Елена Поморова | Текстовая версия подкаста «Знай наших!»

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с руководителем омского волонтёрского движения «Тыл = Фронт», победителем региональной премии «Народный герой-2023» в номинации «Патриотизм» Елена Поморова.

— Здравствуйте! В преддверии 80-летия Победы над фашизмом, которое наша страна отметила накануне, мы с особым трепетом вспоминаем и чтим великий подвиг советского народа. В эти майские дни внимание к событиям, в которых участвовали наши деды и прадеды, становится особенно пристальным.

Сегодня у нас в гостях человек, продолжающий дело своих героев. Это Елена Поморова, руководитель омского волонтёрского движения «Тыл = Фронт», победителем региональной премии «Народный герой-2023» в номинации «Патриотизм». Елена, здравствуйте! И я вижу, вы пришли к нам не одна. С кем пришли, давайте знакомиться! 

— Я сегодня пришла со своей любимой бабушкой, она была тружеником тыла во время Великой Отечественной войны (показывает фото). Это Михалькова Анна Фёдоровна. Работала она на нашем омском заводе «Полёт». Отработала более сорока лет. Когда я была маленькой, когда бабушка работала и потом уже была не пенсии, она много рассказывала про те годы, как было на самом деле нелегко. И вы знаете, я вот только в это время — СВО — поняла, насколько это было тяжело. Когда нам рассказывают бабушки, дедушки, прабабушки, прадедушки какие-то свои истории, мы слушаем их, но где-то воспринимаем информацию, где-то не воспринимаем, особенно когда это рассказывается детям: оно быстро улетучивается. Они дети, у них свои заботы, они побежали на улицу… Но когда случилось страшное в наши дни и когда нам пришлось вставать, не только детям, но и нам, взрослым, и нужно понимать, что необходима помощь нашим ребятам на фронте. Тыл должен быть надёжным! И когда вспоминаешь рассказы бабушки, восприятие уже совсем другое. Она рассказывала, что стою у станка по три смены… Сейчас ты это понимаешь, потому что сам находишься в состоянии постоянной беготни, суеты, движения: найти, запаковать, отправить. А она отработала более сорока лет на заводе. Труженик тыла, человек, который посвятил практически всю себя (работе) — во время войны и далее она не ушла, она осталась, она была тогда девчонкой, ей было лет 17-18. По три смены отстоять — это тяжело. Вот сейчас бы нашим детям пойти на завод в 18, даже в 20 лет и стоять по три смены… Не думаю, что кто-то сможет, вот честно. Она рассказывала: и вши были, и поесть было некогда и нечего.

— Поспать людям некогда было…

— Они работали, они трудились, они делали снаряды, они делали всё, что помогало свершиться нашей победе. Это был подвиг.

— Вы какую-то параллель проводите с образом бабушки, с её историей — что вы сегодня настоящий продолжатель этого дела? Вы тоже труженик тыла, не побоюсь это сказать.

— Вы знаете, поначалу, в 2022 году (а мы работаем с начала мобилизации), я не задумывалась об этом. Потому что ещё не было той усталости, беготни, ты ещё не воспринимал, не думал, что так надолго это всё затянется. Думали, два, три, четыре месяца, ну ладно, год… А когда ты понимаешь, что это год, два, три… Я вот недавно сама себе задала этот вопрос: Лена, ты же и правда приняла её миссию помогать? Она всегда говорила: «Лена, Бог всегда даёт по силам. Если можешь, значит, ты должна это делать». Если силы есть, то Бог знает, когда тебе остановиться или, наоборот, поддать больше этих сил. И ты идёшь дальше. Да, тяжело, да, не высыпаемся, очень непросто, но… силы даёт одно: ты начинаешь вспоминать, как тяжело ИМ, как нелегко ребятам, как они в окопах сидят… Они просят: да, Лена, то-то нужно, то-то... Они погибают, они об этом сообщают, друзья гибнут, братья гибнут, и ты начинаешь понимать, что да, это нелегко. На самом деле у нас много тружеников тыла в таком возрасте, как я, младше меня и старше меня, потому что очень много народу поднялось. Конечно, многие у нас ждут чего-то... Но так хочется, чтобы народ встал весь! И вот тогда нашим ребятам будет правда намного легче, они будут понимать, что тыл-то надёжный. А сейчас у них есть всё же такое, знаете, восприятие, что у кого-то есть СВО (не буду говорить война), а у кого-то нет.

— А кого-то не коснулась.

