Город, изменивший театр: омская прописка театра им. Вахтангова в годы войны

В первой части нашего материала о работе театра им. Вахтангова в Омске мы рассказали, как театр  жил и работал в условиях войны, холода и бытовых проблем.

Сегодня мы расскажем о том, как актёры театра им. Вахтангова взаимодействовали с омской труппой, уезжали на фронт и возвращались из эвакуации в Москву.

Несмотря на то что работа театров в годы войны была очень сложной, именно в это время провинциальные театры, по мнению театроведов, получили мощный толчок к развитию и значительно повысили свой художественный уровень. Конечно, во многом благодаря помощи эвакуированных коллег.

Артисты и режиссёры из театральных династий, театральные художники, учившиеся у мастеров императорского театра – каждый из них повлиял на коллективы, вместе с которыми они работали в тылу. Вахтанговцы занимались не только собственными постановками, но и проводили занятия по речи и актёрскому мастерству для омских коллег.

«“Олеко Дундич” принёс театру в Омске заслуженный успех. Отношение к театру заметно изменилось, сразу исчезла настороженность актёров местного драмтеатра, они как бы перестали видеть в нас конкурентов, публика приняла спектакль на “ура”, а администрация города, наше, так сказать, прямое начальство, выразила свой восторг вполне материально, прикрепив ведущих актёров к обкомовской столовой, а по тем временам это был поистине царский подарок».

С февраля 1942 г. актёр Николай Плотников с супругой проводили занятия по сценическому движению и актерскому мастерству.

«Общение с вахтанговцами повлияло на омскую труппу. Смотря на их репетиции, спектакли, мы понимали свои недостатки», – вспоминал актёр Омской драмы Алексей Теплов.

В том же году для Омского драматического театра Николай Охлопков поставил спектакль «Осада мельницы», а народный артист СССР Борис Захава – «Нашествие».

«Счастлив отметить, что в коллективе областного театра я нашёл самые благоприятные условия  для увлекательной творческой работы: большое чувство ответственности у каждого участника постановки, внимание и творческую пытливость, а также готовность отдать все свои силы на создание спектакля…» – писал народный артист в «Омской правде» 15 декабря 1942 г.

Воздействие московского театра благотворно повлияло не только на уровень режиссёрской и актёрской работы, но и на вкусы публики. Результат совместной работы был виден и невооружённым взглядом: зал был полон, а успех обоих коллективов у публики – неизменен.

Ещё один важный результат работы с вахтанговцами был закреплён на союзном уровне. 8 апреля 1945 г. приказом Комитета по делам искусств при СНК СССР № 173 Омский областной драматический театр был отнесен к 1-й тарифной категории как один из профессиональных творческих коллективов. Так Омская драма вошла в число ведущих театров страны.

Также за время работы в эвакуации несколько вахтанговцев показали себя настоящими мастерами сцены: Рубен Симонов получил Сталинскую премию за роль Сирано де Бержерака, Николай Охлопков и Цецилия Мансурова – звание народных артистов РСФСР, а Михаил Державин – звание заслуженного артиста РСФСР. А 8 октября 1945 г. указом Президиума Верховного Совета РСФСР почётное звание заслуженного деятеля искусств республики было присвоено Лане Самборской.

Рубен Симонов в роли Сирано де Бержерака.

С тех пор Омск стал для артистов своего рода паролем, маркером того, что перед тобой – родная душа. После войны дружба театров продолжилась, и не только на словах. С 1977 г. театры приезжают друг к другу в гости с гастролями, а в 1987 г. художественным руководителем театра им. Вахтангова стал Михаил Ульянов.

Первый такой визит состоялся в июне 1977 г. Вахтанговцы привезли легендарную «Принцессу Турандот» – и свои благодарности омичам за оказанное в годы войны гостеприимство. Именно тогда, 4 июня, на здании театра появилась мемориальная доска, так удивляющая многих сегодня. Открыл её ветеран театра им. Вахтангова народный артист СССР Иосиф Толчанов.

Михаил Ульянов и Галина Коновалова, 2005 г.

В 2005-м, в год 60-летия Победы вахтанговцы не могли обойти вниманием Омск – и порадовали омичей своим золотым репертуаром.

В 2019 г. театр им. Вахтангова отпраздновал столетний юбилей мировым турне. Границы уже начали закрываться из-за начавшейся пандемии, и в Париже труппа столкнулась с первыми ограничениями. Мир личных встреч стремительно менялся. Однако корректировки гастрольного графика и организации спектаклей не коснулись Омска.

