Легенды сцены встретились с омичами в честь юбилея Омской драмы

Омский театр драмы отмечает 150 лет со дня основания. В честь юбилея в город пригласили артистов и режиссёров, создавших спектакли, которые вошли в историю и получили самые престижные театральные награды. Во время творческих встреч со зрителями легенды сцены поразмышляли над тем, из чего сложился секрет успеха.

Предложение, от которого сложно отказаться

«Коллекционный состав» – так называли коллектив театра. О том, как подбирали артистов, вспоминают примерно так: директор или главный режиссёр отсматривали самые известные спектакли по всей стране и, если видели того, кто нужен на сцене в Омске, делали ему предложение, от которого не так легко было отказаться. Также внимательно изучали и лучшие режиссёрские работы.

Владимир Петров, главный режиссёр Омского академического театра драмы с 1995 по 2001 гг.:

«Борис Михайлович Мездрич пригласил меня сюда в театр, а у меня был проект в Петербурге. И я сказал: давайте поговорим, посмотрим, как сложится дальше. Я сижу в накопителе в аэропорту, и человек в форме говорит: “Петров Владимир Сергеевич здесь? Идите сюда, пожалуйста”. Я выхожу из дверей, и он вручает мне пачку визиток – “Петров Владимир Сергеевич, главный режиссёр Омского театра драмы”. Ещё ничего не было решено. Это был такой ход, после которого я не мог уже не вернуться сюда».

Владимир Петров поставил в Омске несколько культовых спектаклей. Один из них «Натуральное хозяйство в Шамбале». Пьеса совершенно неожиданная даже для современного театра, – это и миф, и реальность. Герои: Гитлер, Маркс, Наполеон, Нострадамус, Муссолини, Пржевальский, он же Сталин – все в одном очень неожиданном месте, в Тибете. Но главными здесь были не они. А размышления о времени, которое может сжиматься и бесконечно расширяться в одной точке, и, конечно, о любви – о её невозможности оставаться чистой и неизменной в реальном мире.

«“Натуральное хозяйство в Шамбале” – пьеса сумасшедшая, ни на что не похожая. И когда я сказал директору, что мне нужно 12 автоматчиков, он сказал: “Хорошо”. Мы устроили испытание, пришли ребята с автоматами Калашникова с холостыми патронами. Мы все сели в зал, потому что было ощущение, что может обвалиться лепнина. И когда раздались эти страшные очереди, оказалось, что всё выдержало, но в зале распространялся запах пороха, он вызывал очень много ассоциаций», – вспоминает Владимир Петров.

Поиск новых и нестандартных тем в 90-е годы и стал визитной карточкой Омской драмы.

Борис Мездрич, директор Омского академического театра драмы с 1989 по 2001 гг.:

«Я сам в старших классах занимался театром только в школьном кружке, в 125-й школе в Омске. Это первая школа, которая была физико-математической. Потом окончил Новосибирский государственный университет, геолого-химический. У меня в дипломе написано «инженер-геолог-геохимик». Главное, чему я там научился, – это постоянный поиск новизны, постоянный поиск новой идеи, нового результата».

«Церемонии Зари»

Это один из немногих спектаклей, запись которого сохранена и доступна для просмотра.

Размышление о судьбе, о цивилизации, столкновении двух культур, одна из которых сомневаемся во многом, другая, ни в чем не сомневается. Жестокие церемонии стали для ацтеков, последним средством удержать в повиновении страну, где каждый ждёт пришествия бога справедливости. А приходит Эрнан Кортес. С ним было всего пятьсот испанцев, но они покорили двадцатимиллионный народ.

Борис Мездрич, директор Омского академического театра драмы с 1989 по 2001 гг.:

«Когда тебе кажется, что этот материал непонятно как брать в работу, непонятно, как его сделать, его нужно брать. Это говорил мне Мигдат Нуртдинович Ханжаров, я пробовал то же самое, всё получилось. “Церемонии Зари” я прочитал за ночь. Стало понятно, что для этого спектакля нужен художник из Мексики. Нам удалось слетать в эту страну с хорошим переводчиком. Там как раз был фестиваль, и мы познакомились с Алехандро Луно. И нашли художника по костюмам. Это была его бывшая жена, но на время работы они сошлись опять. Как объяснил мне режиссёр, в основе спектакля мексиканская легенда, где страна превращена в плот, который попадает в море во время шторма. И Алехандро, он председатель союза сценографов Мексики, ему нужно было составить схему этого плота, который должен был крутиться, подниматься на сорок градусов. И он сказал, что “у меня в Америке есть знакомая фирма, которая может это сделать”. Я оплатил ему дорогу Мексика-Сибирь-Мексика. И ещё Мексика-Америка-Мексика. Он слетал и привёз нам эту схему. И оказывается, что ничего не получается – всё работает, но зрителю ничего не видно. Решение нашёл Андрей Александрович Некрасов, замдиректора по технической части. Он говорит: “Мне нужна неделя. Никуда ездить не буду”. Поехал на “Полёт”, там у него однокурсники, с которыми он учился, и они придумали, как это сделать».