— А кого-то не коснулась. Понимаете, они живут спокойно, они ходят на работу, они спят, они едят…

— Ничего не изменилось по большому счёту...

— Да, абсолютно ничего. Они работают, у них семьи, дети, они рожают, растят детей. Всё обыденно. А для кого-то, у кого ушли ребята, мужья, сыновья, отцы на войну, на СВО, восприятие абсолютно другое. Здесь люди, конечно, встали практически все.

— Как вы отозвались в том 2022 году? С чего всё началось?

— Началось всё очень как-то спонтанно. У меня муж работает пожарным-спасателем. Придя со смены, он сказал: «Лен, мы тут знакомого собираем на СВО». И тоже восприятие было такое интересное: ну собирают, мальчишки в Светлый, в Черёмушки идут. Говорю, ну давай, конечно, поможем. Почему нет!

Я не знала, с чего начинать. Во-первых, я не понимала, что нужно этому человеку, как это сделать: чем я-то могу помочь? У нас мессенджеры, мы же в ХХI веке живём. Мы понимаем, что можно создать чаты, можно собрать туда людей. Собственно, что и было сделано. Я в ватсапе создала группу. Нисколько не думала над названием: «тыл — фронту», «до победы», «за наших»? Нет, «Тыл = Фронт». Всё!

— И уж точно не думали, что будет продолжение.

— Никак не думала. Я думала: сейчас поможем, соберу людей, скажу, что необходимо, — и всё. Собрали мы людей, начинала я со своей подругой, старшей дочерью и я — втроём. Муж подкинул нам идейку, да: человека собрать. Я объявила друзьям, знакомым: вот такая ситуация, началась СВО, пришла такая заявка помочь. Отозвались, сразу скажу, как-то быстро, активно. Первая наша отправка была в Черёмушки. Не только тому человеку. Мы собрали так много, что отправили три или четыре машины сразу: в Черёмушки увезли ребятам, которые уже находились в тех местах, готовясь к отправке…

— Помните, что собирали?

— Конечно! Было очень много всего. Уже были вязаные носки: очень быстро бабушки связали, медикаменты, сигареты, средства гигиены. Одежды было много, стельки. Продукты питания: сладости, чай. Это обязательно всё было. В первую нашу отправку мы загрузили ВЕСЬ кабинет начальника пожарной части (улыбается). Мне дали добро там расположиться, паковаться. И когда это всё произошло, мы просто ахнули: так много!

Конечно, после этого пошло сарафанное радио. Тут уже мы не смогли остановиться. Места в ватсапе стало мало, нас стало больше, на сегодняшний день нас более трёх с половиной тысяч человек в телеграме. И мы пошли в телеграм.

---

---

— И на другие площадки. И соцсети есть.

— Да, стали поступать заявки от ребят. Потом уже начали с фронта приходить, и не только из Омска. Мы конкретно выбрали для себя стезю помогать фронту. Не мобилизованным, которые ещё находятся здесь: в Черёмушках, в Светлом; мы им тоже помогали. Но основной упор у нас был на фронт, потому что мы понимали, что люди здесь, в Омске, обеспечат наших мальчишек, чтобы отправить их туда. А вот там они уже «голые», простите меня. Там ничего нет. Там уже необходимы более конкретные вещи. И тогда уже начали поступать заявки одна за другой: это техника, тепловизоры, генераторы, бензопилы. Для меня это было — ох и ах, на самом деле было очень сложно, я не понимала, куда бежать, у кого просить. Но… у нас очень хороший народ! Народ встаёт, он поднимается, он действительно помогает тем, кому помощь необходима. Не все, но нас много!

И вот так плавно ребята начали передавать на фронте нашу группу (контакты), мой телефон. Сарафанное радио. И по сей день. Мы с самого начала мобилизации помогаем ребятам, нас там уже очень многие знают. Даже ребята, когда сами приходят, говорят: Лена, весь фронт знает «Тыл = Фронт». Я думаю: Боже, у нас там столько заявок!..

— Как сложилась судьба того первого человека, которого вы собирали?

— Скажу честно, даже не отслеживала. Потому что так всё закрутилось! Я правда не знаю. Где он сейчас, не могу сказать, потому что на сегодняшний день у нас более шестисот пятидесяти каналов отправок...

— Вы специально по каналам, то есть не названия батальонов?

