Константин Пантелеев | Текстовая версия подкаста «Трамплина» «Знай наших!»

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с Константином Пантелеевым.

---

– Это «Трамплин» с подкастом «Знай наших!». Сегодня у нас в гостях Константин Пантелеев, основатель йога-студии «Митра». Здравствуйте.

– Здравствуйте.

 

– Когда я готовилась к нашей встрече, посмотрела ваш блог. В качестве визитки, «представлялки» вы прямо по пунктам рассказываете о себе.

– Краткий экскурс.

 

– Да. Вот и я предлагаю прямо пройтись немножечко по нему, потому что любопытные были для меня вещи.

– Давайте.

 

– Во-первых, хочу вам вопрос такой задать: вы мастер, учитель или инструктор по йоге? Как правильно?

– Правильнее вообще, я считаю, преподаватель.

 

– Преподаватель. Когда вы говорите, что вы преподаватель, это, получается, такое что-то отстранённое, да? Не погружение, потому что есть учитель, мастер – они практикуют вот прямо глубокое погружение в тему: не только в занятия физические, но и уже, скажем, какая-то духовная часть.

– Да. Каждый под духовностью понимает разное. Сейчас просто модно заниматься духовными практиками. И у всех духовные практики – стояние на гвоздях может тоже считаться духовной практикой для кого-то. Для меня это когда человек в результате своих занятий меняется внутренне, начинает понимать других людей, какие-то их состояния, переживания – и на фоне этого строит свои отношения с ними. Это духовная практика. Для других это чаще что-то другое. То есть какое-то модное новое веяние.

 

– Почему вы не называете себя учителем, а называете преподавателем? Ведь есть нюанс...

– «Учитель» как-то круто звучит.

 

– Да!

– Он как-то должен наставлять.

 

– А вы скромный человек.

– Может быть.

 

– Хорошо. Ладно, будем считать, что вы преподаватель йоги. Такая вещь, прямо читаю: «У меня отсутствует дух соревнования. Я не гонюсь за результатом». У меня вопрос: почему?

– Это приводит к травмам.

 

– К физическим травмам?

– Да. Этот этап уже был пройден.

 

– То есть были травмы?

– Да, очень много. В йоге считается, что ты развиваешься семилетними отрезками. Я думаю, эта деятельность так будет работать – семилетние отрезки. Ты себя можешь сравнивать с предыдущим собой через 7 лет. Я 7 лет вёл – у меня был один опыт, через 14 лет он уже другой, через 21 год это будет уже третий опыт.

 

– Сколько этих отрезков у вас?

– Сейчас два.

 

– 14 лет?

– Чуть больше, сейчас где-то 18 лет.

 

– А, так уже к третьему подбираетесь, да?

– Да. И был участок, когда я очень много занимался, практиковал. Это все проходят. То есть все, кто приходит в йогу, начинают её, как говорит один известный преподаватель, Константинов, – он говорит: «йогу пилят». То есть так агрессивно занимаются, чтобы добиться какого-то результата, и получают травмы. Так нельзя делать. Если учитель хороший, – ну, или преподаватель – то он вас будет уговаривать так не делать. Я своим ученикам говорю: «Ребята, главное – это постоянство, вы ходите, занимаетесь, и у организма нет другого выбора – это вариант адаптации, вы изменили условия в окружающей среде, вы регулярно ходите на занятия, и он так или иначе будет перестраиваться. Он привыкнет к этому, и вы получите свои шпагаты, мосты, “лотосы”, если это регулярно».

 

– Получается, что люди, которые приходят на йогу, приходят за шпагатом, «лотосом» и ещё чем-нибудь.

– Зависит от возраста. Кто-то приходит, потому что нужно поправить здоровье, кто-то засиделся на работе. Есть чувство необходимости движения. Когда человек сидит весь день по 8 часов, он чувствует, что он как бы становится заскорузлым, неподвижным, ему хочется двигаться, он понимает, что фитнес ему уже не нравится, он уже вышел из того периода.

 

– Из фитнеса приходят к вам.

