Марк Гринберг | текстовая версия | Трамплин Медиа, подкаст «Знай наших!»

Для тех, кто предпочитает читать а не смотреть и слушать. Текстовая версия подкаста “Знай наших!” с Марком Гринбергом, врачом-психотерапевтом и блогером. Елена Мельниченко поговорила с Марком о том, как не сойти с ума в эпоху перемен.

 

---

 

– Здравствуйте! Это подкаст «Трамплина». Говорим с омичами о городе, о людях, о делах. Сегодня у нас в гостях Марк Гринберг, врач-психотерапевт, психиатр, психолог. Да?

– Един в трёх лицах.

 

– Человек, который помогает страждущим, мы сегодня говорили. Люди приходят.

– Здравствуйте.

 

– Я вчера немного полистала, побегала, посмотрела – что вы, где вы. В соцсетях, ссылки посмотрела, интервью. Нашла, например, 2017 год – на мастер-классе вы рассказывали о том, что покидать Омск – не всегда лучший выход из положения. Было такое?

– Трудно отрицать то, что зафиксировано в соцсетях.

 

– Прошло пять лет. Вы по-прежнему так же считаете?

– Я по-прежнему считаю, что покидать Омск это один из вариантов, но не для всех этот вариант подходит, не все к этому варианту готовы. Но по-прежнему это один из вариантов.

 

– Это из той самой реакции: бей – беги – замри? Или что это?

– В том числе. Есть много поговорок, народных мудростей, рассказывающих нам – «где родился, там и пригодился». То, что наши друзья-психологи называют «зоной комфорта». И бывает важно знать, что вот этот мусорный бак, который стоит здесь 15 лет…

 

– Родной?

– Да. И 15 лет рядом с ним валяется какой-нибудь дохлый голубь. Такой знак стабильности. Бывает важно чувствовать себя в привычной, стабильной, родной атмосфере.

 

– О зоне комфорта я вчера у себя в блоге написала – вы помните ту зону комфорта, из которой нас всех звали выйти? Вот, мы все вышли. Что теперь?

– Теперь для кого-то это зона роста, для кого-то это зона дискомфорта, для кого-то это зона с вышками, как говорится, и охранниками, для кого-то это «мама, верни меня обратно», «где мой 2007?», «Где моё детство золотое?» и всё прочее. Вот такая у нас теперь зона дискомфорта.

 

– Для того, чтобы выйти из зоны комфорта, из Омска уезжать не обязательно теперь?

– Для того, чтобы выйти из зоны комфорта, иногда не обязательно даже выходить из собственной квартиры. Тут вопрос не в том, обязательно это или не обязательно, вопрос в том, зачем тебе это нужно. Ты хочешь какого-то развития, ты хочешь какой-то лучшей жизни, у тебя есть какой-то план, ты готов ради той цели, которую перед собой ставишь, потерпеть определённые трудности, пройти ту самую зону дискомфорта... Или ты нарисовал себе картину, что где-то там за тридевять земель, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве текут молочные реки в кисельных берегах – и как только ты приезжаешь, будут тебе счастье, праздник и дружеские объятия людей, которые тебя никогда не видели. Это разные истории. Если есть намерение – да, пожалуйста. Но если это чисто твоя фантазия…

 

– Только хотела сказать – насколько осознанно это желание. Ты реально хочешь всего этого или тебе кажется, что там будет что-то прекрасное.

– Я не очень хорошо отношусь к решениям, принятым, как говорят наши друзья-психиатры, на высоте аффекта, то есть на эмоциях.

 

– Вы имеете в виду то, что происходило неделю назад, когда был массовый выезд? Или в феврале тоже?

– Так или иначе, когда мы погружаемся в эти массовые эмоции, когда буквально захлёстывает волна реальных и не вполне реальных переживаний, очень трудно удержаться в состоянии осознанности, очень трудно чётко рассчитать, что ты будешь делать. Поэтому те, кто анализировали ситуацию, подошли к ней осознанно и достаточно технично. А когда людей захлестнуло вот эта волна паники – там, конечно, уже были другие реакции, другие действия. Многие из нас наблюдали это практически в прямом эфире.

 

– Сейчас мы живём, с одной стороны, в трагичное время. С другой стороны – не знаю, как это звучит, насколько это уместно – но это и интересное время. Возможно, это звучит цинично, но мне кажется, сейчас мы наблюдаем такой слом массового сознания.