«…не побывать перед юбилеем в Омске мы никак не можем: именно в Омск был эвакуирован театр Вахтангова, когда в наш дом на Арбате попала фашистская бомба, именно в Омске вахтанговцы играли спектакли в Омском академическом театре драмы, там же было принято решение о создании Фронтового филиала. Многие вахтанговцы родом из Омска…» – прокомментировали график спектаклей в пресс-службе театра.

Интересно, что обычно во время гастролей театр им. Вахтангова адаптирует площадки под сценографию, свет и звук своих спектаклей. А в случае с Омской драмой часто происходит наоборот: если к нам приезжают спектакли, идущие на Симоновской сцене, вахтанговцы заранее адаптируются к сцене бóльших размеров.

Работа вне сцены

Омск в годы войны разместил у себя не только многочисленные заводы, но и госпитали. Многие школы были переоборудованы в лазареты, поскольку с запада постоянно прибывали эшелоны с ранеными.

Помогали солдатам в восстановлении не только врачи, но и артисты. Поездки в госпитали стали частью их работы. «В холодных автобусах, прижавшись друг к другу, ездили на концерты все без исключения мастера театра», – вспоминает в мемуарах сын Рубена Симонова Евгений, которому в начале войны исполнилось 16 лет.

Вместе с медсёстрами и санитарами актёры помогали раненым писать письма, переодеваться и передвигаться. Однако врачи просили, чтобы они больше заботились о моральном духе солдат, помогая отвлекаться им от невесёлых мыслей. Актёры читали стихи Лермонтова, Григорьева, Давыдова и Пушкина, показывали юмористические скетчи и устраивали концерты. Нередко актёры обоих театров вместе выезжали на концерты в госпитали, сельские районы, цеха предприятий или эвакопункты, открытые на железной дороге.

«Так в этом холодном, голодном, неустроенном Омске ни на минуту не прекращалась интенсивная творческая жизнь. В каждом углу что-то репетировалось, затевалось – те, кто не был занят в утренних репетициях, самостоятельно готовили концертные номера, повторяли тексты скетчей, игранных ещё в Москве до войны, делали чтецкие программы и потом, показав это кому-нибудь из руководства театра, играли, обкатывали свои незамысловатые концертные номера в госпиталях, на заводах, в школах, где учились дети эвакуированных. Словом, всюду, где была в нас нужда», – вспоминала Галина Коновалова.

Помимо концертов в госпиталях и гарнизонных клубах, артисты выступали на призывных пунктах и провожали уходящие на фронт поезда. Однако молодёжь театра им. Вахтангова была недовольна: не время сидеть в тылу, когда они нужны на фронте. Поэтому уже в начале 1942 г. была сформирована концертная бригада, попасть в которую мечтали многие артисты. Так, Галина Коновалова была уверена, что товарищи презирают её за то, что она «не вовремя» родила ребёнка, а потому не может поехать с ними.

Театр – фронту

Зимой 1941 г. новости с фронта, приходящие с большим запозданием вперемешку со слухами, были неутешительными. Все устремления в тылу были направлены на помощь бойцам, и в театре им. Вахтангова тоже искали такие возможности.

«Противоречивые сведения о делах на фронте мы получали из газет, которые к нам приходили очень нерегулярно, и огромной чёрной тарелки, висящей на площади. Площадь имени Ленина находилась на середине пути между нашей Кооперативной улицей и зданием театра драмы. Поэтому каждое утро, ещё до репетиции, все по возможности сбегались на эту площадь и, подпрыгивая и пританцовывая от лютого холода, жадно вслушивались в хриплые звуки, доносившиеся до нас из репродуктора», – рассказывала о первой военной зиме Галина Коновалова.

Во время спектакля.

В итоге приняли два решения: сыграть два спектакля для сбора средств на строительство самолёта «Вахтанговец» и сформировать фронтовую театральную бригаду.

В процессе формирования бригады перед труппой встала большая организационная проблема. Желающих в неё попасть было слишком много! В итоге отобрали тех артистов, что были задействованы в комедии «Свадебное путешествие», которую играли каждое лето.