– Да, там, где нужно прыгать на степах или ещё что-то делать – и они идут во что-то спокойное. Но тут тоже нужно разбираться в контенте, потому что йога – разная, зависит от преподавателя. Можно так её делать, что будет очень неспокойно.

 

– Могу себе представить, потому что на одном занятии я была и поняла... В принципе, я фитнесом три раза в неделю занимаюсь, да, это другая история, и тоже такая совсем не простая для новичка, скажем так.

Когда люди к вам приходят в первый раз – то с какими запросами? Вы там разобрали, что люди приходят за здоровьем, но в то же время вы говорите, что у них есть это желание чего-то достичь.

– Это, как правило, люди более молодые, чаще – девушки. Мужчины не приходят. Стереотипы – если Москва, Питер, то там занимаются мужчины, а у нас ещё не дошло до этого. В группе 10% мужчин, на десять девушек будет один мужчина, на двадцать девушек – два мужчины в среднем.

 

– Вы мужчина, вы преподаватель йоги – и у меня тогда вопрос: как вы пришли в йогу?

– Всё было давным-давно, в десятом классе. Мы пришли в тренажёрный зал с ребятами, с друзьями. Я на тот момент ничем абсолютно не занимался, ни в какие секции не ходил, был тренер – он мастер спорта по тяжёлой атлетике, Тюленев Денис Анатольевич, и он на тот момент уже занимался йогой несколько лет, ездил к мастерам в Киев, в Крым. И он начал меня наставлять, занимался сам, показывал мне какие-то движения, я дома их делал, потом какие-то диски мы там всё записывали, переписывали. Он в какой-то момент сказал, что нужен тренер по йоге, вот здесь, на Декабристов, недалеко от вас – оздоровительный центр «Импульс». Он говорит: «Я не могу, мне не интересно это предложение, иди, работай, занимайся, будешь какие-то деньги зарабатывать». Мне на тот момент было 16 лет. Я говорю: «Да я группу никогда не вёл, вообще не видел, как это происходит». Он говорит: «Давай, завтра ко мне на тренировку приходишь, в понедельник – там занятие будешь вести». Вот так и началось.

 

– Но вас не смущало, что тогда женщин было много – больше, чем мужчин?

– Да так всегда было.

 

– Но вас это не смущало?

– Нет.

 

– Не было ощущения, что «я тут что-то как-то вообще ошибся»?

– Просто, если практика корректная, то ты получаешь невероятную физическую нагрузку на всё тело целиком, ты работаешь с собственным весом, это очень гармонично. Когда ты тренируешься, ты наутро своё тело чувствуешь, – и в этот же момент тренировки ты чувствуешь себя отлично, у тебя нету усталости, ты очень подвижный, ты как будто смазанный, вот ощущение этой смазки – особенно утром рано, когда у меня тренировки, в 6 утра начинается первая группа – и когда ты с ними сделал разминку, ты уже чувствуешь себя хорошо. Полностью практику когда прогонишь, у тебя другое тело как будто. Потому что, когда мы спим, всё у нас застаивается. Это в принципе обязательно нужно делать, раньше была пропаганда этого.

 

– То есть йога началась для вас в шестнадцать.

 – Да.

 

– И вы получили медицинское образование.

– Это уже после.

 

– Да. Получается, сначала йога, потом вы получили медицинское образование, вы даже 2 года проработали в скорой помощи.

– Чуть больше. Там вообще было всё по-другому.

 

– Расскажите.

– Я поступаю в политех и учусь там 3 года. В какой-то момент мне там очень сильно не нравится – я перестаю ходить на пары. Продолжаю тренироваться, вести занятия, но меня вообще ничто не цепляет. Я не сдаю сопромат, и меня отчисляют за академическую неуспеваемость. Волею судьбы я попадаю в Новочеркасск в 7-й отряд специального назначения «Росич».

 

– Вот это поворот!

– Срочную службу я служил в спецназе, мне предлагали остаться на контракт, и всё там классно, это реальная боевая часть. Но когда мне контракт предлагали, я говорил: «Я хочу людей лечить». У меня была тяга лечить людей, поэтому я не остался, я вернулся и поступил в мед – сразу, как только вернулся. И окончил его с красным дипломом.