— Это канал. В каждом канале у нас прописаны имя, позывной и, конечно, полк, дивизия, подразделение. Это обязательно. Но, чтобы мне было удобно, я своих ребят помню по каналам. Мне это важно, мне это удобнее, скажем так. И они знают: ага, Серёжа. Какой канал? — 326-й. Всё, здорово! Остаётся какая-то переписка. Кто-то, конечно, удаляет, но в любом случае мы их помним. У нас же это всё в записях есть.

— Такая связь!

— На самом деле очень сильная.

— Боялись поначалу просить?

— Нет.

— Не боялись?

— Нет. Я никогда не боюсь просить для кого-то.

— А ребята сами стесняются?

— Они стесняются. И по сей день стесняются. Вы знаете, кто-то стесняется попросить трусы, а кто-то не стесняется попросить технику. И здесь мы тоже, конечно, проверяем ребят. Потому что бывают случаи... Нам надо чётко понимать, куда уходят народные деньги. Мы не можем, знаете, купить тепловизор или квадрокоптер, отправить его и не знать, куда он пошёл. Только из рук в руки! Мы знаем чётко, кому это отправляется и что это точно будет работать на определённом направлении.

— А как эту историю проверить — что попало в надёжные руки?

— А к нам уже не приходят с улицы. Идут по рекомендации. Ребята приходят и говорят: вот мне дали ваш контакт. Я обязательно узнаю, кто дал. Обязательно! И когда  понимаю: да, это наши, тогда всё! Были случаи, не много, два-три случая, когда говорили: мне дали ваш телефон. — Кто дал? И… засеменил человек. Потом уже понятно стало, что это не наши… Бывали случаи, поэтому только чётко по рекомендации.

Помогаем те только омичам. Потому что мы понимаем: если обратился омич, мы же не ему одному отправим генератор, тепловизор. Он не один там в окопе сидит, там и Алтай, и Хакасия, Тюмень, Новосибирск... Там многие. Уже потом, когда ребята начали понимать: ага, в Омске-то помогают, — начали обращаться и другие города. И когда обращаются другие города, я всё равно понимаю, что там обязательно будет омич!

— Не просто так!

— Всё равно поможем и нашему омичу. Поэтому никому не отказываем, помогаем чем можем, но сразу говорю: ребята, мы не волшебники. Так хочется ими быть, чтобы была волшебная палочка: взмахнул — и вам всё туда отправилось. Но силами людей мы не можем покупать много техники.

— Особенно технику.

— Руками — да! Женщины, дети, бабушки, мужчины делают многое из того, что мы можем отправить. Но когда дело касается техники, идут сборы. Конечно, мы начинаем привлекать родственников — жён, матерей, сестёр, племянников, племянниц и так далее. Кто-то отзывается, кто-то прямо землю грызёт…

— Из родственников?

— Конечно! Это правило у нас появилось, наверное, год-полтора назад. Я сказала: ребята, мы не вытягиваем. Я создала чёткий алгоритм и сказала: мы вводим такой алгоритм не для того, чтобы у вас, у родных денег взять. Я вам покажу, как можно это сделать без того, чтобы ваш бюджет пострадал. Я понимаю, что ребята отдают большую часть своей зарплаты (кто-то считает, огромной зарплаты!) на технику, на то, чтобы одеться, даже поесть и так далее. У них очень много расходников: генераторы постоянно горят, «птички» улетают, тепловизоры ломаются, бронежилеты изнашиваются, форма — если они в бой ушли, она может быть вообще разовая, если это осень, зима. Это грязь — снимай и выкидывай. Надо переодеться, надо купить. Конечно, затрат очень много. У нас сейчас есть чёткий алгоритм, по которому у нас работают мамы, жёны и даже сами ребята. Я им помогаю, захожу в каждую группу, помогаю со сборами, объясняю, как что можно сделать. И, слава богу, кто берётся, у того всё получается.

Есть, конечно, родные, которые наблюдают... Вот это мне, конечно, не очень нравится, потому что я хочу обратиться в первую очередь к родным, близким, коллегам, друзьям…

— Странная позиция — наблюдать… когда твой человек там.

— Очень странная. Я пытаюсь донести, что, друзья мои, вы должны встать в первую очередь. А мы, волонтёры, должны идти за вами.

— Вы как-то обращались в своём посте в одной из соцсетей.

— Да, я периодически обращаюсь.

