Мария Рыбка и Юрий Кузьменко | Текстовая версия подкаста “Трамплина” «Знай наших!»

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с участниками арт-группы «Никаких оправданий» Марией Рыбка и Юрием Кузьменко.

 

---

 

– Это «Трамплин» с подкастом «Знай наших!». У нас сегодня Мария Рыбка и Юрий Кузьменко, двое из трёх из художественного коллектива «Никаких оправданий». Это сплочённая команда профессионалов. Итак, «Никаких оправданий» – что это? Послание? Либо это манифест? Или это ваш девиз?

Юрий: 

– На самом деле это всё вместе. Маша, расскажи историю.

Мария: 

– Когда мы делали первую выставку – у нас в составе группы ещё есть Маша Александрова, она сегодня не смогла быть – у нас тогда не было никакого названия, эта выставка была приурочена к Масленице, мы её делали при студии «Муай Тай» и сделали промовидео к этой выставке, в котором мы втроём обмазываемся майонезом с ног до головы под классическую музыку. Такие очень эстетичные кадры, которые сочетаются с достаточно отвратительным действием.

 

– Я видела ролик. Да, довольно красиво снято.

Юрий: 

– Спасибо.

Мария:

– И чуть позже мы увидели на Facebook, что художница и активистка Катрин Ненашева собирала активистские работы из регионов и предлагала прислать видео. Мы подумали: «Ну, отправим ей майонез!». Мы отправили «майонез», она пишет: «Ребята, всё так здорово, но расскажите, почему вы вообще считаете, что это активизм?». Мы подумали, что не хотим оправдываться, так и родилось у нас название «Никаких оправданий».

 

– «Никаких оправданий», да.

Мария: 

– И это такое кредо, что ли, которое ведёт по жизни и задаёт определённое настроение. Когда нам хочется сделать какое-то действие, что-то из ряда вон выходящее, то наше название нас всегда оправдывает.

Юрий:

– Да, это индульгенция на то, чтобы мы делали всё, что захотим.

 

– То есть по большому счёту это такой протест, да?

Мария:

– Это одновременно игра, мне кажется, какое-то веселье. Нельзя сказать, что мы часто всерьёз против чего-то протестуем. Скорее, это просто слоган, который позволяет большую свободу.

 

– Себе? Внутреннюю свободу – прежде всего себе?

Мария:

– Да, и это защита от серьёзного, от чрезмерно серьёзного, чего так много вокруг нас.

 

– Смотрите, Масленица была, если я не ошибаюсь, ровно три года назад, сейчас Масленичная неделя идёт.

Юрий:

– Да.

Мария:

– Да, юбилей!

 

– Трёхлетняя такая у вас годовщина, поздравляю вас с этим. А как всё началось? Как вы собрались, как вы друг друга нашли? Почему вы вместе?

Юрий:

– Мы долго друг друга знаем, наверное, больше десяти лет. Все мы так или иначе начали общаться в фотошколе «Событие», мы с Машей там учились. Наш преподаватель, Василий Мельниченко, основал эту школу, и мы учились сначала фотографии. Но постепенно фотография переросла во что-то большее – мы изучали современных художников, смотрели разные классные фильмы, расширяли, можно сказать, своё сознание и понимание того, а что такое вообще искусство. И там мы все вместе познакомились, там активной участницей школы, хотя она не училась там, но посещала все мероприятия, была Маша Александрова, и там мы втроём как-то познакомились. На первых порах тесная связь была у Маш, потому что... Маша, расскажи.

Мария: 

– Мы с Машей работаем в ещё одной арт-группе, которая называется «Наденька». Это чисто женская группа, которая больше известна работами на тему феминизма, арт-активизма. Мы учились в школе «Что делать?» в Петербурге и наше искусство всегда было таким социально ангажированным, на какие-то острые темы. Это такая большая часть жизни, но хотелось добавить ещё чего-то...

 

– Выйти за рамки.

Мария:

– Да, наверное. Хотелось ещё чего-то более безумного, весёлого. Исходя из этой потребности и родилась группа «Никаких оправданий», там можно было реализовать какие-то вещи, не всегда вкладывая в них большой смысл, – или рождая его на ходу, позволяя себе больше спонтанности.

 

– Вы дурачитесь?

Юрий:

– Нет.

Мария:

– Никогда.

 

– Я просто пытаюсь понять: сначала мы против излишней серьёзности и в то же время не дурачимся, поэтому... Что вы делаете тогда?

Мария:

– Мне кажется, мы исследуем. Это всегда, скорее, какое-то путешествие, приключение – и в визуальных решениях, и в каких-то смыслах, которые мы рождаем. Часто мы делаем партиципаторное искусство, которое предполагает непосредственное участие зрителей – либо в создании, либо во взаимодействии с объектами. И это всегда не имеет какого-то предсказуемого результата. Даже была такая история, мы ездили на фестиваль «48 часов» в Новосибирск, там есть такая галерея «Фабричка», и Ольга, которая была куратором этой галереи, сказала: «Ребята, я когда посмотрела ваш Instagram, мне было страшно, что вы приедете. А вы такие спокойные, интеллигентные...».