– Мы наблюдаем действительно, как я бы это назвал, миротрясение. «Времена не выбирают...», сейчас часто вспоминают эти замечательные строчки. Мы сейчас живём в такое время, когда мир сдвинулся. И то, что происходит, не пройдёт мимо каждого из нас незамеченным.

 

– Как вы лично себя ощущаете? Понятно, что к вам приходят люди и вы пытаетесь им помочь, а вы-то сами как себя ощущаете?

– Я регулярно напоминаю себе, что как раз в силу трагичности, драматичности и тяжести того времени, в котором мы сейчас живём, есть очень хороший тест – насколько честным перед самим собой ты был все эти тридцать лет, пока работал.

 

– Как профессионал?

– Как говорится – совет свой себе посоветуй. «Врачу, исцелися сам». Насколько ты сам крепок к вере своей, насколько ты сам применяешь то, что советуешь другим.

 

– И как?

– За счёт этого и держимся.

 

– То есть работает?

– Да. Оказывается, действительно работает, когда немножечко обращаешь внимание сам на себя, то ты помогаешь себе в этом хаосе кипения, в этих драматичных событиях, сохраняешь – по крайней мере, хочется в это верить – ясность рассудка, возможность, готовность и силы помогать другим.

 

– Когда я думаю о том, что происходит, наблюдаю за людьми – в соцсетях люди пишут, в Facebook, то-сё, и мне кажется, есть два основных состояния у людей.
Первое – состояние неопределённости, люди страдают оттого, что невозможно ничего запланировать, как-то построить жизнь... Нет, конечно можно, но все понимают, что ничего из этих планов может не состояться.

А есть те, которые... Неопределённость – она в каком-то смысле даже хороша, поскольку предусматривает положительный исход как вариант. Может быть так и может быть этак. Есть люди, у которых совершенно точная определённость, что всё будет очень плохо и ещё хуже.

– Тоже вариант.

 

– С каким из этих вариантов вы чаще сталкиваетесь, когда к вам приходят люди?

– Сейчас опять такое время, когда наш рациональный, умный ум может отчасти нам мешать, потому что мы можем себе заобъяснять что угодно и как угодно, погрузиться в свои – как нам кажется, совершенно логичные – фантазии. Но при этом, поскольку я ещё и психиатр, то помню, что бредовая концепция строится на маленьком-маленьком допущении, которое принимается как верное. А вокруг этого выкристаллизовывается уже целая жемчужина... И всё выглядит совершенно логичным.

 

– Да, я тоже заметила, что все в самом начале там.

– Сейчас время такой огромной, как нам может казаться, неопределённости. То, что называется «горизонт планирования», – какой он горизонт планирования?

 

– Один день, а то и полдня.

– Утром проснулся – хорошо, уже замечательно. Когда мы сталкиваемся с неопределённостью – может, дикую банальность скажу – но нам крайне важно определиться, нам крайне важно буквально, чтоб было на что опереться. И здесь вообще не принципиально, на что вы обопрётесь. Или вы отдадите себя во власть Господа нашего, и как он решит, так и будет, а вы будете лишь следовать его промыслу, и как он поведёт вас по жизни, с тем вы согласитесь. Или вы скажете себе: «Сегодня я встал – этот день, раз я встал, я живой, хорошо – этот день я проведу так, как мне бы хотелось его прожить, с полным чувством жизни».

 

– Мы не говорим «как последний», да?

– Да, мы не говорим «как последний»…

 

– Но мы имеем в виду.

– Я не думаю о том, будет он последним или не будет. Сегодня у меня этот день есть, и то, что он у меня сегодня есть, уже хорошо, и я сегодня этот день буду жить как настоящий живой человек.

 

– Я с февраля примерно себе такую задачу поставила.

– Кто-то говорит себе: «Окей, вот это всё неопределённость, но я могу для себя, скажем так, создать некое намерение, я могу создать себе какую-нибудь картину мира – как будто бы, как будто бы это так – и буду в этой картине с удовольствием (или без удовольствия) жить». В этой картине может быть что угодно – через полгода изменение каких-то обстоятельств, через месяц что-то случится или спустя десять лет. Неважно. Сосредоточусь на том, чтобы ребёнок поступил в институт – будет этот институт или нет, кто его знает, но я на том сосредоточусь.

