каких-то заинтересованных лиц. Просто, наверное, растиражировать эту идею, пустить её в массы. Я думаю, что она имеет место быть.

– Я думаю, что фестиваль идей «Интерьеры улиц» – это такой хороший срез, который показывает, насколько вообще сегодня идёт работа омских дизайнеров. Так ли это? Чем занимаются сегодня дизайнеры?

– Мы как раз в этом году захотели подсветить именно дизайнеров, поскольку и наша ассоциация, и фестиваль были организованы в основном дизайнерами интерьеров, так это у нас сложилось, то мы решили параллельно с выставкой фестиваля идей «Интерьеры улиц» сделать небольшую выставку предметов омских дизайнеров. Эта история, наверное, о том, что каждый практикующий дизайнер – ещё и немножко предметник. В каком плане: создавая проект, мы практически в каждом проекте вынуждены создавать авторские вещи под конкретный интерьер или под конкретный запрос клиента. Это могут быть авторские светильники, зеркала, какие-то арт-объекты, декор, мебель. И всё это действительно создаётся. Каждый проект рождает какой-то новый предмет, и мы решили, что неплохо было бы показать эти предметы, пусть это будет какой-то пробный шар, пусть это не будет какая-то профессиональная выставка, не надо от ней ждать чего-то такого. Подсветить дизайнеров, показать, что они в Омске есть.

– Вообще с созданием Ассоциации именно в Омске прибавилось дизайнеров? Эти люди выявились?

– Да. Они проявились, выявились. Там как получалось – в 2017 году мы открыли омское отделение, в то время, ещё до ковида, было не онлайн-обучение, а всё-таки офлайн.

– Живьём.

– Да. Мы проводили в течение двух с половиной месяцев курсы повышения квалификации. У нас дизайнеры с плотным графиком два с половиной месяца обучались. Была часть лекций, часть работы на площадках с партнёрами. Естественно, завязывались отношения, знакомились между собой. Наверное, благодаря этим курсам и создавалось профессиональное сообщество, потому что до этого все сидели каждый в своём углу, встречались где-то на каких-то вечеринках или на партнёрских встречах, каждый воспринимал друг друга как конкурента, в общем, тихо расползались дальше. А благодаря этим курсам мы все познакомились, выявились и проявились те, кто готов учиться, двигаться дальше, развиваться, ездить на выставки, проводить что-то у нас в Омске. Благодаря этому оно так и сложилось. У нас сейчас, допустим, рабочие чаты ежедневно не умолкают, кто-то задаёт вопрос: «Плиточники нужны!» Кто-то говорит: «У меня тут строители освободились», кто-то спрашивает: «А вы тут теневой плинтус ставили? Как этот стык?» Профессия дизайнера вообще очень многогранная, скажем так. И очень много в чём ты вынужден и должен разбираться, плюс то, в чём ты разбираешься, ещё раз в полгода обновляется, выходят какие-то новинки, новые технические решения, нужно за этим успевать.

– Быть постоянно в тонусе.

– Да. А если говорить о количестве, к сожалению, нет. Я мониторила в своё время на входе, когда мы создавались, то есть сколько примерно у нас было связанных с дизайном интерьера представителей – в «ДубльГисе» элементарно. Двое сократилось с тех времён.

– Почему так произошло?

– Уезжают люди. Хотя сейчас, надо сказать, что подрастает новое поколение, молодёжь, и, как говорят, свято место не бывает пусто. Подрастает новое свежее поколение, люди заходят, это естественный процесс.

– Интерьеры улиц и предметный интерьер, как вы сказали, не единственное ваше увлечение, вообще область деятельности дизайнера многогранна, вы занимаетесь ещё и дизайном интерьеров.

– Всё верно. На самом деле, наверное, это моя основная профессия.

– А что сегодня популярно? На что обращает внимание заказчик?