Юрий:

– Хорошие.

Мария:

– Да, хорошие. Мне кажется, есть какой-то контраст вот этого образа в соцсетях и того, какие мы на самом деле. Нам это нравится.

 

– В известной сети, которая у нас запрещена, там – фасад ваш? То, какими вы хотите выглядеть?

Юрий:

– И какими мы являемся на самом деле.

 

– Или какими вы являетесь на самом деле?

Юрий:

– Конечно, да. Зачем нам что-то придумывать, если мы вот такие и есть. Мне кажется, наши работы так или иначе нас позиционируют. В том числе в этой сети. Это мы! И мы подписываемся под теми вещами, которые делали.

Мария:

– Мне кажется, это ещё и какая-то определённая часть нас. У нас у всех есть серьёзная работа или семья, или какие-то обязательства. А есть часть жизни, в которой происходит что-то такое сияющее и сверкающее.

Юрий:

– Волшебное.

Мария:

– И вот оно отражается в этой самой социальной сети в том числе.

 

– А серьёзная работа какая у вас? Юра, у вас какая?

Юрий:

– Я проджект-менеджер в крупной IT-компании.

 

– Прекрасно. Маша?

Мария:

– Я маркетолог в сети кофеен.

 

– Понятно. Понятно теперь, откуда желание подурачиться, потому что серьёзная работа, предполагающая, наверное, такое... ты один сидишь и работаешь, да? Проджект-менеджер, предполагаю. Или нет? И всё-таки у вас общения много?

Юрий:

– Слишком много.

 

– Слишком много. Да, понятно! То есть от одного «слишком много» в другую струю, чтобы там отдохнуть, перезагрузиться. Ресурсность, как говорят. Это источник ресурса для вас?

Мария:

– Вы знаете, это очень смешно, просто мы с Юрой, у нас есть fool-time job, наши отпуска проходят в резиденции, и мы выкладывали там фотографии, как мы отдыхаем: мы там что-то тащим, строим, красим и так прошёл весь отпуск. Но просто искусство – это такая важная часть жизни, для которой всегда хочется находить время. Мне сложно сказать, ресурс это или не ресурс, но это какая-то потребность в каком-то ином взаимодействии с миром. Для меня так.

 

– Юра кивает, абсолютно согласен.

Юрий:

– Я думаю, это и ресурс в том числе, потому что, когда ты занимаешься искусством, у тебя появляются ресурсы, даже если тебе казалось ранее, что у тебя их нет. Время, силы и так далее.

 

– Но это то, чем хочется заниматься?

Юрий:

– Конечно. У тебя всегда есть ресурс на то, чем ты хочешь заниматься.

 

– У вашей троицы как распределяются роли? Есть ли у вас, не знаю, идейный вдохновитель или идеи рождаются у вас у всех? Кто-то руководит? Всё равно это небольшая стайка, социальная группа, в которой сразу должны распределяться роли.

Мария:

– Мне кажется, мы постоянно как-то шутим на эту тему. Например, мы иногда провозглашаем Юрия «мышцами нашей группы», потому что ему достаётся вся самая ответственная и тяжёлая работа.

Юрий:

– Да.

Мария:

– Ну а что касается какого-то чёткого распределения ролей, то такого нет. Просто иногда кто-то берёт на себя какие-то вещи, связанные, может быть, с документами или заявками, там, где нужно что-то заполнять. Или распределяем, кто там и что выкладывает в соцсети...

Юрий:

– Кто-то сайтом занимается.

Мария:

– Кто-то сайт заполняет раз в три года. В целом у нас эти роли постоянно меняются, бывают какие-то моменты, когда нужно обозначать границы, что-то переизобретать, но это такой очень живой организм, и, я думаю, было бы вредно иметь чёткие роли без возможности их менять, исходя из нынешнего состояния.

 

– Островок свободы, в котором вы не ограничиваете себя.

Юрий:

– Скажем, у нас какое-то проектное распределение обязанностей.

 

– В зависимости от проекта?

Юрий:

– Да. У каждого есть своя задача, которую он решает.

Мария:

– Тем не менее, мне кажется, например, на Машиной энергии многое движется, потому что она очень зажигается и умеет заразить этим других, иногда даже когда у нас нет сил или настроения и кажется: о боже, ещё что-то надо делать... За счёт её энергии мы подключаемся тоже. И каждый из нас иногда бывает таким человеком.

Юрий:

– Безусловно.

 

– Могли бы вы сформулировать в одном коротком предложении про что ваш проект «Никаких оправданий»?

Мария:

– Про страсть и интерес, конечно.

Юрий:

– Абсолютно. Это наш девиз.

 

– Страсть и интерес.

Юрий:

– Конечно. И мы задаём вопрос нашим знакомым художникам: где они черпают страсть и интерес к тому, чем они занимаются. Потому что, мне кажется, это самое главное. Вот как, как? У тебя есть fool-time работа, и ты затем ещё проводишь 8 часов в выходные, делая что-то – искусство или что-то другое. Откуда ты это черпаешь? Мне кажется, это самое главное. Мы задаём эти вопросы художникам, например, которые работают уже 30 лет, и получаем от них какой-то ответ. Как они продолжают этим заниматься так долго.