 

– Нужно выбрать себе цель?

– Определиться.

 

– Со смыслом, скажем так, существования?

– На мой взгляд, самое неполезное и самое энергорасходное – это пытаться сказать себе: «Нет-нет-нет-нет-нет-нет, этого нет, этого нет, я не хочу, не хочу, чтобы это было». Как ребёнок…

 

– Избегание, да? Вытеснение.

– Да, избегание, вытеснение, смещение. Наш организм придумал массу психологических защит, которые не позволяют нам встретиться с тем, что нам кажется непереносимым. И мы – как ребёнок от бабайки под одеяло – закрываемся и думаем, что если мы закроем глаза, а потом их откроем, это одеяло уберём, то вдруг бабайка исчезнет. Но бабайки-то и нет! Просто то, что происходит вокруг нас, оно вот такое. И чем быстрее мы для себя примем, что то, что происходит – оно действительно происходит, реальность такова, тем быстрее мы найдём в себе инструменты, механизмы, которые помогут нам в этой реальности жить.

Я, когда работал в своё время в больнице, помню, у меня был один клиент – до сих пор помню, хотя много лет прошло – я ему говорю: «Слушайте, вот как вы так можете, вы материтесь на медсестёр, вы ругаетесь с врачами, вы буквально бегаете по стенам, кидаетесь всякими предметами в окружающий персонал. Вы же интеллигентный человек, как так можно вообще?». Он говорит: «Марк Петрович, уважаемый, дорогой доктор, вот я где? Я в психиатрической больнице. Я должен в психиатрической больнице вести себя как психически больной человек, давайте, в конце концов, следовать правилам, вести себя как положено». Железная логика.

 

– Да, это любопытная история. Мне два дня назад подруга позвонила, она живёт в Москве. При том, что она волонтёрит, помогает беженцам из Мариуполя, семьям, стрижёт их, то есть делает дело, которое в принципе помогает человеку чувствовать себя лучше. Помогать тем, кому хуже, это один из способов переживать тяжёлые времена.

– Самый лучший способ помочь себе – это помочь другим.

 

– Да. Но не помогает! Звонит мне и говорит: «Слушай, я не понимаю, бессмысленное какое-то у меня существование». Так получилось, что они бездетные. Она говорит: «У тебя хотя бы дети». Я говорю: «Дети вырастут и... у всех млекопитающих дети, это не то что смысл, а, скорее, функция». Хотя, конечно, в этом есть какая-то определённая смысловая нагрузка. Не знаю, что сказать ей. Что найти. Я для себя ещё придумала – каждый день английский учу, 15-20 минут каждый день, обязательно захожу. Такую рутину создаю. Чем помочь человеку, который чувствует бессмысленность существования?

– Бессмысленности существования подвержены люди, которые очень-очень сильно переживают за других.

 

– Эмпатия?

– Да. Люди с высокой эмпатией очень сильно подвержены выгоранию, утрате смысла своей деятельности и так далее. Потому что каждый раз они вкладывают буквально душу, помогая людям, отдают им какую-то часть своего сердца, а в результате мы сталкиваемся с нашей замечательной сказкой про Данко и его горящее сердце, все помнят, чем она заканчивается.

 

– Печальная история.

– Плюс это зависит от того, с кем мы работаем. Если ты каждый день видишь людей – взрослых мужиков с горящими от ужаса глазами; женщин, у которых боль буквально застыла; детей, которые вдруг повзрослели, внезапно... Когда ты это каждый день видишь, конечно, это очень тяжело. И очень важно – опять скажу, наверное, банальную вещь – но для того, чтобы делиться с другими людьми, для того, чтобы принимать участие в их судьбе, очень важно помнить и о себе тоже. Если вы работаете аккумулятором для других, очень важно, чтобы вы и себя заряжали. Чем вы себя будете заряжать? Английский язык это, скорее, способ структурировать.

 

– Это, скорее, борьба с неопределённостью.

– Способ внести такой элемент, как вы сказали, рутины в эту неопределённость. Очень важно делать для себя то, тебя именно заряжает, что заряжало, может быть, до того, как мир сдвинулся.
Есть совершенно банальная история: говорят, что очень хорошо, полезно и прямо желательно, обязательно минимум сорок раз в день встречаться с так называемым «эмоциональным поглаживанием». Это может быть какая-то похвала в свой адрес, это может быть буквальное поглаживание себя по лицу, по волосам. Наверное, врут, собаки, но работает!