– Всё очень быстро меняется. Во-первых, поменялся заказчик. Если 20 лет назад мы начинали заниматься дизайном интерьера – и это было в новинку, практически ещё не существовало соцсетей, черпать информацию было сложно, всё добывалось своим трудом: где-то что-то подсмотрели, куда-то съездили, кого-то послушали, подглядели, как-то подстроились. А сейчас, в наш век информации, цифры и прочего, уже большая насмотренность у самих заказчиков, потому что они путешествуют по миру, видят, останавливаются в современных отелях, смотрят другие города и страны, поэтому запрос меняется. Сам клиент подрастает в уровне дизайна, и запрос у него, соответственно, тоже растёт.

– Требования тоже большие.

– Требования – да, повысились. Плюс есть такая тенденция: если 10–15 лет назад брались квартиры в сто квадратов, в сто пятьдесят, в двести квадратов, и это было нормально, то сейчас это всё ужимается. Клиенты, которым, допустим, в «Старгороде» я делала двухуровневые квартиры, спустя какое-то время переехали... Сначала был построен дом, но поменьше.

– Это интересная история.

– Да. Потом переехали в двухкомнатную квартиру. Эта тенденция, кстати, тоже мировая.

– Да? Это не связано с развитием конкретной семьи?

– Нет, это общая тенденция, потому что, во-первых, дорого. Действительно дорого содержать, сложно. Это нужно кого-то нанимать. Представляете, там квадратов пыли убрать.

– Нужно ещё и гарантии иметь, что это и через десять лет всё будет содержаться.

– Да. А потом, наверное, просто прошли те времена, люди наелись этой историей.

– Роскошь.

– Да. Она отошла на второй план. Цениться стали комфорт, удобство, место проживания, практичность, технологии. Вот такое направление. Плюс ковид, конечно, нас сильно всех к этому сподвиг, потому что, когда люди сели почти на два года домой, вынуждены были жить, общаться, работать, всё в замкнутом пространстве, они начали иначе к нему относиться. Соответственно, комфорт, удобство и всё прочее.

– То есть это связано и с материалом?

– Конечно. Обязательно.

– И с техникой?

– «Умная» техника, натуральные долговечные материалы, которые никогда не выйдут из моды: дерево, камень, всё такого плана.

– Больше к натуральным сейчас?

– Да. Абсолютно. Эта тенденция точно такая. Натуральность материалов – один из трендов.

– Наверняка у вас были такие задачи, которые требовали максимальной сосредоточенности, каких-то совместных усилий с коллегами. Были такие истории? Когда не знаешь, как поступить. Или заказчик вредный.

– Бывает всякое. За двадцать лет, конечно, и заказчики разные. Бывает, когда проект растягивается. У нас был проект в «МЕГЕ», он до сих пор не реализован, мы его четыре года делали. Это входные зоны. То есть часть они реализовали, а часть до сих пор ещё закрыта, там ведётся ремонт. Это немножко выматывает – когда на протяжении четырёх лет тянется.

– Как же не выгореть здесь.

– Да, это же сложно. Плюс то, что ты придумал четыре года назад уже может быть неактуально. И ты не можешь уже повлиять на эту ситуацию.

– Что делать? Переориентироваться в процессе?

– Нет, не всегда можно переориентироваться в процессе. Просто это нужно, наверное, принять как данность, просто довести. У меня такое на «довести», бросать не люблю, какие бы сложности там ни были. Может, вообще за двадцать лет было два или три раза, когда мы разрывали с клиентом по каким-то причинам, останавливали проекты. Если уж взялись, я стараюсь довести, надо доделать.

– В этом году вы ещё впервые поучаствовали в выставке-фестивале «Русский дом».

– Да, всё верно.

– Хочется узнать ваши впечатления, мнение.