Мария:

– На самом деле это фирменный вопрос Юрия. Есть смешная история. Однажды мы хотели все вместе, втроём, посмотреть... по-моему, это был ковид, была эпоха прямых эфиров отовсюду. И был прямой эфир от «ВИНЗАВОДа» – это галерея в Москве – там пригласили трёх именитых художников, один из них нам очень нравился – Иван Горшков. Мы тогда прямо фанатели по нему. И мы не смогли встретиться все втроём одновременно, слушали мы с Машей у неё дома, а Юра у себя. Мы слушаем эфир, что-то рассказали – и в конце вопросы от зрителей. Там подключают, как на радио, людей, которые звонят. Кто-то что-то поспрашивал, такие типичные вопросы. Потом такое предисловие: «А сейчас будет вопрос от нашего постоянного зрителя, он такой, знаете, необычный человек, постоянно задаёт один и тот же вопрос». И тут подключается голос, и мы слышим родные нотки. Такие: «Что?!». И Юрий подключается, как-то так дрожащим волнующимся голосом говорит: «А где вы черпаете страсть и интерес?». Он это спрашивает абсолютно у всех, включая людей, чьи работы хранятся в самых знаменитых галереях, в Лондоне, по всему миру – он всем задаёт один и тот же вопрос, это, конечно, стало уже каким-то мемом.

 

– Юра, у меня к вам вопрос. Где вы черпаете страсть и интерес?

Юрий:

– Мне кажется, я не буду оригинален: я черпаю страсть и интерес из самого процесса. То есть, когда ты этим занимаешься, у тебя всё это как-то развивается, как раковая опухоль, эти страсть и интерес.

 

– Ну, такое сравнение, конечно...

Мария:

– Давай что-нибудь другое, перепишем!

 

– Нет, не будем переписывать. Попробуем найти что-то более позитивное.

Юрий:

– Давайте не будем искать.

 

– Не будем, ладно, оставим как есть.

Мария:

– У нас есть свои традиции. Например, как мы придумываем проекты. Мы всегда собираемся на кухне Юрия – у него такая разноцветная кухня, в цвета радуги покрашенная.

Юрий:

– Красивая.

Мария:

– И мы варим картофель, как правило.

 

– Да, с картофелем у вас какие-то особые отношения, как я поняла.

Мария:

– Особые, да. Во-первых, мы его любим употреблять – он нас питает, даёт нам энергию.

Юрий:

– Это очень вкусно со сливочным маслом.

 

– Варёный?

Юрий:

– Конечно.

Мария:

– Также мы покупаем пиво – самое дешёвое в «Fix Prise».

Юрий:

– Но – импортное.

Мария:

– У нас есть своя гордость. И как-то вот за такими застольями со свечами, как правило, и рождаются идеи. Есть определённый ритуал, без которого ничего не бывает.

 

– Если говорить о ритуалах, то у вас в принципе это одно из направлений – исследование ритуалов и различных культов.

Мария:

– Переизобретение, мне кажется, даже какой-то микс.

 

– Та же Масленица, о которой вы говорили, по большому счёту это ритуал, культ. Вы его взяли в основу, придумали всякие штуки.

Юрий:

– Да, это был, скорее, каркас, на который мы нанизывали какие-то свои истории. Мы использовали какие-то, может быть, образы, у нас была Масленица своя, которую мы слепили сами из теста. Но в любом случае мы не следовали какому-то направлению из языческих культов. Это был, скорее, каркас.

 

– Любой ритуал, наверное, – первоначальное его предназначение это каркас, даже, скорее структура. Структурировать жизнь человека в хаосе. Противопоставление хаосу ритуала. Для вас ритуал имеет такое же значение? Или хаос – как свобода – предпочтительнее? В жизни какие-то свои ритуалы – я не имею в виду религиозный культ – у вас есть? Вот, кстати, да, собираться и варить вместе картофель, есть его и придумывать идеи – это ведь тоже своего рода ритуал.

Мария:

– Мне кажется, ритуал в таком значении – это то, что помогает настроиться. Это какая-то вещь, которая даёт тебе вход в определённое состояние, возможность переключиться в какой-то процесс. В этом и ценность ритуала в жизни современного человека. Хотя они уже совершенно не нужны, но, мне кажется, для психики просто помогают. Нам нравится изобретать свои ритуалы, в том числе в выставках мы их используем – как какую-то возможность совместить несовместимое, возможно, какие-то серьёзные темы, или перемешать все религии вместе, или вложить вообще какой-то свой смысл в ритуалы. Например, наша последняя выставка, которая была в музее «Искусство Омска».

 

– «Молочные реки»?

Мария:

– «Молочные реки, кисельные берега». Она полностью какой-то ритуал по сути. У нас пару лет назад родился такой образ вурдалака, очень уверенного в себе человека. Мы купили костюмы на барахолке, белые рубашки, брюки – фальшивые или не фальшивые – Adidas. Как повезло.

Юрий:

– Фальшивые.