«Бригада отправлялась в Москву в ведение ПУРа [Прим. «Трамплина» – политическое управление армии и флота], а оттуда её должны были отправить в одну из частей Юго-Западного фронта, с тем чтобы ко Дню Красной армии уже состоялось их выступление. Много позже мы узнали, что бригада наша попала в Москву только к середине февраля: эшелоны с военными пропускались вне очереди, и наши опоздали к формированию бригад московских артистов, отправляемых на фронт… <…> …командование предложило отправляться обратно в Омск и ждать вызова. Но... нечеловеческая энергия Спектора, его организационный талант сделали своё дело, и наша бригада была отправлена на фронт…» – вспоминала беспокойные дни Галина Коновалова.

Деньги были собраны в кратчайший срок и переданы в Москву. Их хватило на четыре самолёта! 22 февраля 1945 г. четыре истребителя Як-9У были переданы лётчикам-гвардейцам.

Модель истребителя Як-9У.

Через несколько лет после окончания войны за кулисы к вахтанговцам пришли «седовласые немолодые люди, увешанные всеми возможными и невозможными орденами и медалями» – это были лётчики, сражавшиеся на «Вахтанговцах». Они принесли с собой старые фотографии, на которых были артисты и режиссёры театра во время вручения им почётных званий лётчиков-вахтанговцев.

Церемония вручения дарственных самолётов от театра им. Вахтангова лётчикам 29-го Гвардейского ИАП. На фоне Як-9У слева направо: капитан Ф.М. Чубуков, лейтенант Б.А. Логинов, актёр Р.Н. Симонов, лейтенант О.В. Архиреев, лейтенант П.И. Емельянов. 1945 год.

10 февраля 1942 г., перед первой омской премьерой, был объявлен приказ о создании военно-шефской бригады для обслуживания фронта. Уже 18 февраля на фронт отправилась бригада под руководством заслуженной артистки СССР Анны Орочко и режиссёра Александры Ремизовой. Директором филиала стал Исай Спектор, который позже станет директором театра им. Вахтангова.

«Наступал канун страшного, трагического 1942 года. Все уже понимали, что в Москву мы скоро не поедем. Надо устраивать жизнь более основательно. К этому времени относится организация Спектором бригады для поездки на фронт. Эта прекрасная страница жизни театра была завершена очень быстро, то есть очень быстро (мне на зависть) была сколочена группа талантливых молодых артистов под художественным руководством Орочко и Ремизовой, и как-то само собой получилось, что в организационном смысле её возглавил Спектор. Выбрана была пьеса Дыховичного и Слободского “Свадебное путешествие”, и сразу после Нового года они уехали из Омска», – вспоминала Галина Коновалова.

Поначалу это не был театр в прямом смысле слова, у которого были декорации, оборудование, афиши. Только бригада из двадцати шести человек – артистов, певицы и баяниста. В неё вошли артисты из бригады, работавшей под Тулой и на Калининском фронте, работники из Москвы и актёры, находящиеся в эвакуации в Омске. В августе решением Политуправления Юго-Западного фронта бригада была реорганизована во Фронтовой филиал театра им. Вахтангова.

Первое время в репертуаре были только спектакль «Свадебное путешествие» и концерт, однако бригада сразу поставила себе целью вырасти в театр. Исай Спектор раскрыл секрет успеха: «Три традиции, свойственные нашему театру, решено было положить в основу работы. Первая – это железная производственная дисциплина на сцене… <…> …пока актёр на сцене, ничто не должно влиять на его работу. Ни снег, ни ветер, ни солнце, ни условия сцены, ни опасность. Это правило очень нам потом пригодилось. <…> Играли и в снег, и в мороз, и в ветер, и снаряды разрывались ближе от сцены, чем это следовало бы. Но эти простые правила сценической дисциплины <…> оказались сильнее всех трудностей».

Самый первый спектакль актёры сыграли на Калининском фронте, «на поляне в лесу под Ржевом, примерно в 6 километрах от передовой». Артистам запомнился этот день: «…Мы знаем, что на этом спектакле почти непрерывно смеются, но сейчас всё кажется мрачным. Занавеса нет, дневной свет, маленькая полянка в лесу вместо сценической площадки, гримироваться нельзя, и кажется, что вся затея с показом спектакля не оправдывает себя. Единственное утешение, что смогли аккуратно выгладить все костюмы. Начинается спектакль. И вот мы видим, как на лицах бойцов появляются улыбки, потом раздаётся смех, через пятнадцать-двадцать минут взрывы хохота многочисленной нашей аудитории стали заглушать далекие разрывы снарядов. Контакт со зрителем был найден. Мы чувствовали, что не подведём нашего зрителя и что мы, действительно, здесь нужны…»

В этой же поездке фронтовая бригада получила боевое крещение: во время концерта начался артобстрел. Осколки снарядов начали долетать и до «зрительного зала» – небольшой полянки, где расположились на отдых бойцы. Концерт пришлось прервать.