– Знаете, это был потрясающий, замечательный опыт. В сентябре в Москве прошла первая выставка «Русский дом», которая приняла 26 регионов и 26 капсульных коллекций дизайнеров со всей России. Плюс там была огромная деловая площадка, плюс были ещё художники, и вообще это было три дня творческого нон-стопа, это всё было классно. Нас было семь омских дизайнеров, наша капсула действительно отличалась от остальных, потому что каждый привёз что-то созданное под эту выставку, реализованное и представленное на выставке. У нас была Наталья Шепелева, замечательный декоратор, скульптор, она постоянный участник наших фестивалей, не раз брала призовые места со своими работами. Вообще тема капсулы была «русская кухня». У неё была такая стилизованная русская печь, светильники-тотемы, мы с партнёром – с Андреем Карпецом – создали под эту выставку серию арт-объектов – зеркал. Это зеркальные линзы разных диаметров с разной тематикой. С нами работали омские стеклодувы. Поскольку «русская кухня», то это были блюда и прочая история. Одна вещь у нас была – её делали ребята, Юра Чиграков – из стекла вишенки, горошинки, тыковки, это просто произведения искусства, это безумно красиво, причём она у нас почему-то не получалась с Андреем, мы всячески обрабатывали эти стёкла, делали разные декоры... У нас раз не получилось, два не получилось, три не получилось, мы такие: «Ну всё, она не будет зеркальной. Надо что-то делать». Мы нашли чёрную поталь, сделали обрамление, и у нас такое классное блюдо получилось.

– Всё приходит в процессе, все идеи.

– Да, конечно. Потом у нас было чаепитие там – это был стеклянный чайник на линзе, стеклянные сушки, оно светилось, я специально разрабатывала декор состаренной скатерти, оттуда родилась история – зайцы-русаки, осетры, комары, брусника, куропатки. Мы поняли, что, с одной стороны, это наша фауна, а с другой стороны – это наша сибирская кухня. Оно завязалось, потом оформление было – как раз фриз, тоже с этими элементами. Создали панно, вышивки – маки были большие, мы отталкивались от того, что у нас село Крестики в Оконешниковском районе, там ковроткачество, которое ни на что не похоже, вот как бы изучили эту тему, была такая яркая история в самом центре капсулы. Люди просто заходили, видели и шли туда, прямо трогали тактильно. И все спрашивали: «Это шкаф? Где ручки? Это что, открывается? А что там?» Мы говорим: «Да нет, это просто панно».

– Оно как ширма выглядело.

– Да. Оно выглядело как ширма, а на самом деле – какую ещё функцию выполняло: мы купили просто коробок, составили их – и у нас там система хранения была за ним. Потому что всё равно всякий раздаточный материал, воду поставить, ещё что-то. Даша Беломоина у нас делала такую каскадную люстру из матрёшек. Тут тема вторичной переработки, это из пластика, 3D-печать, матрёшки-шишки – тоже такие привлекающие внимание. У нас Илья Епишин сделал сундук. Он, оказывается, поёт в казацком хоре, у него на тему «скакал казак в казачью сотню» был прямо разработан орнамент.

– Продолжение темы.

– Да, был разработан орнамент, всё в таком духе. С Павлом Бережным мы делали торшер-матрёшку и умную лавочку. Умная лавочка тоже родилась как? Я понимаю, что это три дня работы на выставке, семь человек, у каждого телефон, их нужно где-то заряжать. Это проблема на всех выставках. Я говорю: «Павел, а мы можем usb-порты в лавочку?» Он говорит: «Можем». И у нас была лавочка – подходишь, шнурок подоткнул, телефон зарядился. У нас некоторые гости: «Можно мы тоже?» Конечно можно. В общем, такая история получилась, и капсула была действительно яркая, привлекала внимание.

– Вы взяли какие-то идеи, может быть, у соседей-коллег? Может быть, что-то будете использовать в своём опыте.

– Конечно. Я не могу сейчас прямо точно сказать, но, во-первых, я всегда фотографирую прохожу. Прямо утром приезжаешь пораньше, пока ещё люди не пришли, пробежишь по всем, всех отфотографируешь, где-то что-то запишешь. Какие-то идеи, наработки, конечно, были. Ребята очень интересные с макраме, у них прямо целый шатёр из макраме был. И такие красивые большие подвесы, торшеры, ещё что-то.

– Тоже, кстати, сейчас это очень модно.

– Это очень модно, да. И это ещё очень эффектно выглядит и очень красиво. Я уже для себя взяла на заметку, что в какой-нибудь очередной проект, как только эта тема будет там востребована, я это обязательно возьму на вооружение и обязательно с ними поработаю.

– В жилых интерьерах это часто используется?