Мария:

– И туфли вурдалака. Всё началось с этих туфель. Это такие лаковые туфли с длинными загнутыми носами. Потом мы поняли, что наступили другие времена, другое состояние, настроение в мире вообще и внутри нас в частности. И нам захотелось как-то уже освободиться от этого костюма, мы поняли, что его время прошло, и придумали, как нам это сделать, куда деть этот сильный образ, который уже ассоциируется у нас самих с нами и у других людей тоже. Мы поехали в деревню Окунево, которая является важным для нас местом, и пошли там в пешее путешествие на Шайтан-озеро – это три часа пешком, с переправой через реку. Последний километр (или чуть больше) мы прошли в этих туфлях и разоблачились, то есть полностью разделись, зашли в Шайтан-озеро. Видео с тем, как мы проходим этот путь, разоблачаемся, купаемся и как бы очищаемся – оно стало центральной работой выставки, и всё, что вокруг – это какие-то символы, дополнения, что-то, что раскрывает эту историю.

 

– Всегда ли вы находите понимание у своей, скажем так, целевой аудитории?

Мария:

– Мне кажется, люди нас обожают.

Юрий:

– Они нас боготворят.

 

– Счастливцы! Страх быть непонятыми есть у вас?

Мария:

– Конечно, бывает такое, что кто-то что-то не понимает или ему что-то не нравится, но мне кажется, мы вывозим на харизме, если честно. Мы ездили прошлым летом с Юрой вдвоём – так получилось – в арт-резиденцию в Байкальск и придумали там проект «Музей клубники», такой, знаете, очень своеобразный «Музей клубники». Там было темно, красные стены, какие-то кучи земли, достаточно таинственно и мрачно. А Байкальск – это город, который славится тем, что там очень вкусная клубника и её очень много. Мы как-то заранее не оценили, что люди там впервые вообще видели подобного рода искусство. Это очень маленький город. Сколько там населения?

Юрий:

– 10 тысяч.

Мария:

– Да. И там в основном пожилое население. Но мы с ними так подружились в процессе, мы ходили к ним в гости...

 

– На харизме выехали?

Мария:

– Да. Мы как-то даже не задумывались до момента открытия, насколько это будет разниться с их опытом восприятия что такое искусство. И вообще, зачем сюда приехали люди, две недели что-то делали.

Юрий:

– В лицо мы получили только какие-то положительные комментарии, отзывы. Но затем в паблике ВКонтакте города Байкальск – уже начались маты: это что за... И так далее.

 

– Вы из тех, как я понимаю, кому очень важен личный контакт? Правильно понимаю?

Юрий:

– Конечно. У нас животный магнетизм.

 

– В отрыве от живых авторов это не так воспринимается?

Юрий:

– А вот нет. Мне кажется, когда выставка осталась сама по себе – она в любом случае воспринимается. Мы не обязательная часть этой выставки, и без нас её можно смотреть и как-то воспринимать. Мы можем обаять в процессе создания, мы можем обаять во время открытия, но затем выставка будет жить своей жизнью – и она в любом случае будет влиять на посетителей. Так или иначе, как мы задумывали или иначе, но она будет влиять.

Мария:

– Некоторые работы, мне кажется, практически сознательно не живут без нас. Они живут только в процессе какого-то взаимодействия.

Юрий:

– Есть такие работы, конечно. Есть.

 

– Эфемерные такие, получается. Жизнь во время создания, а потом – всё.

Мария:

– Это как когда мы делаем какие-то праздники. В Петербурге мы на фестивале «Арт-проспект» мы делали праздник урожая. Это были три огромных шатра, в каждом из которых происходили свои разные истории. Там же был ещё и концерт, на котором выступали наши друзья – современные музыканты, художники – вперемешку с коллективами этого ДК. Эта была абсолютная фантасмагория, и вот это, конечно, жило только в моменте. Нам ещё повезло быть по соседству с ярмаркой мёда. Она была прямо встроена в это.

Юрий:

– Мёд – и рядом наш концерт.

 

– Смотрите, мы с вами разговариваем сколько-то минут – и такие ключевые вещи: картофель, мёд, вкус, хлеб, Масленица тоже – блины. И у вас, кстати, на сайте на странице каждого проекта написано, что вы делаете это с удовольствием. Вот это удовольствие – это тоже ключевая вещь в ваших проектах? Чувственность?

Юрий:

– Да.

 

– Эмоции?

Юрий:

– Да, да, это началось с образования группы, когда мы для себя поставили такую цель: мы получаем удовольствие от того, чем занимаемся. Отсюда и страсть, отсюда и интерес, поэтому да, удовольствие имеет большое значение для того, чем мы занимаемся. Это важно.

 

– А можно ли вас назвать гедонистами?

Мария:

– Мне кажется, это очень смешно – мы слишком бедные для гедонистов.

 

– Но удовольствие можно получать, всё-таки в основе гедонизма лежит удовольствие.

Мария:

– Мне кажется, мы стебёмся над гедонизмом, пытаемся как-то показывать это...

 

– Да, варёный картофель со сливочным маслом и дешёвое пиво удивили бы, наверное, классического гедониста. Но суть-то не в этом. Суть в том, что получаете удовольствие.