Актёры были очень строги к себе, не объясняя неудачи обстоятельствами и тщательно анализируя каждый спектакль. Николай Мозяйкин ввёл традицию вести дневники, которые были опубликованы в 2015 г. к 70-летию Победы. Он скрупулёзно разбирал сыгранные спектакли.

«Днём был концерт. Здешний зал очень труден для спектаклей, а для концерта ещё труднее. Поэтому требования к актёрам могут быть несколько снижены. Несмотря на это нельзя сказать, что концерт шёл на должном уровне. Его постигла та же беда, что и “Свад.пут.” – т. е. страшное засорение основного рисунка всех номеров весьма безыскусными красками. Это создает налёт провинциальности на всём концерте. Так что восторг, который оказало здешнее командование в отношении концерта, разделить нельзя. Нужно принять меры к его исправлению. Вечером играли “Сани” <…>. Спектакль прошёл очень хорошо, очень горячо и серьёзно принимался аудиторией. Жаль, что он очень бедно оформлен. Это явный пробел в подготовке к поездке».

Позже, когда ситуация на фронте стабилизировалась, артисты стали привозить на фронт не только костюмы, но декорации и осветительные приборы. К концу войны в репертуаре фронтового филиала было два концерта и пять полноценных спектаклей: комедия «Свадебное путешествие», героическая пьеса  «Бессмертный», «Наш корреспондент», водевиль «Добро пожаловать», комедия «Не в свои сани не садись», комедия-обозрение «Где-то в Москве».

«Мы прошли совершенно снесенную немецкой артиллерией мертвую деревню и вдруг замерли на дороге, пригвожденные к месту такими необычными в те тяжелые дни, да еще в районе передовой, звуками. Из длинного темного здания, силуэт которого то вырисовывался в свете ракет, то исчезал, растворяясь во мраке непогожей холодной ночи, слышался смех, смех, раздававшийся взрывами, смех дружный, богатырский, смех бодрый и заразительный. <…> Смотрели спектакль бойцы батальона, который утром должен был пойти в атаку прорыва. И нужно было видеть их веселые, увлеченные зрелищем лица, слышать их дружный смех, и аплодисменты, и невольные реплики, и дружный одобрительный гул, заполнявший перерывы…» – писал о вахтанговцах фронтовой корреспондент Борис Полевой, неоднократно пересекавшийся с артистами.

В 1943 г. в Москве прошёл Всесоюзный смотр фронтовых театров. Более 3 тыс. работников искусства были награждены боевыми орденами и медалями Советского Союза. Лучшим фронтовым театральным коллективом был признан филиал театра им. Вахтангова. Приказом маршала Конева артисты были награждены орденом Отечественной войны II степени (3 человека), орденом Красной Звезды (15 человек) и медалью «За боевые заслуги» (7 человек).

С декабря 1942 по март 1943 года фронтовой театр играл для воинской части Воронежского (1-го Украинского) фронта. В знак признания заслуг артистов был издан приказ, в котором говорилось, что за 11 месяцев работы во фронтовых условиях театр прошёл с боевыми частями от Воронежа до Киева.

Выступления театра проходили с большим успехом. Бойцы, командиры и политработники благодарили и хвалили вахтанговцев. Один из зрителей, герой Советского Союза Лелюшенко, написал в письме Анне Орочко: «Добросовестно и искусно работали все вы для нашего общего дела и дали хороший отдых и развлечение моим воинам. Спасибо».

Вахтанговцы совершили 10 выездов на фронт, в общей сложности пробыв там 850 дней, и прошли с армией до Берлина. В Москву артисты вернулись 13 июня 1945 г. За это время артисты дали 1650 спектаклей и концертов.

«В Москву они вернулись весной сорок пятого [Прим. «Трамплина» – оговорка или опечатка Г. К.] – повзрослевшие, возмужавшие, счастливые: за плечами у них был не один только опыт трёхгодичных военных дорог, но и опыт творческий – сколько сыграно спектаклей и концертов в нечеловеческих порой условиях», – восхищалась товарищами Галина Коновалова.

Возвращение в столицу

Летом 1943 г., после победы в Курской битве, встал вопрос о возвращении в Москву.