— Это был какой-то уже срыв…

— Это был срыв… Я на самом деле правда устаю, потому что я постоянно прошу не для себя. Прошу для ваших мужей, детей, сыновей, отцов. А где вы?! А вы-то где? Вы просто будете наблюдать? Ну так нельзя! Они же это видят. Ваши родные это видят. Ваши ребята, которые находятся там. Как вы собираете их? Либо жена поднимается и грызёт землю, либо жена сидит и просто смотрит. А ещё нахамить могут, такое тоже бывает. Но я никогда не обижаюсь на них, я сначала, конечно, в себе «покиплю», а потом приходит такое успокоение: ты же не жене помогаешь, ты ЕМУ помогаешь. Всё. Идёшь дальше! А жена пусть остаётся там, жена же может — одна, две, три быть, правильно?

— Да, верно. Успокоиться и дальше продолжать.

— Да, дальше. Я безумно благодарна людям, которые поверили мне, идут за мной и помогают собирать ребят.

— А вот эти лидерские качества — организовать всё — откуда? Всегда так было?

— Наверно, всегда. Я до этого тоже работала и помогала: до СВО детям-малюткам в наших детских домах. Спасибо девочкам, которые сейчас занимаются этим за меня. Я обязательно вернусь к своим карапузам!

Я не знаю, откуда это. Я очень люблю помогать, честно. Я люблю дарить подарки. Если день рождения, я люблю не просто подарить «финансовый конверт», а люблю сходить, выбрать, чтобы подарок не был передарен.

— Не просто так, а с какой-то идеей?

— Да. Я знаю, что многие подарки передариваются либо просто (руками делает движение от себя). А я не такой человек. Не знаю, Бог, видимо, дал, бабушка, воспитание мамы, папы. Я безумно им благодарна за это! Благодарна за жизнь, которую они мне дали, и за то, что они в меня вложили. Это очень важно.

— Были ли у бабушки в судьбе истории в военное время, самые-самые тяжёлые, самые-самые сокровенные, которыми она делилась с вами?

— Самое запоминающееся было… вот про вшей. Она стояла у станка, и было настолько тяжело, и помыться некогда, что действительно прямо вот так (отряхивает руками с себя) смахивала их с себя и работала дальше...

— Это произвело на вас впечатление?

— Это у меня по сей день самое сильное впечатление. Я просто представляю эту картину: она делает снаряды, не останавливаясь, а вот это всё бегает… Отряхнулась и дальше работает. Кусают, не кусают — неважно. А по приходе домой начинаются какие-то домашние дела. Она у меня вообще была очень хороший человек, очень верила в Бога. И многие качества, наверное, именно она мне передала. Я её безумно люблю.

— В «Бессмертном полку» будете участвовать?

— Некогда. Посылки будем собирать. Бабушка простит — она со мной всегда, она в моём штабе стоит, она видит всё, что я делаю, поэтому она меня простит.

— Наверняка гордится…

Вот эти Чебурашки, ремни, браслеты — это всё то, что вы отправляете солдатам. Расскажите о том, что вы делаете руками. Я знаю, и продукты питания, и чаи, и супы, всё-всё-всё.

— Ой, я супы забыла привезти. Ну ничего страшного.

— Ничего, у нас есть вода и мёд.

— Да-да-да. На самом деле мы очень много изготавливаем — сухие пайки: это, знаете, как тот чойс, заварили, десять минут постоял — поели. Здесь намного всё серьёзнее, намного всё сложнее…

— И намного вкуснее!

— И намного вкуснее, да. В следующий раз как-нибудь привезу, чтобы вы продегустировали. Приходите, кстати, на «Ночь музеев», мы там будем.

Это и аварийная вода, и мёд. Это (показывает вакуумную пластиковую упаковку воды) мы начали в этом году делать. По запросу — мы ничего не делаем самостоятельно, только то, что просят.

— То есть только по заявке?

— У нас нет времени что-то просто делать.

— Выдумывать что-то?

— Да. Ребята сказали: вот, Лен, хорошо было бы, если бы была вода, которую можно скинуть с квадрокоптера, когда ребята в окопах сидят, у них нет ни провизии, ничего. Мы думали-думали: ну как, она же разобьётся, с высоты скинешь — она лопнет и всё. А на эту можно даже встать (показывает пакетик) и постоять…

— То есть настолько прочный пакет?

— Да, настолько прочный. Когда отправляем, мы перематываем пакетики чем-нибудь: это носки, «сникерсы», шапка, а поверх скотчем. И когда с высоты это падает, всё долетает. Мёд: бывает, и поесть-то некогда и нечего. И когда они на БЗ (боевом задании. — Прим. ред.), необходимо, чтобы организм пополнялся какими-то полезными веществами. Мёд — лучший выход. Зимой тем более это было актуально. Да и сейчас. Всё это они любят, всё это они просят. Про полевую кухню я уже сказала. Ещё в области у нас делают чаи. Ребята наши чаи безумно полюбили — это наши травы!