Юрий:

– Конечно. Но мне кажется, гедонизм – это слово вообще никак не вяжется с нами, это точно.

 

– Точно нет?

Юрий:

– Точно.

Мария:

– Мы обычно в мыле какие-то все, грязные, в краске...

Юрий:

– Грязные, вонючие, после тяжёлого трудового дня где-нибудь в резиденции. Мы, может быть, играем эту роль, да.

Мария:

– Но это как-то для самих себя.

Юрий:

– Мы стремимся, может быть, к этому.

 

– Хотелось бы всё равно?

Юрий:

– Конечно. Когда наши работы будут покупать Met [The Metropolitan Museum of Art. – Прим.] и другие музеи...

Мария:

– Какая-то часть нашего гедонизма – мы посещали соляную пещеру, вот такого рода гедонизм.

 

– Купание в Шайтанке, в Шайтан-озере тоже, наверное, неплохо было.

Мария:

– Ой, не знаю. Это была духовная практика, скорее, чем гедонизм.

 

– А религиозная основа какая-то есть? Потому что духовные практики, ещё что-то.

Юрий:

– Я, наверное, скажу, что мы все любим ходить в религиозные учреждения.

 

– Мы все – это Юра, Маша и Маша?

Юрий:

– Да. Мы любим посещать церкви.

 

– Культовые?

Юрий:

– Да, конечно. Скажу за себя, мне просто нравится там, потому что там красиво. Церкви – это золото, это яркие цвета, это очень красиво, свечи, опять же.

 

– Музыка.

Юрий:

– Да, безусловно. Когда идёт служба, это пение, это очень красиво.

Мария:

– Мы иногда в поездках друг другу присылаем войсы из церквей, как там поёт хор какой-нибудь. Ну и Маша у нас совсем недавно увлеклась иконописью. У нас какие-то такие разные отношения с религией в течение жизни, с разными религиями. Иногда это больше индуистские какие-то практики. Но это тоже какие-то обряды, и никто из нас по крайней мере на данный момент, как мне кажется, не стал адептом какой-то одной религии. То есть это всегда какой-то разный опыт.

 

– Вы, скажем так, ищете свой путь – или в принципе у вас нет такой задачи?

Мария:

– Мне кажется, это фланирование такое. Нет задачи остановиться.

 

– Сёрфинг?

Юрий:

– Да, смотрим. Смотрим, как бывает, но не делаем какие-то выводы для себя. Просто смотрим.

Мария:

– Но Юрий недавно искупался в Ачаирском монастыре в источнике, очень было эффектное событие для всех нас.

Юрий:

– Это был интересный опыт.

 

– Это был перформанс?

Юрий:

– Нет-нет!

Мария:

– Мне кажется, для всех, кто соседствовал с ним, это был тот ещё перформанс.

Юрий:

– Да, я вёл себя слишком вольготно. Я плавал там, а оказывается, там нужно просто сидеть.

Мария:

– Я тебе больше скажу, надо было просто окунуться и выйти.

 

– Я, кстати, хотела сказать, что в рамках религий, особенно традиционных, вам, наверное, было бы тесновато, поскольку безудержное веселье и хулиганство в какой-то степени неприемлемо в религиях.

Мария:

– Мне кажется, мы недооцениваем религию. Есть и там разные люди, с которыми можно по-разному взаимодействовать.

Юрий:

– Умеют взять своё.

 

– Есть ещё одно понятие, которое я тоже взяла у вас, порылась. Мне кажется, стоит об этом говорить. Вы упоминаете понятие «провинциальность» в позитивном ключе. Обычно считается провинциальность в искусстве – это такое, в общем... бе. Люди говорят: «О, вы слишком провинциальны!». Негативный контекст. А как вы воспринимаете это? Считаете ли вы себя провинциальными, хотели бы выйти за рамки провинциальности?

Мария:

– Возможно, слово «провинциальность» даже не совсем точное, я не помню, если честно, контекст, в котором у нас это упоминается. Но в последние годы в современном искусстве есть такой очень устойчивый и симпатичный мне тренд на деколониальность и вообще на внимание к разным...

 

– Глубинкам.

Мария:

– К разным городам, областям, к разной культуре. И очень было приятно начать больше знакомиться, очень интересно это исследовать – какие-то самоорганизации художников из разных городов, разные комьюнити. Очень много где есть жизнь, помимо Москвы и Петербурга, и здорово было, что каким-то организациям оказывали поддержку большие музеи, значимые институции – и часть из них могла развиваться, продолжать жить. Мне кажется, это очень ценный опыт был. Я надеюсь, что в каком-то обозримом будущем России мы сможем вернуться к этому. Именно деколониальность – это важное для нас часть, у нас есть друзья из разных маленьких городов, которые тоже что-то делают, несмотря на то, что это сложно, тяжело, нет денег, нет ресурсов. И нам самим хотелось бы, у нас давно есть мечта – открыть какую-то галерею или место, которое мы могли бы в Омске развивать.