– Ну, у нас люди боятся. Хотя сейчас это заходит постепенно: в качестве какого-то настенного панно.

– Подушечки.

– Да, подушечки, абажуры. Интегрировать это с керамикой, с камнем, с деревом. Вообще сейчас эти миксы практически в любых направлениях. Что в живописи люди пытаются – к краскам добавить.

– То есть бояться этого не нужно.

– Конечно. Как раз ценность сегодня – в миксовании. То есть сейчас истинно какого-то одного интерьерного стиля практически не найдёшь, потому что классические стили сочетаются с современными материалами, с новыми технологиями, это нормально, это как раз интересно.

– Не зарубит никто.

Где вы ещё вдохновляетесь, где вы черпаете идеи?

– Конечно, путешествия. Очень люблю путешествовать, причём для себя понимаю, что путешествие может быть в другую страну, в другой город, а может – на другую улицу. Я люблю фотографировать.

– То есть вы визуал, вам в любом случае надо смотреть, как это всё сочетается, выглядит.

– Цвет... Не знаю, почему-то меня привлекают какие-то состаренные здания, подворотни, вот этот треш так называемый, он обычно очень красивый именно по цвету. Я беру с собой телефон и могу просто куда-то отправиться, в какой-то закоулок, в котором я, допустим, никогда не была.

– У вас есть такие места в Омске?

– Конечно. Их на самом деле очень много, даже в центре.

– Парочку расскажите.

– На Таубе зайдёте, туда, где бывшая картографическая фабрика. Или, идя по Ленина, в подворотню в какую-нибудь повернёте. Там вот эта застройка, не очень для нас привычная, такая больше питерская, дворы-колодцы. Это замечательно. У нас, кстати, был такой опыт, мы как раз ездили, принимали участие в выставке в Новосибирске: мы с Андреем Карпецом создали трендбук. Там идея была какая – поскольку я люблю фотографировать, а у них есть возможность колеровать различные цвета, я выбрала десять самых ярких фотографий. Причём, когда Андрей предложил мне эту идею, эти фотографии практически сразу в голове всплыли. Мы на каждую фотографию создали палитру и некую такую эмоциональную историю – про что это. Там были закат, чайник, песок, ещё что-то. И разработали вот эти палитры. Самое приятное было, когда буквально после этого у меня были молодые заказчики, молодая пара, они говорят: «Мы хотим какой-нибудь очень яркий цвет в квартиру, но какой-то нестандартный и не замызганный, не избитый». Я говорю: «У меня есть такое для вас». И мы этот альбом с ними пролистали, они выбрали сложный красивый синий цвет, действительно, мы всю квартиру выкрасили в него, шикарно выглядело. Я говорю: «А теперь вы можете говорить, что у вас авторский цвет, которого нет ни у кого в мире, ни в одной палетке». Они такие довольные ходили: «Да, мы будем это рассказывать».

– Не получится ли такого визуального шума? Когда вы выставляете фотографию и подбираете какую-то палитру, там может быть наслоение многих оттенков и цветов.

– Я назвала их мудборды, мы как раз из фотографий брали эти цвета и колеровали, то есть мы составляли палитру, выбирая именно с одной картинки. Плюс я тоже добавляла своего контента в этой же стилистике, к сложившейся палитре, которая у нас появилась, я подбирала какие-то свои фотографии и тоже иллюстрировала: вот она, эта колористика, вот так она может быть использована. Это был интересный опыт. Буквально вчера с заказчиками опять достали этот альбом, нам нужен был опять какой-то безумно-непонятный цвет. Мы листали, выбрали сложный терракотовый, поедем завтра на объект – прикладывать.

– То есть всё на практике. Ведь вы, когда пришли в сферу, попали в театр Любови Ермолаевой. Просто вот этот ваш творческий путь – каким он был?

– Он действительно очень интересный, как-то судьба меня, наверное, так водила. Я оканчивала наш худграф, надо сказать, что это вообще были золотые времена, самые счастливые, самые творческие.

– Все наши гости, которые обучались там, об этом и говорят.