 

– Вы какую специализацию выбрали в меде?

– Я учился 4 года на фельдшера, лечебное дело.

 

– И прямо хотели на скорую помощь?

– Мне нужно было лучше понять своё тело. Моя цель была – изучение анатомии и всего остального, но этот процесс мне был интересен весь целиком, как оказалось. Когда я попал на скорую, меня вообще это затянуло. У меня там хорошо получалось работать: я быстро соображаю, быстро принимаю решения. И как только нам выдали сертификаты, буквально через месяц я уже был первым номером. Обычно нужно проработать год-полтора-два, чтобы тебя поставили за врача. Сейчас, конечно, из-за дефицита кадров почти все первыми работают, там нет людей сейчас совсем.

 

– Вы-то тоже покинули, да?

– Ну, мужчины там не остаются на бригадах из-за зарплаты. Девушки остаются, потому что они могут в декрет уйти, а мужчины – они понимают. Я вам просто расскажу, у меня ребята, с которыми я пришёл – где-то плюс-минус год – они реально классные фельдшера, им дано, они умные, они тоже быстро всё делают, и руки хорошо работают. Один ушёл водку возить – экспедитором, другой ещё куда-то тоже, потому что больше платят. Хотя им – в Индии есть понятие дхармы, пути следования, то есть то, где ты себя реализуешь лучше всего – им это было по их дхарме, они там хорошо были на своём месте.

 

– Хорошо, а в какой момент вы решили, что вы возвращаетесь в йогу? То есть на путь следования.

– А я не бросал.

 

– Не бросали? То есть всё это время йога была.

– Да, у меня были занятия, я вёл несколько групп. На четвёртом курсе вообще была сложная жизнь. У меня уже родился первый ребёнок, у меня были сутки – я выходил вторник-четверг в ночь, суббота или воскресенье целиком, плюс был медицинский колледж, как раз сдача экзаменов, подготовка к диплому, там же дипломные работы. И я вёл ещё в понедельник-среду-пятницу две тренировки вечером. Я возвращался с ночных смен, ехал на учёбу, потом отсыпался пару часов, потом шёл на йогу, потом снова на учёбу, на сутки. Вот такой период.

 

– Тем не менее сейчас йога занимает в вашей жизни больше времени?

– Да. Только йога.

 

– Так в какой момент вы приняли решение, что это ваш путь следования?

– Это тоже некоторая необходимость. Я хочу сделать очень важное заявление, сказать людям, чтобы они меня поняли. Мне когда говорят: «О чём ты мечтаешь?», я говорю: «Мечтаю о том, чтобы не преподавать йогу, а заниматься ею». Чтобы я занимался, а не вёл для других. Когда ты ведёшь для других, ты сильно устаёшь, ты наедаешься этой йогой и уже сам практиковать не хочешь. Это основная проблема многих преподавателей, когда пропадает личная практика. Это считается грубым нарушением какой-то целостности для учителя, он должен сам обязательно заниматься, иначе он теряет энергию.

 

– То есть баланс нужен?

– Да. Нужно брать столько тренировок, чтобы тебе не надоедала йога и чтобы ты сам занимался. Но у меня всегда было так, что я брал много тренировок. У меня пять тренировок в день. Если кто-то из коллег будет смотреть эфир, он скажет: «Псих вообще! Так нельзя».

 

– Чем это закончилось?

– Выгоранием.

 

– Естественным образом.

– Вообще я считаю, что в любой работе есть выгорание, абсолютно в любой работе, как бы тебе она ни нравилась.

 

– Конечно.

– Как говорят – найди своё хобби, и оно будет у тебя на всю жизнь. Нет, будет выгорание сто процентов. Но нужно научиться с этим работать, с этим жить, находить возможности где-то восстанавливаться. Я привозил своего учителя в Омск, чтобы он провёл семинар, мы ездили в Окунево, несколько дней беседовали на эту тему – и я убавил количество тренировок до трёх. Компромисс. Я больше сосредоточился в последнее время на административной деятельности, мне хочется развивать йогу в регионе. Я в принципе этим всегда занимался, но сейчас на базе студии это делаю. Я хочу набрать преподавателей и сам вести по минимуму – максимум одну группу – и начать заниматься йогой для себя.

