Снова здравствуй, «Преступление и наказание». Премьера в Омском ТЮЗе

Громкий, мрачный, пугающий – в этих трёх словах можно описать новый спектакль Дмитрия Акимова, который вышел как будто специально в один из самых холодных и депрессивных дней сентября. Что ж, зрителей это не остановило.

Режиссёр предлагает заглянуть в голову Родиона Раскольникова и посмотреть на происходящее его глазами, пройти путь к «воскрешению» вместе с ним. Сразу после первого действия становится понятно – это не самое привычное прочтение романа. Автор адаптации сосредотачивается в первую очередь на голосах совести героев, как Раскольникова, так и всех остальных. Важны не происходящие снаружи события, но мысли, терзающие каждого человека внутри.

И, конечно, зрителя снова помещают в метафизическое пространство – на сцене стоят только кушетка, где Раскольников видит ночные кошмары, стол и пара стульев. Более того, сами герои почти сливаются с окружением – их костюмы практически идентичны. Иными словами, от происходящего юного зрителя не отвлекает ничего.

Работает ли этот уже многим поднадоевший приём? Разговаривая со зрителем на очень запутанную и неоднозначную тему, у спектакля получается рассказывать свою историю последовательно и понятно. Конечно, это не конспект романа, и в качестве домашнего задания на урок литературы смотреть его довольно проблематично. Однако в качестве захватывающей и мрачной иллюстрации к роману – почему нет?

Спектакль умеет в нужный момент вернуть зрителю интерес, сны Раскольникова – это одна из самых сильных сторон постановки. К примеру, смерть Катерины Ивановны, которая в свои последние моменты размахивает красным флагом на импровизированных баррикадах и кричит в тишину лозунг «Liberté, Égalité, Fraternité», является одним из наиболее интересных решений спектакля.

Но в чём же подвох? Невозможно обдумывать происходящее на сцене и не смотреть на спектакль в контексте современных театральных тенденций. Визуальное искусство победило – им легче шокировать, им легче завлечь, этот язык банально проще воспринимается, что, безусловно, важно для молодого зрителя. Потому так пугают чёрная одежда абсолютно всех персонажей спектакля, тени, демоны и крики в голове Раскольникова (порой чересчур громкие и режущие уши). Потому как минимум настораживают сны Родиона, напоминающие бред сумасшедшего, в которых за пугающей картинкой сложно рассмотреть мысль и умственный процесс, через который он проходит.

Возможно, вопрос в том, не избит и ограничен ли современный инструментарий донесения мысли до юного зрителя? Если под «языком молодёжи» подразумеваются крики, чёрные пиджаки и постоянные повторения фраз, если и правда подросток может понять «Преступление и наказание» только с помощью упрощённой версии, может, стоит отложить знакомство? Грань между «упростить» и «упустить», на мой взгляд, очень тонка.

Смог ли режиссёр на ней устоять? Сам спектакль в отрыве от произведения, безусловно, видится цельной картиной. Достоевский прекрасен тем, что каждый раз в его произведениях находится новый слой, новая интерпретация – интерпретация, произошедшая на сцене 6 сентября, будет близка и понятна современному подростку. Хороший ли это знак? Что ж, мне погрузиться в осеннюю «достоевщину» захотелось сразу же после премьеры.

Фото: Полина Козлова

Автор: Анастасия Чернышева