– Ещё будучи студенткой четвёртого курса, я даже сейчас не вспомню, каким образом, но я попала художником-оформителем в театр Ермолаевой и окунулась как раз в эту театральную атмосферу. Это было очень интересно, познавательно. Что мы делали? Афиши писали от руки пером, тушью.

– Тогда ещё это было так.

– Выходит новый спектакль, и выставлялись такие большие планшеты на улицу, мы там акрилом или темперой (даже не помню, какие краски у нас были) – мне надо было эту афишу придумать, разработать, написать, нарисовать и выставить.

– Кажется, такое благодатное время для рождения каких-то идей, придумать что-то.

– Да, меня очень влекло именно к бутафории. И в какой-то момент... А, это первый мой заработанный миллион. Я делала занавес. Занавес, на минуточку, размером 9 метров на 6 метров. Заключался он в чём: сетка с ячеёй 5 на 5 сантиметров, на которой был нанесён чефер, это такая толстая ткань, листва – она вся прорезная. Я эту листву нарисовала и начала вручную крестиком вот это вот всё пришивать. Заняло это, по-моему, полтора месяца. Это плюс я же учусь, потом я работаю – и занавес. Но когда его повесили, когда я его увидела уже в декорациях, он шикарно смотрелся. И потом получилось так: когда я подошла к диплому, у нас был такой замечательный актёр, Юрий Ицков, он сейчас в Москве, снимается во всяких фильмах. Ему было 50 лет, завлитдрамой пригласила меня и говорит: «Юля, ты не хочешь диплом защитить? Нам нужен какой-то материал, мы бы хотели либо портрет, либо какую-то историю подарить, сделать выставку». Я говорю: «Почему бы нет». Мне выделили мастерскую в полуподвале, у меня был доступ на все спектакли, я ходила на репетиции, смотрела, как это всё происходит. Так получилось, что основным даже стал не портрет парадный, я думала – портрет – это что-то не то. Было наработано очень много зарисовок. Причём если сначала у меня не очень получалось, то в конце я поймала эту харизму Юрия, там буквально двумя-тремя линиями, я гуашью работала – и наработалась такая большая стопка этих историй, они были выставлены в Драме. А у себя в институте я уже совершенно другую работу делала, тоже с портретом Ицкова, но она была уже стилизованная. На защиту я попросила из Драмы как раз эти зарисовки, представила. Помню, что комиссия удивилась: ничего себе, какой объём работы сделан! А после этого был другой этап, у нас начала развиваться наружная реклама, я попала в одно из рекламных агентств.

– Целая эпоха.

– Да. Там тоже интересная история. Когда я туда пришла, мы начинали только режимные вывески делать. Всё что у меня было – два или три шрифта в компьютере, которыми я в Corel всё набирала. А потом мы делали объёмные конструкции, может быть, помните – у «Химика» стояла винпромовская вода, минералка.

– Бутылка.

– Нам было жутко интересно, как это придумать. Оно, по-моему, шестиметровое было, мы её стилизовали, кусками собирали, гнули поликарбонат, придумывали эти пузырики. В общем, это была целая творческая мастерская. И это тоже опыт, который сейчас я использую. И наработки в театре, и наработки в наружной рекламе – это всё сейчас позволяет быть в какой-то своей нише, выделяться. Не просто «владею компьютером, умею нарисовать картинку и разбираюсь в отделочных материалах».

– Как раз, наверное, та многогранность?

– Да. И та уникальность, которая есть у каждого дизайнера. У каждого всё равно свой стиль, свой штрих, видение цвета, композиции, прочего. Этот опыт всегда несу и говорю «спасибо» жизни, потому что у меня были замечательные учителя, благодаря которым я доросла до сегодняшнего.

– Да, это замечательно. А есть сегодня у вас как у руководителя ассоциации какая-то работа, за которую вы вообще ни за что не возьмётесь? Именно в вашей сфере.

– Наверное, сейчас я уже не берусь за какие-то маленькие истории. Буквально вчера мне позвонили, говорят: «Нам надо сделать детскую и гостиную». Я говорю: «Простите, у меня загруженность большая, идут большие заказы, и мне не интересны маленькие». Хотя раньше, конечно, бралась за всё.

– То есть какие-то квартирные.