 

– Наконец-то.

– Я думаю, что если бы у меня был хороший заработок со студии, я бы, может быть, вернулся на скорую.

 

– Только что хотела сказать: со скорой уходят в поисках более высоких заработков...

– Мне просто нравилось то состояние, это определённая зависимость, мне нравилось принимать решения, и я реально спасал людей.

 

– Это, кстати, наверное, очень сильно поддерживает человека, когда он видит результат.

– У меня было много случаев, когда именно от моей работы...

 

– Можете рассказать парочку?

– Мы приезжаем, нас встречает полиция – и они парня допытывают, что он ударил по голове якобы своего собутыльника или друга. Тот лежит весь в крови, голова пробита. Спрашивают у доктора: «Чем?» Он говорит: «А я не знаю». А она как арбуз лопнула.

 

– Ужас какой.

– И всё в крови, значит, большая кровопотеря. На догоспитальном этапе принято восполнять кровопотерю четырёхкратно. Например, человек потерял пол-литра крови – ему нужно два литра влить в разных растворах. Соответственно, доктор пока осматривает, я тут же бинтую голову, беру вены с обеих рук и начинаю лить растворы, потому что нужно очень много влить. В этот момент парню уже говорят: «Ты его ударил, ты его убил, ты убийца, всё». Уже начинают его сажать. Мы повезли мужчину в больницу – и он приходит в сознание. У него было очень низкое давление, он был при смерти, большая кровопотеря. И он приходит в сознание. Мы спрашиваем: «Что случилось?». Он говорит: «Я вешал занавеску, упал, ударился головой о тумбочку». Я не знаю, как работали бы криминалисты в плане того, что там нашли бы они отпечатки следов на тумбочке и всё остальное, но я думаю, что для эттого мужчины, которого почти посадили уже, – мы и его спасли.

 

– Получается, вы двоих сразу спасли.

– Двоих спасли, да. Вот такая история.

 

– Хорошо, продолжаем разговор. Ещё по вашей презентации: «Я ответственный и постоянный». Вопрос отсюда: это результат практики йоги или вы были таким всегда?

– Нет, я думаю, что это какая-то своя такая шизофрения. То есть нужно приходить вовремя, и я к вам пришёл за 10 минут до начала, чтобы вас найти, чтобы тут посидеть, пообщаться. Всё заранее, всё спланировано. Я просто сам этого не замечал, пока мой сын не начал говорить: «Папа, мне на тренировку, мы опаздываем!» Я: «Куда ты опаздываешь, я же тебя везу, я время контролирую». И это стало как-то навязчиво – вот эти его постоянное, что он опаздывает. И я понял, откуда ноги растут: это я так себя веду.

 

– То есть вы увидели.

– Да, я просто понимаю, что, скорее всего, я где-то по времени так начинаю себя подгонять, ещё что-то где-то торопиться. Что касается постоянства, мне вообще сложно что-то изменить.

 

– То есть это консерватизм.

– Я на одном месте вёл занятия по 10, по 5 лет. Я туда заеду – и всё, у меня через 5 лет человек появляется и говорит: «Костя, а где ты ещё ведёшь?» Я говорю: «Вот в том же месте, в то же время, ничего не изменилось, только цена чуть выросла, инфляция. Приходите, занимайтесь». Да, постоянство – оно присутствует.

 

– Это постоянство не мешает вам в развитии?

– Я думаю, нет.

 

– То есть они у вас разделены – эти вещи. Постоянство ваше привязано как бы к месту больше.

– К какому-то быту определённому.

 

– К какому-то быту определённому, и это даёт вам ощущение покоя, безопасности, как ребёнку?

– Наверное.

 

– Хорошо. Вы заговорили о сыне – а вы собираетесь его приобщить к йоге?