 

– Я просто подумала, что, наверное, самый простой способ набрать сорок поглаживаний – это погладить себя самому. Потому что по большому счёту сегодня даже человеку, который в семье живёт, бывает сложно получить эти поглаживания.

– Мы ещё помним эти молодёжные акции «Обниму за конфетку обниму за сигаретку». Но факт остаётся фактом: есть такой нейромедиатор окситоцин, который у нас выделяется фактически только в одних условиях: когда мы находимся в безопасности, когда мы находимся среди близких. Окситоцин это гормон влюблённых, кого ещё называют…

 

– И кормящих матерей, да.

– Да-да-да. Это нейромедиатор близости и безопасности. И в таких условиях, в которых мы сейчас, окситоцин, серотонин (нейромедиатор самооценки и настроения), конечно же, идут лесом далеко-далеко. Нам всем катастрофически его не хватает. У нас продажа антидепрессантов…

 

– Кстати, в Москве уже вообще нет антидепрессантов в аптеках.

– Нет, антидепрессанты есть, как их может не быть, когда их раскупают со страшной силой. Сейчас на этом только и делают доход. В два раза выросли, на 200% рост. Со страшной силой, буквально. Поэтому о чём мы начали – вот эти вот поглаживания как раз, когда вы обнимаетесь с ребёнком, с вашим партнёром, спутником, с родителями, как раз в этот момент…

 

– А с котом?

– И с котом тоже.

 

– Тоже подойдёт, да?

– Только поглаживание – вот этот вот контакт с близким человеком – надо, чтоб он был не менее 10, а лучше 20 секунд. Чтобы вы прямо обнялись. Нужно проникнуться моментом. И у вас окситоцинчика будет чуть больше.

 

– Пойдёт, да.

– Тогда вы сможете с удивлением обнаружить, что спустя месяц-полтора такой ежедневной практики вы как-то по-другому себя чувствуете. Оказывается, что это не дефицит витамина D, не клиническая депрессия, а дефицит того самого окситоцина, которого нам так всем не хватает.

 

– Хорошее дело. Наверное, сегодня попробую. Не знаю, подросток – моя дочь – мне не даётся обниматься.

– Вы ей скажите: это доктор прописал. Я бы сама не хотела, я сама бы даже пальцем не прикоснулась, но доктор сказал, поэтому что же поделаешь, мать, придётся выполнять рекомендации докторов.

 

– Люди, которые к вам приходят за помощью – какого поколения? С чем они приходят, с какими запросами?

– Я всё-таки больше со взрослыми…

 

– Я и имею в виду – среди взрослых. Взрослых вы считаете от какого возраста? От двадцати?

– От двадцати, да.

 

– Ну и я тоже от двадцати, конечно.

– Самая частая фраза, которую я за последние полгода повторял на приёме, это: «Всем страшно». Доктор, знаете, мне очень страшно. Вот всем страшно. Поэтому сейчас наибольшая проблема – «а что делать?». Как мне сказали, а я в той или иной форме слышал это уже неоднократно именно в качестве запроса: сначала в какой-то момент ты начинаешь верить, что твоя жизнь зависит от тебя, начинаешь выстраивать свою жизнь согласно законам MBA, бизнес-тренингов и прочим заветам коучей, а потом…

 

– Потом наступает реальность.

– А потом наступает «день икс» и ты обнаруживаешь, что реальность взяла тебя за шкварник и ударила об стену. И как теперь с этим жить? И мы начинаем разбираться, как с этим жить дальше.

 

– Так всё же кто приходит больше? Двадцать? Тридцать?

– Тридцать... Тридцать пять примерно. Плюс-минус туда-сюда, в ту сторону.

 

– Вот у этих тридцатилетних – у меня старшая дочь, ей 33 года – я смотрю на них и понимаю, что сначала у них были 90-е, детство в 90-е, конец 80-х, начало 90-х, и оно было, конечно, непростым; а теперь они вот только-только, казалось, встали на ноги – и теперь случается вот это, то, что случилось. Хотя по большому счёту, наверное, нет ни одного поколения у нас, которое прожило бы всю счастливую жизнь без каких-то глобальных потрясений.