24 августа 1943 г. вышло Постановление Совета Народных Комиссаров СССР «О возвращении в Москву эвакуированных московских театров», обязавшее театры в течение месяца вернуться в столицу. Уполномоченные театров приступили к ремонту зданий и подготовке их к следующему театральному сезону. На этот раз переезд обеспечивала специально созданная комиссия Управления по делам искусства, которая решала транспортные вопросы, организовывала питание и проживание актёров.

В Главархиве хранится справка начальника Управления по делам искусств Мосгорисполкома Константина Ушакова «О подготовке к открытию сезона реэвакуированных театров Московского Совета» от 23 ноября 1943 года. Ушаков оценивал состояние вернувшихся после эвакуации театров, отмечая их успехи и недостатки. К сожалению, многие театры за время эвакуации лишились труппы или не смогли работать из-за отсутствия помещений. Театр им. Вахтангова охарактеризован им кратко: «…работая в эвакуации очень интенсивно, всячески окреп за эти два года и сделал за это время много интересных спектаклей».

20–26 августа состоялись прощальные спектакли, 27-го – последний отчётный концерт. 4 сентября 1943 г. театр им. Вахтангова завершил «гастроли» в Омске и отправился домой.

Если обратиться к цифрам, то они подскажут, что за 22 месяца, что вахтанговцы были в Омске, они дали 30 премьер, сыграли 628 спектаклей (из которых 170 – выездные), провели 658 шефских спектаклей и концертов.

Воспоминания же говорят намного больше сухой статистики.

«Приближалась осень, и мы собирались домой. Стало известно, что к концу лета театру будет разрешено вернуться. Провожать нас омичи стали ещё за месяц до отъезда. Как искренне горевали при расставании, как одаряли нас нехитрыми подарками, как обещали писать. Мы возвращались в Москву с родившимися в Омске детьми, с новыми замечательными актёрами, пополнившими группу, например, с С. Лукьяновым, с выполненными в Омске сложнейшими декорациями В. Рындина к нашим новым спектаклям, со Сталинской премией Рубена Симонова. Мы вернулись в Москву 12 сентября 1943 года и открыли свой 22-ой сезон», – рассказывала Галина Коновалова.

Омск подарил театру им. Вахтангова талантливого артиста, которого вскоре узнает вся страна: Сергея Лукьянова. До войны он играл в театрах Харькова, Донецка и Архангельска, потом перебрался в Омскую драму, где его и приметили вахтанговцы.

Сергей Лукьянов.

Пополнился театр не только актёрами: после премьеры «Олеко Дундича» в театр, по выражению Галины Коноваловой, стала рваться вся омская интеллигенция. И не на спектакли! Люди просились в театр на любую работу, лишь бы работать вместе.

«Так у нас появились две молодые очаровательные армянки – жёны авиаконструкторов, эвакуированных из Москвы. Вначале они работали в декорационном зале, потом одна из них – Мариам Газизян (жена главного металлурга завода) стала лучшим помощником режиссёра, нашей общей любимицей и проработала в театре всю свою жизнь. Но самым примечательным было появление молодого человека – студента третьего курса мединститута Пети Магидсона, <…> которому прочили блестящую карьеру хирурга, а он влюбился в театр, всё бросил, поступил к нам рабочим сцены, потом стал машинистом, потом зав. технической частью, вместе с нами в сорок третьем году вернулся в Москву, стал одним из самых преданных театру людей, всегда своим отношением к делу являл пример, гордо, и не без основания, называл себя вахтанговцем».

Также в столицу труппа увозила почти полностью обновленный репертуар и несколько спектаклей, которые родились в Омске, но чьи премьеры увидела уже столица: «Мадемуазель Нитуш», «Гроза» и «Жди меня».

Сцена из спектакля «Мадемуазель Нитуш».

На истории «Мадемуазель Нитуш», премьера которой состоялась 14 декабря 1944 г., стоит остановиться подробнее по ряду причин.

Во-первых, этот яркий и полный жизни спектакль, по мнению Рубена Симонова, был необходим театру именно в военное время: он помогал воплощать важную для вахтанговцев миссию – творить на сцене праздник. В то время, когда на полях сражений гибли люди, в то время, когда освобождённые города стояли посреди руин, на сцене артисты напоминали каждому, что беззаботная жизнь, полная веселья и радости, по-прежнему существует.