– Ему девять, он занимался с самого маленького со мной – то, что я дома тренируюсь, он всё время повторял. У меня есть куча фотографий, где он то на руках стоит, то в позе черепахи, это когда он лежит на животе, а здесь вот так ноги.

 

– Жуть какая!

– Ну и всякие такие фотографии. Он с детства занимался, в три года мы отвели его на гимнастику. К сожалению, у нас в области есть некоторые проблемы со спортивной гимнастикой, с наличием молодых преподавателей – нет смены. Отзанимавшись там четыре года, мы ушли в спортивную акробатику: там, где они в парах подпрыгивают, бросают друг друга, вот в это. По факту он занимается профессионально, планирует стать мастером спорта, то есть его это увлекает – работа с телом. И сейчас йоги у него нет. Он со мной на работу не ездит, он знает только, что я веду. Ну и иногда за мной что-то повторяет.

 

– Папа, наверное, как пример?

– Я даже не знаю. Надеюсь.

 

– Вы вообще строгий отец?

– Это, наверное, не строгость, это повышенные требования к нему. К дочке такого нету почему-то, а к сыну есть. Не строгость, не знаю, как это правильно назвать.

 

– Требовательность?

– Что-то такое, требовательность, да. Почему-то я от него чего-то хочу большего. Посмотрим, жизнь покажет.

 

– Хорошо, движемся. «Я хорошо вижу группу, если мне кажется, что все устали, я упрощаю или даю пару сидячих поз, а потом возвращаю в интенсивную практику». Это ваша собственная методика? Либо есть в принципе у преподавателей, у учителей йоги такое?

– Это зависит от опыта преподавателя. Я могу легко импровизировать внутри занятия. То есть я вижу группу, я вижу их запросы, вижу, как они двигаются, я понимаю, в какую сторону их вести. Я придумал одну тренировку, например. У меня утром была тренировка какая-то, мне она понравилась, я с кем-то занимался – «О, я сейчас вот эту же дам! Классно вообще так придумал». Прихожу, начинаю делать – и вижу, что группа не тянет, например. И я их просто в другую сторону увожу. Или пришли несколько человек, говорят: «У нас спины болят». Я вообще тогда по-другому тренировку провожу.

 

– Смотрите, как интересно. Я вас сейчас слушаю, и пару минут назад вы говорили о том, что вы очень любите постоянство.

– Не в практике. Практика должна быть разнообразной.

 

– И в то же время вы любите разнообразие и импровизацию.

– Здесь я всегда провожу аналогию с музыкантами. Человек, который начинает учиться, играет одну и ту же музыку всегда, учится на примере других произведений. Но когда он очень много играет, у него уже появляются какие-то свои идеи, как можно сочетать ту или иную мелодию, и он начинает импровизировать. В йоге примерно то же самое. Я вам рассказывал про своего преподавателя, я ходил к нему, смотрел, что он делает, возвращался в свою группу и давал то же самое. Я ни шагу ни вправо, ни влево не делал.

 

– То есть копировали.

– Да, не было понимания, я просто копировал. А когда ты очень много работаешь... Представляете, если по 5 тренировок в день, я не отдыхаю практически, у меня отпусков нет, я постоянно работаю. И получается за пару лет несколько тысяч часов. И ты за очень короткий промежуток времени уже начинаешь ориентироваться.

 

– Да, вы сейчас сказали «несколько тысяч часов», а я вот сижу и хочу вопрос задать про десять тысяч часов. Через сколько времени вы достигли этой планки в десять тысяч часов, после которой профессионал становится если не гением, то мастером?

– Я даже не знаю.

 

– Это быстро произошло?

– Думаю, да.

 

– Сколько – пять, шесть лет?

– Сложно сказать.

 

– Не считали?

– Я тогда вообще был подростком, можно сказать.

 

– Получается, вы давно перешагнули этот рубеж.

– Да. Я много лет работал в одних и тех же местах, не повышал цену, думал, что у меня такая средняя йога. Начал ходить по другим залам, смотреть преподавателей, как они работают, какую сумму они берут за работу. И начал сталкиваться с тем, что многие люди некомпетентны абсолютно, но ценник у них в два раза больше, чем у меня. И люди идут, занимаются.