Драма была создана при содействии Министерства иностранных дел Мексики. Репетицию посмотрел атташе по культуре, после этого в Омск был прислан большой ящик с украшениями, которые носили главные герои.

В центре Сибири спектакль об ацтеках и испанцах приняли не сразу. Первые показы прошли в пустых залах, тогда было решено ввести повышенный процент с продажи для представителей театра, которые распространяли билеты. И через некоторое время свободных мест уже не осталось. Многие зрители возвращались по три, по четыре раза.

Юрий Ицков, народный артист России:

«Я вчера улетаю сюда из Пулково, ко мне подбегает мужчина лет сорока с небольшим, может быть. Очень хорошо выглядит, лучше, чем я. И говорит: “Боже мой! Вы в Омск летите? Вы знаете, у меня мама такая театралка была, она всё время тащила на спектакли, а я не хотел никак. Мне ничего у вас не нравилось! Ничего! И вдруг мы попали на “Церемонии Зари”… Это на меня такое впечатление произвело, с тех пор я фанат театра вообще и омского в частности. Вот что такое режиссёр Владимир Петров, его спектакль может вообще сознание перевернуть».

«Женщина в песках»

Жюри самой престижной театральной премии страны присудило этому экзистенциальному размышлению о свободе и смирении сразу три «Золотых маски». В небольшом пространстве, отрезанном от всего мира песком, встречаются Он и Она. Европейский мужчина, коллекционер бабочек и японская женщина, жительница некой тоталитарной деревни, которая нуждается в рабочей силе, чтобы постоянно отгребать песок. Единственный способ выжить – это найти общий язык.

Найти исполнительницу главной роли из Японии оказалось непросто, подобного опыта культурного обмена тогда просто не существовало, пришлось вести долгие переговоры. И режиссёр, и директор первый раз актрису увидели уже в омском аэропорту.

«Первая репетиция выглядела так. Во время перерыва приходит Петров и говорит: “Она работает, как в театре Кабуки”. Я говорю: “Будем терпеть!” А потом всё пошло нормально. Она привезла кимоно, как знала заранее, что получит “Золотую маску”. Первую “Маску” получил Миша Окунев за лучшую мужскую роль, а там серьёзные конкуренты были – Костолевский и другие. То же самое и с номинацией “Лучшая женская роль”. И объявляют: “Лучшая женская роль – Араки Кадзухо”. И ещё одна “Золотая маска” за лучшую режиссёрскую работу – Петров Владимир Сергеевич. Это было всё! А на следующий день в “Известиях” вышла статья “Лучшая актриса России не говорит по-русски”», – рассказывает Борис Мездрич.

«Араки Кадзухо – замечательная актриса. Это совсем другая театральная школа. Вспомните японские фильмы. Они все импульсивные, темпераментные и показушные. Но у неё оказался удивительный актёрский слух. Она поняла эту игру. Была такой тонкой, такой чуткой. Легко сказать – японская актриса и русский актёр. А что они говорят? Что будет понимать зритель, наш или японский? И пьеса была написана таким образом, что там, кроме столкновения двух разных культур, было ещё языковое. Люди не понимали язык друг друга. Но в финале она говорит что-то по-японски. А Миша Окунев отвечает: “Да, ты права, со сна будет лучше”. И мы понимали, что происходит», – говорит Владимир Петров.

Спектакль шёл в театре много лет, и каждый раз Араки Кадзухо прилетала сюда специально для того, чтобы в нём сыграть, а вот по-русски говорить она так и не научилась, вспоминают Борис Мездрич и Владимир Петров:

«Араки Кадзухо один раз прилетела в Москву на час раньше, чем должна была.  Вышла из самолёта, никто её не встречает. Она выходит из аэропорта, стоят таксисты. Она говорит: “Омск”. И её привезли на вокзал, помогли купить билеты, посадили в поезд. Обычно она летала “Москва-Омск” на самолёте. Каждый час она подходила к окну и говорила: “Омск?” В поезде её кормили люди… Мы тут сходили с ума, связались с посольством в Москве. Встречали каждый поезд из Москвы. Артисты помогали. Просто отлавливали её. По три человека на вокзал расчёт выдвигался. Один в начало состава, другой в средину, третий в конец. И нашли, конечно».

Узоры на стекле

Можно ли всё вернуть и повторить на современной сцене культовые спектакли прошлых лет? На этот вопрос Владимир Петров отвечает так:

«Есть фраза, которая мне кажется очень правдивой. Не размораживайте воспоминания, ледяные узоры превращаются в тепловатую водичку. Это было время, в котором всё совместилось: мы, репертуарные вещи, кризис 90-х. Мы зарплату не получали. Я много встречал людей, которые говорили: “Какие трудные были девяностые годы!” Я не помню трудностей. Мы так радостно тут жили и занимались своим делом, что ветры, которые там где-то бушевали, нас словно и не касались. А в том, что одни артисты или режиссёры уходят, а другие приходят, есть какая-то мудрость жизни».

Автор: Дарья Александрова

Фото: Александр Румянцев