— Сибирские. С родной земли.

— Да, поэтому ценно это для них, дорого. А когда ещё дети делают такие вот перекусы в пакетике (открывает пакетик)... Они тут ещё и пишут (показывает открытку) ребятам.

— Письмецо небольшое.

— Когда ребята это всё получают, для них это... ну, до слёз, скажу откровенно. Это дорого, что их помнят.

Чебурашки — это талисман, без него, наверно, ни один боец у нас не ходит. Ни одна отправка не проходит без Чебурашек. Тоже делают дети: школы делают, колледжи делают, шьют. Мы проводим мастер-классы, потому что нам необходима помощь по изготовлению Чебурашек, ведь их нужно большое количество. Сейчас мы отправляем их не только на фронт, но и ребятам в госпитали, чтобы они тоже чувствовали поддержку. Потому что сегодня он там — а завтра он в госпитале.

У этого малыша (показывает мехового Чебурашку) такая очень интересная судьба: Чебурашка Соболя Давыд. Это наш боец ВДВ. Буквально дня три назад он нам его передал в наш музей — будущий музей. Сейчас всё у нас разбросано, потому что некогда заниматься музеем, но он обязательно будет, я обещаю, после победы.

Вот у этого Чебурашки было оторвано ухо, он его клеил, у него оторвана лапка…

— То есть он побывал в боях.

— Он носил его именно так (показывает на себе — на груди), на бронежилете. У нас в каждом Чебурашке есть псалом, это молитва…

— Внутри самой игрушки?

— Да, внутри, и он вот так его тёр (показывает на себе) по животику — и в бой! «Он меня точно, Лен, спас», — сказал он. Я говорю: «Ну конечно спас!»...

У них должна быть вера во что-то, а вера у них всегда есть.

Мало того, вот этого Чубурашку он потерял в бою. Представляете? Идти в бой, а он его потерял. Он, конечно, расстроенный вернулся, но... этого Чебурашку нашло другое подразделение, и он «шёл», этот Чебурашка, передавался ребятами из рук в руки, и он дошёл до нашего Соболя.

— Нашёл хозяина…

— И когда он его увидел, представляете его эмоции! Он его уже потерял — всё. Это был всё равно что друг… Когда он мне его передавал (я благодарна Давыду, что он нам передал такое чудо!), у него из глаз катились слёзы. Я говорю: «Не плачь, ты своего малыша, ребёнка передаёшь в надёжные руки! Ты же всегда можешь прийти в гости!»

Мы ему, конечно, подарили нового Чебурашку такого же цвета. Веронике огромное спасибо за то, что она делает таких малышей, и не только она. Ушёл боец довольный, но он точно знает, что Чебурашка никуда не денется. Это действительно история!

Приходят ребята в гости. Для нас это очень ценно, когда они приезжают в отпуск и находят время забежать к нам. Это дорогого стоит. Обнимаемся, и плачем, и истории рассказываем, их слушаем с открытыми ртами, и у каждого волонтёра один вопрос: ну когда?..

— Да, и у нас тоже вопрос: когда?

Вы по своей волонтёрской организации как-то ощущаете эти волны — тише стало или опять надо поднапрячься?

— Тише не стало, в плане заявок точно тише не стало. Ребятам необходима помощь, тем более сейчас Курское направление, Белгород — это уже наша территория. Ребята у нас там воюют, и снабжение оставляет желать лучшего. Спасибо народу, что он помогает! Буквально вчера-позавчера нам надо было срочно отправить ребятам в Белгород необходимые вещи. У нас есть волонтёры и там, и в Курске. Мы с девочками быстро порешали, и вчера они уже им отправили полным ходом всё, что необходимо. Ребята были в шоке, что так быстро!

— Как отправляете, кстати? Быстрая доставка за счёт чего?

— Быстрые доставки, когда у нас есть волонтёры уже там, на местах. Я уточняю: «Лена, Люда, есть что-то в наличии?» — «Да, есть». — «Людочка, отправьте ребятам, пожалуйста. Мы следом из Омска вам отправим». Допустим, они вчера им отправили, мы завтра идём на приёмный пункт, собираем посылки и отправляем в Белгород, чтобы у них не было перебоев.