 

– Что вы в этот момент почувствовали? Когда сделали это открытие.

– Я подумал, что нужно выходить на другой уровень, нужно ценить свой труд. На тот момент я уже был вот этим человеком, который уже профессионал. В практике йоги – у нас как идёт – есть «Йога-сутры», такая философия йоги, есть дыхательные упражнения йоги – пранаяма и практика поз – асана. То есть я считаю себя компетентным в отстройке поз, сто процентов – практика поз, а это 1–2 класс йоги, это самое начало. И у меня хорошо получается давать людям, объяснять им, что, почему и зачем делать. Вот в этом я специалист, именно в практике поз. Я сам практикую дыхание, но думаю, что у меня недостаточно опыта, я бы ещё хотел с несколькими учителями, с индусами, встретиться для того, чтобы расширить свои знания. Ну а «Йога-сутры» – они только для меня, я их не могу транслировать, это очень сложно.

 

– Философия.

– Да. Недостаточно просто знаний в этой теме.

 

– Вы упомянули такую важную вещь – вам неловко было повышать цену за свою работу. Я просто знаю очень многих людей, которые в разных сферах работают, – парикмахеры, визажисты, – очень много людей, которые, хотя уже достаточно высокого уровня профессионализма достигли, но по-прежнему внутри у них есть этот барьер. Вы этот барьер преодолели?

– Посерединке сейчас.

 

– Посерединке. Подтянуться на руках...

– Ещё можно, да. Опять же, сталкиваешься с тем, что некоторые люди ставят какие-то невероятные цены на занятия – 6000 за абонемент. Кажется, что для Омска это много, но есть аудитория, которая готова столько платить, эти деньги. У меня, когда был маленький ценник, – я ориентировался на людей, которые страдают, работая в бюджетных организациях, получая низкую зарплату. Я как будто хотел им помочь, у меня была эта мысль в голове, у меня были акции для медработников, для педагогов. Потому что им сложно реально, у них такая нагрузка плюс бюрократическая нагрузка – и ещё их в чём-то обвиняют, что они кому-то что-то должны. Я просто: вот, идите на йогу, бесплатно был готов с ними заниматься, лишь бы они почувствовали себя лучше.

 

– Не сработала эта стратегия?

– Да почему? Занимались люди.

 

– Приходили?

– Да, занимались.

 

– «Я не коммерсант, я плохо управляю финансами».

– Это проблема.

 

– Получается, ваше дело, студия – это не про бизнес? Не про прибыль, скорее.

– Но я учусь.

 

– Учитесь управлять финансами?

– Да. Я учусь сейчас. Моя студия – это когда человек ремесленник всю жизнь, а потом такой: «О, я буду бизнес делать». И у него ничего не получается. Первую студию мы открывали с Денисом Анатольевичем, с тренером с моим, ещё в доковидные времена, за год до ковида. Ничего не получилось. Потом – я сам, и два года... Студии будет уже три года в этом сентябре, и только, наверное, с апреля я как-то втянулся именно в работу директора, грубо говоря.

 

– А где вы учитесь управлению финансами?

– Я смотрю разные семинары ребят, которые «Бизнес Молодость» ведут, и других интересных лекторов.

 

– Вы себе ставите какую-то планку? Допустим, «я должен через два года выйти на уровень».

– Нет, я так не делаю. Мне так не нравится.

 

– Не делаете? Не нравится?

– А куда спешить?

 

– Это принцип йоги?

– Если я буду спешить – так я для себя понимаю – я буду ставить себе какие-то рамки, то есть вероятность, что, во-первых, мне придётся выходить за грани своего спокойного мироощущения, мне придётся делать больше, где-то превозмогать себя, а мне не очень хочется. И если вдруг я не добьюсь этой цели, то я буду испытывать фрустрацию. Я просто развиваюсь по мере своих возможностей.

 

– Вам нравится такое эмоциональное состояние – прямая линия, близкая к нулю?

– Безусловно.