– Да, есть даже списки – кто-то составлял – с интервалом раз в два года в среднем у нас какой-нибудь «праздник жизни». Я когда ещё вся эта канитель началась с пандемией, если сделать шаг назад, была совершенно чёткая история. Люди повзрослее, лет пятидесяти и старше, 45 +, те, кто 90-е застал в активной фазе, те, кто в эти 90-е буквально проживал и выживал, среди них как-то особой паники, особого страха не было. Ну да, конечно, неприятно заразиться известным заболеванием и помереть; ну да, неприятно, что санкции... Экономические связи, коррекция логистики, вспоминание старых добрых навыков networking, как это называют, а раньше это называлось по-другому... Люди включили старые проверенные способы…

 

– Ручки помнят!

– Да, ручки-то помнят. Схемы включились, алгоритмы заработали, и народ как-то достаточно активно включился. А вот люди 30, 35 лет, помладше – для них это было очень неожиданно. Хотя, казалось бы, как вы говорите, они помнят 90-е, но они помнят 90-е как дети.

 

– Они как дети, конечно. У меня моя дочь говорит, когда всё это началось: «Ну что, будем вспоминать, как мы делали заготовки домашние». Я про себя думаю: «Но делала-то их я». Вспоминать нечего. Вам-то только осваивать.

– Хороший опыт, хорошая возможность, можно научиться. «Мама, а как ты делала этот салат?» «Очень просто, дочка. Берёшь подорожник, отмываешь...».

 

– Одуванчик.

– Да, одуванчик. Прекрасная история.

 

– Кстати, про пандемию. Когда я смотрела публикации с вами вчера, – открываю «Новый Омск», а дату не вижу. И читаю текст, что сейчас мы живём в такое время, когда мир привычный разрушился – и я думаю, что речь идёт о сегодняшнем дне. Потом смотрю, а это пандемия…

– А это два года назад было. Я тоже поймал себя на этом.

 

– Тоже на этом? Абсолютно одинаковое, просто ситуация изменилась. Я помню, кто-то из моих знакомых два года назад, когда всех посадили на самоизоляцию, сказал такую вещь: «Вот попомните моё слово, мы будем вспоминать эту самую изоляцию как лучшее время нашей жизни». Прошло два года, в общем я думаю – да, наверное, так и было.

– Деревья всегда были зеленее, да. Это же старая поговорка про то, что пессимист думает, что хуже уже не будет, а оптимист – что будет.

 

– То ещё был марципанчик.

– На самом деле всё это звенья одной цепи: мир меняется, мир меняется жестоко, мир меняется очень драматично, но так или иначе нам с вами предстоит прожить эти изменения.

 

– Возвращаясь к конкретным советам – мы с вами до того, как вышли в запись, говорили. Вы мне сказали, что хорошо спите, и я вам по-человечески позавидовала. Думаю, что с проблемами сна сталкиваются многие люди. Что бы вы могли посоветовать? Какой-то конкретный совет дать, что делать.

– Сейчас многие сталкиваются с проблемами сна, потому что очень нервная обстановка.

 

– Тревожность.

– Тревожность. Многие ложатся засыпать – есть же старая поговорка «утро вечера мудренее», которая предполагает, что, когда ты ложишься спать, у тебя в так называемую фазу быстрого сна включается... назовём её специальная система переработки интенсивных переживаний. Мы лежим, показываем себе всякие сны, а наш мозг под видом этих снов на самом деле раскладывает пасьянс: этого к сердцу прижать, этого к чёрту послать, это про меня, это не про меня... И когда степень, интенсивность, частота этих переживаний настолько высока, что мозг не справляется, у нас нарушается сон, мы начинаем застревать в этих переживаниях, мы начинаем ложиться спать вместо того, чтобы думать о чём-то хорошем, начинаем прокручивать – а вот надо было это сказать – или начинаем рисовать себе картины страшного, ужасного будущего.

Есть стандартные правила, как помочь нашей системе переработки интенсивных переживаний справляться со всеми этими событиями. Они достаточно многим известны, но так или иначе многие из нас стремятся перед сном себя истощить – начитаться, насмотреться, желательно новостей каких-нибудь, прямо до тошноты, до отвращения, чтобы... как это... Когда книжка второй раз выпадает... Смартфон! Когда смартфон второй раз выпадает из рук это признак того, что пора спать. Вот не надо. Гораздо лучше и полезнее для вас будет, если вы как минимум за час до того, как собираетесь ложиться спать, смартфон отложите в сторону. Гораздо лучше для вас будет, если вы будете засыпать в хорошо проветриваемом помещении, хотя в условиях города Омска это достаточно сложно.