— То есть связь в каждом городе есть?

— Мы стараемся, да. Потому что необходимо помогать. Ищем пути. Это транспортные компании. Раньше мы возили через Гумцентр Омской области. Сейчас не возим; приняли решение, что будем самостоятельно отправлять транспортными компаниями. Для нас это надёжнее, спокойнее. Ребят тоже устраивает, доставку оплачивают они, потому что это договорённость: народ не может ещё и оплачивать такие вещи, как доставка посылок. Всё хорошо проходит, замечательно.

— Вы вот упомянули уже о музее «Тыл = Фронт». Когда-то он будет. Чем будете наполнять?

— У нас уже много чего есть. Очень много.

Во-первых, это будут шевроны. Те шевроны, которые ребята привозят из зоны СВО, когда они бывают в отпусках. Мы прямо срываем (их): они не жалуются, отдают ещё. Это на самом деле очень ценный подарок, они такие уже потрёпанные. Есть и новенькие. А есть прямо такие боевые, побывавшие в боях.

— Видавшие виды.

— Боец у нас был — Егор, передал несколько шевронов, шесть-семь штук. Говорит: «Лена, ты только постирай, они грязные, почисти». Я говорю: «Ты смеёшься, постирать?! Да это самое ТО. Я ничего стирать не буду. Именно так они и будут висеть».

Ребята нам даже делали кованые вещи.. У нас есть из дерева вещи. У нас есть что показать, будет что показать. Я уверена, это не последние музейные экспонаты. Это и вещи, и шевроны, и письма, много чего.

Ещё я очень хочу сделать уникальный альбом. Сначала он был один у меня, он уже полный. Их будет, видимо, много.

— Фотоальбом?

— Да, фотоальбом. Это будут фотографии наших ребят оттуда. Не какие-то из Интернета, а именно из наших каналов, которые невозможно найти где-то в Интернете. Это те фотографии, которые они присылают лично мне. Я закрываю лица, где можно — открываю, где разрешают. Я хочу, чтоб эта память осталась. Там есть ребята, которые уже погибли, их уже нет, хочу, чтобы они хотя бы в таких альбомах жили... Детям очень интересно это всё смотреть. Когда привозим детям (потому что патриотические моменты детям тоже нужно прививать обязательно), они смотрят широко открытыми глазами, им это интересно. В следующий раз вам принесу.

— Это не где-то, это всё рядом, вот оно...

— Да, вот оно. Это не откуда-то. Это всё наша сегодняшняя жизнь.

— Вот у вас есть маскировочные сети — вы их плетёте, полевая кухня, еще плетёте ремни, браслеты. Сначала были браслеты, теперь уже и ремни есть.

— Да, есть такое. Ремни есть, но девчонки больше плетут браслеты, потому что они более актуальны, скажем так. Ремни у ребят есть свои.

— Ремень необходим, так скажем, больше, чем браслет.

— Да, ремень распустишь и без ремня останешься. Куда бежать без ремня, без штанов! (смеются обе) Тоже вот история была. Боец в отпуск пришёл и говорит: «Лена, если бы не четыре ваших браслета, может, там бы и остались...». Что было? Слякоть, осень, машина завязла в этой грязище, вытащить невозможно, буксира нет. Они расплетают четыре браслета, они у них, слава богу, были.

— Какие крепкие!

— Браслет 5 метров, выдерживает 230 килограммов. Вот тонну они тащили. Четыре браслета сплели и вытащили машину. Слава богу, уехали, и слава богу, живы! А так было бы тяжело. Казалось бы, мелочь.

— На руке всего лишь.

— Да. А они же их сплетают между собой. Допустим, мы отправляем три на шесть, два на шесть сети. А надо побольше — машину накрыть: они сплели между собой и накрыли. У кого-то шнурки «горели». В ботинках как без шнурков-то?!

— Придумали тоже ребята?

— Вот честно, я уже не помню. Мы делаем это не сами, а именно по запросу. Значит, да, кто-то попросил, и мы начали делать. Летом — верёвка посушить бельё от дерева к дереву.

— Большой функционал.

— Функционал очень большой на самом деле. Кто во что горазд! Одним движением руки 5-6 метров паракорда.

— Супер!

— Такая качественная верёвочка, получается.

— Я хотела опять вернуться к вашей бабушке. Какими наградами она была отмечена за те годы, которые посвятила Великой Отечественной войне?