 

– Как Пушкин говорил: «На свете счастья нет, но есть покой и воля».

– Когда я был чуть помладше, метаболизм был побыстрее, я был очень суетный. И в Аюрведе – это традиционная медицина – есть понятие трёх дош, трёх стихий то есть: Вата, Питта, Капха.

 

– Слышала, да, читала.

– Вата это «ветреные» люди астенического телосложения, то есть худые высокие или худые и маленькие. Питта – это такие поджарые крепыши. И Капха – это такие грузные люди с широкими суставами, с белоснежными зубами, с густыми волосами. Самой ценной дошей считается Капха – на их долю приходится меньше всего видов болезней.

 

– Это которые пухленькие?

– Грузные, да. А больше всех страдает Вата. У них, по-моему, 80 типов болезней. А у Капхи, по-моему, 20. Что-то такое, это Аюрведа описывает. И почему они так страдают? Потому что нервная система страдает, она истончена слишком сильно, и людям астенического телосложения йога вообще показана. То, что вы ходили к нам на занятие по звуковой медитации – обязательно надо делать. Это их восстанавливает, это их стабилизирует, это очень сильно улучшает их качество жизни. Когда я был юн, так скажем, я был очень худой и у меня было постоянное возбуждение, я постоянно был разогнан. Сейчас метаболизм замедляется, я чуть-чуть замедляюсь, практика йоги меня замедляет.

 

– И вам это состояние нравится?

– Это состояние более ценное, да. Размеренность, классно.

 

– Я хотела спросить – как вас изменила йога, философия йоги. Это одно из этих проявлений, да?

– Да.

 

– А ещё?

– Как я начинал про духовную практику – это понимание состояния других людей. Например, внутри конфликта. Почему он так себя ведёт – водитель в машине почему на меня орёт? Ему жарко. Ему жарко, и он в «пятнашке» своей едет, потеет, ему тяжело, может быть, на работе проблемы. То есть я пытаюсь его понять и от этого уже строю свою тактику. Говорю: «Да ладно, успокойся, всё нормально». Улыбаюсь, смеюсь, какие-то шутки говорю, чтобы человек переключился маленько. Потому что если подпитывать эту эмоцию агрессии, то будет драка какая-нибудь в конце концов или ещё что-нибудь, материальный ущерб кому-то.

 

– Ну да.

– Мы видим это по каким-то телеграм-каналам, новостям, что это происходит там, что кто-то с кем-то подрался. Почему? Потому что люди не хотят никого понимать. Все конфликты от того, что мы не можем понять, что думает другая сторона. О, я вспомнил классную штуку, мне друг рассказывал, Женя Ефремов. Он говорит: «Вот мы нарисуем здесь шестёрку: для меня это шестёрка, а для тебя девятка». И мы должны с этой точки зрения рассуждать. Человек видит ситуацию по-другому, нужно понять его. Йога меня научила тому, что мы все разные, у нас есть разные доши, каждый человек по-своему воспринимает этот мир.

 

– У каждого картина мира своя.

– Астеник торопится, для него все тормоза. Гиперстеник – ему вообще на всё всё равно. Нормостеники – такие целеустремлённые крепыши, агрессивные, вспыльчивые. Соответственно, понимая состояние других людей, ты можешь понять, как они себя поведут в той или иной ситуации – и ты строишь отношения по-другому с ними. В этом йога помогает.

 

– Тишину любите?

– Да. У меня дом в деревне, 60 километров. Я там вообще кайфую. Я уезжаю в лес, выхожу и сижу.

 

– Вот, кстати, ваши родные – когда вы говорите, что все люди разные – насколько вы разные внутри семьи? Насколько вам удаётся понимать друг друга?

– У нас с этим вообще нет проблем, мы отлично друг друга понимаем. У меня жена достаточно образованная тоже в духовном плане, у нас все ссоры заканчиваются очень быстро. Что-то происходит такое, мы взбудораженные – и мы очень быстро прекращаем, потому что мы понимаем, из-за чего это произошло: вот, из-за этого.

 

– Понимаете друг друга без слов?