Юрий:

– Я могу только добавить, что лично для меня провинциальность это не грех. Конечно, мы живём далеко от крупных институций, мы не посещаем часто крупные музеи, не смотрим все модные открытия выставок, которых сейчас, кстати, нет. Но я не переживаю по этому поводу, даже наоборот, мне кажется, чествую это, потому что это даёт какой-то уникальный опыт. У нас есть интернет, мы знаем, что происходит в современном искусстве, следим за этим, следим за нашими друзьями, делимся постоянно какими-то ссылками: вот, смотри, как это сделано в Берлине!

 

– Сейчас проще, да, благодаря интернету. Если бы это было, скажем, лет 30-40 назад, не было бы такого ощущения доступности мирового искусства.

Юрий:

– Могу только сказать, вероятно, так и было бы. Но я не чувствую какой-то ущербности, вины...

 

– Изоляции.

Юрий:

– Наоборот, в моём понимании, в какой-то степени это нужно чествовать. Даже кичиться: смотри, у меня нет рядом крупных классных музеев, где каждый какой-то период времени ты видишь выставки и лучших художников!

 

– Ну а в маленьком городке, таком как Байкальск, вы смогли бы жить и творить?

Юрий:

– Да!

Мария:

– Мне кажется, классно жить там, откуда ты можешь часто куда-то летать. Очень важно и офлайн смотреть искусство. Сейчас такой возможности лишены все, как заметил Юрий. Пару лет назад очень важно было для меня, что мы можем куда-то выезжать, общаться, смотреть вживую. Это очень сильно помогает развивать свою практику, вообще расширяет кругозор. Мне кажется, это необходимое условие для художника.

Юрий:

– Плюс коммуникация с другими художниками, помимо того, что ты смотришь их работы, ты ещё коммуницируешь вместе с ними, набираешься опыта в разных форматах.

Мария:

– У нас был такой проект какое-то время: когда приезжали в Омск разные деятели культуры и искусства, мы их всех хватали за грудки и говорили: «Давай ты сделаешь для нас арт-стол», собирались у меня в однокомнатной квартире – максимум, по-моему, человек 40 собиралось – и просто люди показывали свои работы, проекты, на картинках, на видео. Это было ценно не только для нас, это было интересно и для местного комьюнити, для художников тоже, для наших друзей.

Юрий:

– Да, последний такой опыт был в январе этого года, к нам приезжала художница из Питера Татьяна Черномордова. Мы все собирались у меня дома, приглашали наших знакомых художников, и Таня не хотела проводить классический арт-стол, где она бы рассказывала о себе, о своих работах, а предложила такой формат, когда мы вместе собираемся и лепим вареники. Все вместе! Омские художники, дизайнеры пришли – и мы как раз этим занимались, потом варили эти вареники, ели – и параллельно Таня рассказывала про свой опыт работы, свой опыт художественной практики и так далее. Вот это было здорово.

Мария:

– Что касается провинциальности, у меня есть ещё одна история про Юрия.

Юрий:

– Ещё одна?

Мария:

– Есть такая выставка, триеннале современного искусства, она проходила уже два раза – в музее «Гараж» в Москве – и в первой триеннале мы участвовали как «Наденька», тогда шесть кураторов разделили Россию на шесть регионов и поехали исследовать, что там вообще происходит в России. Выбрали какое-то количество художников на свой вкус. На следующей триеннале, через три года, куратором был Валентин Дьяконов, он предложил историю такую, что это будет такое кумовство определённое, и художники первой триеннале могли кого угодно посоветовать в участники второй триеннале. Неважно, какая экспертиза у этого человека, можно хоть свою бабушку посоветовать.

Юрий:

– Лозунг был «Коррупция и любовь».

Мария:

– Да. И можно было продать это место на триеннале, что и сделала одна художница. Как угодно можно было распорядиться этой возможностью, а в «Наденьке» нас 6 человек тогда было, мы спросили: «Можем 6 художников пригласить?». Они: «Ну... Да, можете!». И я выбрала Юрия. Он участвовал в триеннале, это было такое большое событие, мне кажется, он тогда чуть ли не первый раз выехал за пределы Омска...

Юрий:

– Ну что ж ты меня так принижаешь! Не первый раз.

Мария:

– Второй, да?

Юрий:

– И не второй.

Мария:

– Хорошо. Тем не менее это было событие. Юра долго готовил работы, снял видео...

Юрий:

– Гениальное.

Мария:

– Абсолютно гениальное видео, всех там покорил. Вот уже время близится к поездке, ему присылают письмо менеджеры «Гаража», где расписано, где он будет жить, как всё будет происходить, какой-то там график. И в конце приписка: вот, рядом с вашей гостиницей какие есть магазины – и перечень. «Азбука вкуса», что-то ещё, в общем, какие-то московские достойные места. Ответ Юрия убил весь офис «Гаража», нам потом Валентин зачитал и сказал, что они все лежали просто. Юра написал: «Спасибо большое за эти советы, я уже жду не дождусь, когда смогу зайти во “ВкусВилл” и пополнить свою карту “Тройка” для метро». Вот такая провинциальность, которой можно не стесняться.

 

– А как вы к Омску относитесь?

Мария:

– Маша у нас безумно любит Омск, она какое-то время – полгода – пожила отдельно от своей родины, потом вернулась и купила дачу, чтобы уже точно никуда не двигаться.