— Здесь есть и «Труженик тыла» (показывает награды), медаль «50 лет Победы», значки разные — например, «35 лет «Полёту». Её фото висело на Доске почёта. Безумно я любила, когда бабушке давали на заводе путёвки. Я ездила в лагерь Покрышкина, для меня как для ребёнка это было очень значимо. Я каждое лето ждала, говорила: «Бабушка, будет путёвка?» — «Будет». После школы каникулы — и я в лагерь. Вот это тоже очень запомнилось; я всегда ждала лета, знала, что бабушке как хорошему работнику обязательно дадут путёвку и я обязательно поеду в лагерь.

— Были ли вы готовы к награде — премии «Народный герой—2023»?

— Скажу честно, я была не готова. Ну, во-первых, я не подавала заявку, подали за меня люди. Я никогда не подаю заявки.

— Вы очень скромный человек.

— Я скажу откровенно, если кто-то думает, что я подаю на себя заявки или ещё что-то, на свою группу, — нет! Меня постоянно к этому подталкивают, а я говорю так: если хотите, считаете нужным — подавайте. Люди меня поймут — те, которые помогают. Я не умею быть настолько популярной, что ли, для меня самое главное — помощь. Для меня самое главное — оценка наших ребят. Вот когда меня два дня назад поздравляли с днём рождения в «личку» ребята, для меня это было очень важно. Когда они — ОТТУДА — стояли и поздравляли, видео, записанное для меня, — это для меня очень важно, ценно! Я понимаю, что я всё делаю правильно, двигаемся в верном направлении...

Да, я не ожидала, потому что на самом деле много достойных людей, которые помогают. Я же не одна такая! Есть очень хорошие группы и у нас в городе, и в области, которые помогают ребятам. Так случилось, видимо.

— Какими были ваши эмоции?

— Я не знаю. Наверное, я сначала не поняла.

— Неожиданно?

— Неожиданно. Потому что были (и другие достойные) претенденты.

Я не думаю о наградах, я не думаю о почестях, потому что я знаю, для чего сюда пришла. Помогать в первую очередь! А всё остальное потом.

— Мы говорили о том, что ваш супруг даже был против этой идеи помогать, несмотря на то что он это всё инициировал.

— Он принёс всё это домой, да, и когда он сказал: Лена, уже пора вернуться в семью, стать женой, мамой, — я тогда их очень просила меня поддержать. Я в первую очередь не могла предать ребят.

— А сегодня как обстоят дела?

— Сегодня я хочу им сказать огромное спасибо.

— Семье?

— Да, свои детям, своему мужу, маме своей: мама мне тоже помогает. Они меня понимают. Понимают, помогают, они точно знают, что мама никуда не уйдёт отсюда до победы. Это однозначно. Даже без толку её дёргать по этому поводу.

— Это вы прежде всего себе, наверное, сказали и установку такую дали?

— Обязательно. Это правда было бы предательством — уйти сейчас. Столько людей поверило в нас, в нашу группу, в тех людей, которые идут за нами. Представьте, сейчас уйдёт человек — и что?

— Сложно будет, конечно, организовать всё и сплотить всех.

— Да нет, может быть, кто-то и найдётся, но для себя я не могу такого принять, вообще даже подумать об этом. Тяжело иногда бывает, хочется, знаете, бросить…

— Что даёт силы в этот момент?

— Силы даёт то, что начинаешь вспоминать о ребятах, — эти видео от них, эти фотографии, эта слякоть, эти окопы, эта грязь... А потом вспоминаешь их улыбки, благодарность, когда приходит груз: «Лена, спасибо, «Тыл = Фронт» — вы молодцы!». Это даёт силы. Всё, значит, идём дальше. Куда деваться! Нас там ждут. Неважно, что здесь. Здесь мы потом — поспим, поедим. А там…

— Да, у нас мирное небо, вроде всё слава богу...

Из тех, кто помогает, многие ли уже, так сказать, отошли? Есть же всё равно вот эти волны — кто приходит, кто уходит. Такая своеобразная эстафета. Это на самом деле так?

— Да. Кто-то устаёт… Но на смену одному приходят двое. Такое тоже бывает.

— Как часто у вас это происходит?

— Вы знаете, я вот этот момент не отслеживаю. Бывают люди, которые уходят, допустим, из нашей группы, но они уходят в другую или создают что-то своё. Это же очень важно. Значит, люди научились и понимают, как это происходит, как нужно делать, и делают что-то своё, пусть сначала маленькое, но они не уходят совсем. А кто уходит совсем, такие тоже, конечно, есть, — люди устают, просто устают...