«Прежде всего начались тренировки. Где-то в Омске была откопана балерина из Москонцерта по фамилии Мурзей. Каждое утро все участники предполагаемого спектакля собирались в верхнем холоднющем фойе, раздевались до возможных пределов, становились к специально сконструированным палкам и под команду Мурзей, под её вечное: “Ну, цыпочки, ну, курочки, начнём, и... раз, и два” – начинали двигаться. Голодная ватага синхронно приседала, наклонялась, до седьмого пота делала всевозможные батманы, а потом усталая, но счастливая, бежала вниз на сцену репетировать уже с самим Симоновым. Результат этого самоотверженного труда не заставил себя ждать – премьера в Москве в конце 1944 года имела оглушительный успех».

Во-вторых, спектакль породил анекдот, разошедшийся с тех пор в сотнях вариаций.

«Но начальство не дремало. Чем больше восторгалась публика, тем больше негодовало начальство. Дошло до того, что постановку спектакля “Мадемуазель Нитуш” обсуждали на заседании горкома партии. Именно там была произнесена впоследствии ставшая крылатой фраза, сказанная одним из секретарей горкома: “Ну что хорошего в этой Нитуш? Я восемь раз смотрел, ну ничего хорошего!”».

И третье, самое главное: именно во время спектакля «Мадемуазель Нитуш» было объявлено о капитуляции Германии. Спектакль остановили, и со сцены объявили, что война окончена.

Но это случится потом. А в 1943 г. непростой путь к родной сцене для вахтанговцев не завершился.

Интересно, что возвращения в столицу могло и не быть! Эту несколько легендарную историю рассказал Рубен Симонов, внук режиссёра. Дело в том, что Сталин поставил перед Политбюро вопрос о поднятии культуры Зауралья и Сибири: раз туда было вывезено столько промышленных предприятий, значит, нужно обеспечить их рабочим культурный отдых – так почему бы прославленному театру не заняться этим? Тем более что здание театра разрушено – пусть переезжают в Новосибирск!

И тут – так же, как в 1941 г. – на защиту своего театра встала Лина Самборская, – за вахтанговцев вступился их давний друг Анастас Микоян. Он, конечно, не мог возразить Сталину напрямую, поэтому решил «поддержать» вождя встречным предложением: «Да, это очень хорошая идея. Давайте и Третьяковскую галерею туда же!» Авторитет Микояна был огромным, поэтому театр Вахтангова ни в какой Новосибирск не переехал.

К сожалению, в Москву вернулись не все: двое актёров за время эвакуации умерло от тифа и сибирской язвы, а с полей сражений не вернулось 44 артиста.

К тому же выяснилось, что в Москве театру играть негде: большая часть театра восстановлению не подлежала: фойе и сцены театра были полностью разрушены той самой бомбардировкой. Щукинскому училищу повезло больше: вернувшись в Москву, оно сразу же возобновило работу в родном помещении, где и существует до сих пор.

Было решено отстраивать здание с нуля, а актёров на время разместить в помещении Московского ТЮЗа.

Руководил работами академик архитектуры Павел Абросимов. Начатое в военные годы, строительство затянулось до 1947-го, а полностью завершилось лишь в 1949 г.

Новое здание, построенное в стиле послевоенного сталинского ампира, получилось торжественным и солидным, его фасад, украшенный пилястрами во всю высоту здания, привлекает внимание и сегодня.

Много лет спустя, уже в следующем столетии, Галина Коновалова писала:

«Недавно я была в Омске. С каким волнением я подходила к зданию драмтеатра! Ничего не изменилось. Та же площадка перед главным входом, те же тяжёлые двери, старинные, с массивными бронзовыми ручками, и... так же наискосок от актёрского входа стоит наша знаменитая лавочка, столько повидавшая и услыхавшая в те далёкие годы. Так же низко склоняясь, шелестят над ней ветви густых лип, так же доносится сюда голос помрежа, возвещающий о начале второго акта...»

К сожалению, этой скамейки сегодня уже нет: её убрали во время последней реконструкции площади перед театром. Однако сохранилось главное – память о взаимовыручке, которая помогла пережить сложнейшие времена.

Автор: Анна Подоляк

Фото: omsk.aif.ru, moscowwalks.ru, admomsk.ru, facebook.com, docs.historyrussia.org, mos.ru, vk.com, strast10.ru, kakprosto.ru, omskinform.ru, pastvu.com, kulturologia.ru, pushkino.tv, um.mos.ru, dramteatr.ru, kino-teatr.ru, moskvichmag.ru, lamanova.com, dzen.ru, omskinform.ru, vakhtangov.ru