– Да, маленькие. Очень часто люди не могут или не хотят по каким-то причинам – не могут съехать и полностью запустить в ремонт всё жильё, делают кусочками. А это всегда сложно и всегда немножко страдает проект. А времени всё равно тратишь на это очень много. Если у тебя его нет, то сейчас отказываюсь. Иногда, знаете, бывает – как рукой отводят, какие-то такие моменты. А потом слышишь, как кто-то мучается с этим заказчиком, думаешь: «Вот, судьба уберегла». Все мы люди, всем мы живые, и сейчас, мы уже говорили про это: спрос от дизайнеров стал выше.

– Это чувствуется.

– Да. Если честно, такое понятие как потребительский терроризм – тоже сейчас у нас начало присутствовать, к сожалению.

– Как вы его определяете?

– Мне сложно сказать, чтобы у меня был какой-то список, но если вдруг появляется неожиданный звонок с каким-то таким «ой, у нас там дом сто тысяч квадратов, нам надо это, это, это и это», начинаешь как минимум мониторить. И благодаря нашим соцсетям – задаёшь вопрос: «Ребята, вот с таким-то клиентом не общались?» Иногда возникает, что он уже десяти дизайнерам позвонил, с пятью поработал, трёх кинул. К сожалению, такое тоже есть. И тут как-то ушки должны быть на макушке.

– Да, это свои такие риски уже внутри профессии.

– Как правило, дизайнер никак не защищён. Если человек захочет, конечно, он выдавит с него всё, не заплатит ничего, скажет: «Ты вообще бесталанный, мне не нравится то, что ты сделал, иди отсюда».

– А мечты или цели?

– Я иногда смеюсь, мужу говорю: «Вот выйду на пенсию – купим домик на берегу океана». Он мне говорит: «Главное, не Северного Ледовитого». Не знаю.

– Сибирякам и то не страшно.

– На самом деле – дождаться лета, я этим летом прикупила сап. Всё лето на сапе на берегу Иртыша! Как только заканчивается работа, ты едешь такой уставший... Вот сейчас! Сап под мышку, встал на воду, вода отвлекает и расслабляет.

– Насколько я знаю, вы очень любите воду, рыбалку, лодки.

– Да, у нас есть лодка с мотором, мы выходим, как я говорю, «в море». Этим летом раз восемь мы обкидались спиннингов, не поймавши вообще ни одной рыбы. Я говорю: «Что-то мы делаем не так, давай на следующий год с удочкой будем ходить».

– Надо креативно к этому подходить.

– Да. Я говорю: «Я привяжу крючок к сапу и, поскольку я хожу вверх по течению, по Иртышу, может, кого-нибудь поймаю.

– Кто-то на хвост сядет.

Это всё откуда – эта любовь к воде?

– Я родилась и выросла в Таре, это действительно замечательное, счастливое детство, проведённое на реке, в тайге. Мы постоянно ездили за шишками, за грибами, за брусникой, за клюквой. Я достаточно рано научилась плавать, причём каким образом – мне, по-моему, было шесть лет, к нашим соседям приехали родственники, мальчику было четыре с половиной года, но он ходил в бассейн, и папа у него был тренер по плаванию. Они брали меня на Иртыш – и за это лето я научилась плавать. Им прямо огромное спасибо. Наверное, уже класса с четвёртого я уезжала на реку, на дачу на целый день, и родители не боялись, что со мной что-то случится. Эта любовь к воде осталась, мы даже когда выбираем отдых – у нас в семье все водоплавающие, мы не понимаем, как поехать туда, где нету какого-то водоёма. Для нас это важно.

– Всё-таки природа, от природы питаетесь.

– Конечно. И Тара – всё-таки такое северное пространство со своим менталитетом, со своими людьми, со своей природой. Она даёт очень много. Когда встречаешь где-то тарчанина, это прямо такое счастье.

– Спасибо вам большое за беседу. Я вам желаю море идей, и главное, чтобы они воплощались. Это будет очень радовать Омск и омичей. Чтобы наш город действительно расцветал в дизайнерском плане.

– Спасибо «Трамплину», что пригласили.