— Но самое важное, что на смену всё равно приходят.

— Обязательно приходят, и приходят замечательные люди. Я всегда говорю, каждому своё время. Возможно, не коснулось пока, возможно, увидели — сосед ушёл. Находят какие-то группы — начинают помогать. А когда уходят родные люди, то вообще грех не помогать, у меня восприятие не работает на эту тему… Если ушёл родной и ты не помогаешь — как так можно?!

— Как вы думаете, наше общество за эти три (четвёртый год, да, пошёл) года изменилось в плане понимания ситуации?

— Изменилось, да. И опять это палка о двух концах, как говорится. Кто-то алчно к этому относится, потому что многие говорят: они же там деньги зарабатывают, зачем помогать, там денег валом?! А они не задумываются, что у кого-то, да, валом, боец переводит всю зарплату; а у кого-то четверо детей, и он их оставляет практически на нуле, потому что понимает, что ему надо выжить и прийти обратно в семью, чтобы дальше их воспитывать и содержать. Представьте, трое-четверо детей останутся без отца, без кормильца?! Это очень тяжело маме вытянуть. Поэтому у каждого своё понимание, восприятие того, что всё же ценнее — материальные блага либо душа. Оно остаётся в человеке в любом случае. Не суди, да не судим будешь. Я никогда не сужу людей.

— Мы все разноликие.

— Мы абсолютно разные. На одного подумаешь — да он помогать не будет. А он раз — и начинает помогать. А на другого — господи, такая жена у него, сейчас как начнёт грызть землю! А она раз — и села на стул. И не грызёт. Поэтому здесь всё в сравнении. Всё от человека зависит.

— Уверенность, что этот день придёт. Новый день... Вот мы отмечаем 80-летие Победы буквально послезавтра. Когда, когда она придёт? У вас какие ощущения?

— Когда нам исполнился годик, помню эту розовую однёрочку на нашем складе, я тогда говорила: Господи, только бы это ребёнок не рос дальше! Чтоб не было ни 2, ни 3 и так далее. Случилось 2 — шарик у нас был, я его лопнула и сказала: не хочу третьего года. Раз — и третий... Поэтому мы хотим, чтоб это закончилось вчера. Зависело бы всё от нас, вообще б не начиналось. Хочется быстрее. Верим!

Наши ребята самые лучшие, мужественные, сильные, и поддержка тыла им необходима. Потому что когда они видят, что мы здесь боремся за них, им это придаёт таких сил, вы не представляете. Когда они пишут мне: «Лена, Лена, спасибо, всё — почитал чат, мы завтра на БЗ!» Я люблю это, когда ребятам надо, я в чате пишу: девчонки, давайте (напишем) пожелания ребятам, поддержим их! Они начинают писать, я пересылаю им. Всё — они зарядились, они пошли, они знают, ради кого! Они знают, ради чего, потому что дома ждут. Правда дома ждут! Когда нет мотивации — это тяжело. Даже в тылу тяжело без мотивации, а там тем более.

— Сил вам огроменных, вам и нашим ребятам тоже! Будем поддерживать, как можем.

— Ребятам да!

— И с наступающим Днём Победы! Пусть будет у нас ещё одна Победа!

— Обязательно будет! Всё будет хорошо.

— Спасибо вам, Лена, у вас такие бездонные голубые глаза, как море...

— Спасибо, Марина, что пригласили. Нашла время, слава богу, выбраться. Мне правда очень приятно. Можно я скажу зрителям несколько слов?

Друзья! Я хочу поздравить вас с наступлением нашей Победы в Великой Отечественной войне — это 80-летие, пожелать скорейшего мирного неба уже (после) этой страшной СВО! И самое главное — присоединяйтесь к тем, кто трудится, не смотрит на какие-то «усталые» моменты в своей жизни, а понимает, что где-то оставляет детей неприсмотренными — времени нет ни на детей, ни на мужа, ни на себя порой, но вы поймите — потом его будет много! Потом его будет очень много благодаря вам! Сделайте что-то — не люблю это слово — для галочки! Чтобы в последующем, когда ваши дети и ваши внуки спросят: бабушка, дедушка, а чем ты помог, когда была СВО, вам не пришлось опускать глаза и вы с гордостью сказали бы: «Я помогал». И начнёте рассказывать, чем вы помогали фронту в сегодняшние дни. Спасибо вам!

---

---

 

---