Юрий:

– Укорениться.

Мария:

– Я к Омску отношусь как-то... не знаю, с принятием, наверное. Я не родилась здесь, и поэтому у меня нет такой привязки...

 

– А где родилась?

Мария:

– В Железногорске, это в Иркутской области. Здесь я живу почти всю жизнь, но для меня важна возможность часто покидать Омск, хотя бы раз в 2-3 месяца. Возвращаться сюда всегда приятно, это дом какой-то, и здесь уже к этому моменту, к этому возрасту столько знакомых, друзей, каких-то связей. Очень легко что-то делать. И в Омске, мне кажется, такой неоспоримый плюс – здесь любые результаты твоей деятельности очень заметны. Это не столица.

 

– Да, конечно.

Мария:

– Когда ты что-то делаешь, ты чувствуешь, что реально можешь влиять на среду, что-то менять.

Юрий:

– Для меня Омск – это в первую очередь люди. Так получается, что со временем все эти люди разъезжаются, переезжают в другие города, но до сих пор я держусь здесь за счёт людей. Только люди меня удерживают, я их люблю, свой коллектив, например, который здесь есть.

 

– У вас был проект – экскурсия по городу.

Юрий:

– Это не был классический формат экскурсии...

 

– Какая классика может быть у вас, интересно.

Юрий:

– Это, скорее, были так называемые аудиопрогулки, когда мы для наших друзей делали аудиотрек на наш вкус.

 

– Среду создавали.

Юрий:

– Да, среду создавали. Десантировались в определённом районе города, и люди фланировали, гуляли под этот трек, а затем делились впечатлениями, что они увидели, что они почувствовали. Потому что в каждом из трёх аудиопосланий мы как авторы зашифровали что-то своё. Мы не ходили по каким-то памятным местам, нет, мы ходили по определённым районам под определённый саундтрек, без привязки к каким-то важным точкам.

Мария:

– Саундтрек – там могла быть и музыка, но этого нет. 

 

– Там звуки были, я почитала.

Мария:

– Звуки какие-то там, у нас есть эти файлы, даже на сайте их можно скачать и погулять под них в любом другом месте, и это тоже будет какой-то свой определённый опыт. Но мы делали ещё до этого проект с прогулками в Выксе, это такой небольшой город в Нижегородской области, это был инклюзивный проект в рамках выставки «Искусство быть». Мы выбрали четырёх человек, некоторые из них были с особыми потребностями, с инвалидностью, и предложили им сделать экскурсию по Выксе. Но это были очень личные экскурсии, тоже не по памятным местам. И был Сергей Ходжиогло, который просто покорил нас всех – его жена, его семья – он с детства пользуется инвалидной коляской, и он показывал нам, где у них была свадьба, где он катался с горки в детстве, как он там чуть ли не курил за гаражами, какие-то безумные истории своей юности, абсолютно невероятный человек с энергетикой и харизмой. Закончилась эта экскурсия тем, что его жена, у которой ДЦП, она кандидат в мастера спорта по армрестлингу, как-то серьёзно занимается армрестлингом...

Юрий:

– Да, она участвует в соревнованиях.

Мария:

– Мы сделали состязание Юрия и Лили, жены Сергея, и Юрий проиграл.

 

– Я так и подумала, что Юрий проиграл.

Мария:

– Но не поддавался!

 

– Есть ли у вас в Омске любимые места? Я не имею в виду те места, в которых обычно гуляют – Камергерский переулок и так далее. Я имею в виду те места, с которыми у вас какая-то эмоциональная приятная ассоциация. Место, где вам было когда-то очень хорошо, поэтому оно для вас любимое.

Юрий:

– Мы часто ездим в Чернолучье. Или это не считается?

 

– Это не считается.

Мария:

– Мне очень нравится, когда переходишь через виадук на железнодорожном пути, это какой-то особый мир. Там есть и остатки советской архитектуры, и заброшки, и частные дома – тут же во дворе кто-нибудь куриц держит, кто-нибудь сделал белого ангела из гипса, абсолютно неожиданно!

Юрий:

– И рядом больница, где люди все перебинтованные стоят курят. Это здорово.

Мария:

– Там особенные персонажи, особенная атмосфера: одновременно домашняя и уютная, одновременно какая-то тревожная слегка. Место со своей энергетикой. Туда, мне кажется, можно приходить в разном состоянии, в разное время. Мы иногда проводим прогулки для себя или для парочки желающих, потому что, как правило, это какое-то экстремальное время – шесть утра в воскресенье. И вот мы идём фланировать по какому-то новому району. И тогда мы там встречаем какие-то истории, каких-то персонажей определённых.

Юрий:

– Образы. Тех же самых ангелов, которые стоят в палисаднике.

 

– Как у вас идеи появляются? Как вы их продуцируете? Вы делаете ритуалы, или у вас есть для этого места, или особое состояние нужно?

Юрий:

– Мне кажется, что всё начинается с проекта. Вот у нас есть проект, либо...

 

– Но сначала-то его нет – проекта.