 

– Сложно. Но всё равно это лучше, чем в запертом. Я не могу спать с запертым окном. Хотя ночью иногда встаю и закрываю, потому что... да.

– Да. Нам помогает это засыпать. Но в конце концов потратьтесь на увлажнитель. Он хотя бы немножко, но поможет. Или без увлажнителя, но хотя бы хоть что-то – добавьте градус влажности в помещение.
Есть очень простая техника, которая помогает лучше заснуть, она описана буквально везде, если вдруг меня не запомните, то интернет откроете и прочитаете – квадратное дыхание. Есть такая штука. Наше дыхание – то, что всегда с нами, то, на чём завязано понимание: пока ты дышишь, ты живой. Вот поэтому все наши жизненные процессы, работа всей нашей нервной системы так или иначе связаны с нашим дыханием. Есть такая древняя техника, ей тысячи лет, когда ты ложишься и начинаешь дышать определённым образом. Самый простой вариант это плавный вдох – раз, два, три, четыре – потом пауза.

 

– Задерживаем дыхание.

– Задерживаем дыхание – раз, два, три, четыре. Потом плавный выдох, такой лёгкий – раз, два, три, четыре. Опять пауза – раз, два, три, четыре. И по такому «квадратику» (вдох – пауза – выдох – пауза – вдох – пауза – выдох – пауза) ты лежишь и дышишь. «Раз, два, три, четыре» это не обязательно именно так. Для вас важно, чтобы пауза была комфортной, потому что вы можете и пять, и шесть, и семь. Но важно, чтобы паузы при этом дыхании были. Это упорядочивает все процессы в организме, помогает расслабиться, помогает лучше заснуть.

Кроме того, очень хорошо помогает – есть у меня старая любимая техника под названием «автобус» – когда ты ложишься, закрываешь глаза, представляешь, что ты сел в автобус, что твои пассажиры – это все твои мысли, люди, которых ты встречал, с которыми недоговорил, которые тебе что-то сказали, которые тебя критиковали в чём-то. Без разницы, кто у тебя в автобусе сидит, – реальные персонажи, выдуманные, те, которых ты видел по телевизору или в Telegram где-то – они все пассажиры у тебя в автобусе. Всем им от тебя что-то надо, все они хотят твоей крови, твоих нервов, твоей психической энергии. Ну а ты как водитель автобуса имеешь полное право послать, выкинуть буквально, сказать им «заткнитесь». Тех, кто отказывается заткнуться, выкинуть из автобуса на фиг. И после того, как все заткнулись, на этом автобусе отправляться в страну Мальборо. Представьте, как после того, как все ваши пассажиры заткнулись – даже если вы один остались в этом автобусе, ещё лучше – отправляетесь в то место, где вы когда-то бывали, где вы когда-то хотели побывать, место, где вы чувствуете себя особенно уютно, особенно хорошо, где никто никогда вас не потревожит и не побеспокоит без вашего на то разрешения. И когда приедете в то место на этом автобусе, представьте себе, что вы из него вышли, походили ногами, подышали воздухом, послушали звуки, которые там – и засыпайте со спокойной душой.

 

– Прекрасно. Это медитация, да? Можно назвать медитацией?

– Можно и так назвать. Назовите как угодно, главное, позволяйте себе хотя бы перед сном, лёжа в своей кровати, отправиться туда, куда вы сами хотите.

 

– Побывать там, где хочешь. Сейчас это особенно актуально.

– Да. Эту возможность у вас не отнимет никто.

 

– Спасибо, Марк, это было очень интересно. Я как минимум две попробую из этих техник, которые вы нам сегодня подарили. Надеюсь, мы с вами когда-нибудь ещё соберёмся и о чём-нибудь поговорим, надеюсь, что тема будет более приятная, хочется, чтобы контекст поменялся, но тут, как мы знаем, мало что от нас зависит.

– Да, от нас зависит то, что мы можем взять в свои руки. Даже если в этих руках окажется картофелечистка – ну что же, почистим картошечку, сварим суп, накормим друзей, позовём их в гости и будет нам всем о чём поговорить.

 

– Спасибо. Спасибо всем.

– Всего доброго.