Юрий:

– Либо мы готовим заявку на определённую тему, и мы, опять же, собираемся все вместе, как сказала Маша. С ритуала начинается – с поедания чего-либо, например картофеля, и мы продуцируем идеи, у нас есть выработанная схема, мы создаём отдельный чат в Telegram, какой-нибудь ещё один, и пишем туда все идеи, которые у нас появляются. И затем мы уже их развиваем: что-то отсеиваем, что-то – наоборот, повышаем реализм того, что мы осуществим или нет.

Мария:

– Бывает, это когда есть какой-то – то, что описал Юрий, – когда есть какой-то внешний импульс, то есть какой-то open call, заявка, когда пригласили – и есть плюс-минус какая-то тематика, рамки. Бывает, что из ниоткуда появляется какое-то желание или мы где-то что-то увидели, и нам хочется сделать что-то похожее или что-то в ту же сторону.

Юрий:

– Увидели ангела в палисаднике – захотелось что-то подобное же сделать.

 

– По сути дела «Молочные реки» были осенней вашей историей. Скоро весна, зима прошла, готовите ли вы что-то?

Мария:

– Последний год прошёл у нас, мне кажется, в таком затишье, в таком режиме очень сложно было в какой-то момент мыслить, когда ты ещё сможешь заниматься искусством, что это имеет хоть какой-то смысл. Особенно то искусство, которое делаем мы. Мне кажется, мы сейчас в процессе переизобретения возможного языка и смыслов. Вот эта последняя выставка она была всё же довольно нетипичной для нас, как по мне, она была какая-то тихая, спокойная, погружающая. Там не было никакого безумного карнавала. С тем, что будет дальше, тоже не очень понятно. Сейчас у нас есть один проект из ближайших планов, это точно будем делать. Нас пригласили в Екатеринбург, там есть такой советский кинотеатр «Заря», его местный бизнесмен купил и хочет из него сделать современный культурный центр, но при этом со вниманием отнестись к переизобретению истории этого места, к жителям. И мы готовим какой-то такой околосадоводческий проект – мы приедем, скорее всего, будем что-то сажать, что-то делать с местными жителями. И сейчас мы как раз в процессе выкристаллизовывания идей.

Юрий:

– В процессе разработки.

Мария:

– А так у нас есть мечта о своём каком-то месте в Омске. Дискутируем, подыскиваем, смотрим разные помещения.

 

– В завершение нашего разговора хотелось понять – вы упоминали о том, что хотелось бы влиять на среду. Какого влияния вы бы хотели? Какого результата? Понятно, что мгновенного и очень заметного нет, но всё равно есть же какая-то мечта.

Мария:

– Я мечтаю, чтобы у нас была классная современная галерея, в которую приезжали бы гости из разных городов, художники и зрители. И она бы стала возможностью выставляться для местного комьюнити, для художников, что-то делать. Есть такие места похожие в Омске: галерея «Левая нога», например, какие-то достаточно открытые и свободные места, но хочется своего какого-то места, которое станет нашей постоянной резиденцией, где мы сможем постоянно делать какие-то разные проекты, и меня очень заряжает возможность, когда есть какое-то место и вокруг него собирается комьюнити, начинают рождаться идеи, больше какой-то энергии, вдохновения это даёт. Я, наверное, мечтаю о таком изменении.

 

– А ты, Юра?

Юрий:

– У меня нет какой-то конкретной мечты, но так как я нахожусь в коллективе...

Мария:

– Некуда деваться?

 

– Связан этим?

Юрий:

– Некуда деваться, да. Это не связан, но мы придерживаемся общих взглядов и какое-то конкретное место – я его буквально себе визуализировал – где мы собираемся, делаем какой-то кинопоказ, затем обсуждение этого кинопоказа и так далее. Мне кажется, такое место будет развивать неосознанно. Не думаю, что я лично ставлю цель для развития культурной среды города, нет. Но если мне это интересно и это интересно другим людям, мне кажется, развитие так или иначе будет идти. Будут рождаться новые художники, они будут предлагать какие-то свои идеи, выставлять, например, в нашей галерее, это всегда здорово, это всегда весело. И это отличный опыт для нас.

Мария:

– Мне кажется, это такой момент... Здесь тоже стоит идти от собственного интереса. То есть нас не двигает такая идея патерналистская: мы сейчас город поменяем, всем расскажем, как надо жить, покажем, как это всё делается.

Юрий:

– Это пошло.

Мария:

– Это так не работает. Когда ты делаешь что-то, что тебе самому искренне интересно, или общаешься с людьми...

 

– Страсть зажигает.

Мария:

– Да. Приглашаешь людей, которые тебе самому искренне нравятся, и эта магия срабатывает, появляется кто-то ещё, кому это интересно. И, может быть, не столь важно, будет это 500 человек или 5, это уже другой порядок. У нас нет таких амбиций, что мы обязательно хотим всех этим охватить. Для меня единственное, чтобы это было искренне для нас, тогда у этого есть шанс прожить достаточно долго.

 

– Я благодарю вас за то, что пришли и поговорили с нами и желаю успехов, творчества.

Мария:

– Спасибо за приглашение.

Юрий:

– Спасибо большое. У вас очень хорошо.

 

– Спасибо.

 

Беседовала Елена Мельниченко