– Сложно сказать. Наверное, да.

 

– Что для вас праздник? Когда какое-то событие приятное и его нужно отметить – как вы это делаете?

– Если честно, я не очень люблю праздники и застолья. И вот эти все компании большие и всё остальное. Свои дни рождения я вообще редко праздную, зову друзей каких-то самых близких. Дни рождения детей – праздник, суета, много детей.

 

– Ой, да.

– Вот недавно было. Но как-то это всё очень скромно всегда.

 

– То есть держитесь в тех же рамках вот этого эмоционального плато, скажем так.

– Да.

 

– «Я считаю, что нельзя привязываться к одному преподавателю и радуюсь за своих учеников, когда они посещают ещё чей-то класс или ходят на семинары в другие школы». Совсем никогда не обидно, что от вас уходят?

– Нет.

 

– Вообще нет?

– Нет. Я считаю – надеюсь, многие преподаватели из Омска будут слушать – у нас нет конкуренции. Абсолютно. За счёт того, что мы все разные как люди, к нам придут разные клиенты.

 

– Интересная история. Потому что вы практикуете позы, поэтому? А кто-то другой занят другим. Это вы имеете в виду – специализацию?

– Почти все практикуют позы.

 

– А что тогда вы имеете в виду?

– Дело в том, что по мироощущению, по мировоззрению – человек может быть вот такой. Он пропагандирует что-то внутри своего занятия, приходит занимающийся, слушает его и думает: «Нет, мне это не подходит». И уходит, ищет другого наставника себе. Поэтому нельзя делить этих людей. У меня вообще другое представление. Когда бизнесмены начинают говорить о том, что вот пирог, кусок пирога, кому-то не отдать и себе забрать, я думаю о том, что в Омске миллион людей, и как бы надо просто этот пирог увеличить настолько, чтобы всем хватало людей. Надо пропагандировать здоровый образ жизни, йогу. Мы на днях были на «Штормфесте», показывали йогу, приглашали людей заниматься, объясняли им, что такое, как можно, как это должно выглядеть. И в других мероприятиях участвуем. Это должно быть массово – бесплатные занятия в парках, все преподаватели должны этим заниматься.

 

– Скажите, вот ещё вопрос напоследок: если человек уже внутренне готов и хочет что-то наконец начать делать со своим телом, но пока не находит времени, – как это устроено, как это работает – может ли он прийти и взять несколько занятий, а потом делать это дома самостоятельно?

– Иногда надо выбираться к тренерам.

 

– Периодически.

– Да. Иначе не будет вдохновения. То есть там, где знания, там – вдохновение. А знания там, где единомышленники или там, где учитель. Мы должны куда-то выбираться – либо к своим единомышленникам, с кем мы будем вместе тренироваться, либо к своему учителю, чтобы он что-то рассказал – и вы «О, круто, сейчас буду делать». И делаешь. Длительные занятия дома могут привести к тому, что вы сформируете какой-то негативный паттерн, он закрепится.

 

– И никто не подскажет.

– Потом что-то заболит. Очень хорошо, когда вас видят со стороны. Опять же, хорошо, когда вас видит со стороны крутой преподаватель, который знает, что так не надо делать.

 

– Ещё один вопрос. Зачем человеку йога? Обязательно ли нужна вот эта часть философии, например? Кого-то пугает йога, потому что это отказ от животной пищи и так далее.

– Это выбор каждого – отказываться или не отказываться. Йога – это религиозно-философская система.

 

– И эта религиозная составляющая, возможно, как раз отпугивает.

– Но вам никто это не навязывает. Во всяком случае в нашей студии такого нет, мы не навязываем. Заниматься – чтобы чувствовать себя хорошо, чтобы реализовать свой потенциал в своей сфере. То есть вы профессионально занимаетесь чем-то, и вам йога поможет в этом достичь больших успехов, потому что вы будете отдохнувшими, у вас будет высокий интеллектуальный уровень за счёт улучшения работы мозга, за счёт всяких перевёрнутых поз, дыхательных упражнений. Когнитивные функции мозга – память, внимание, мышление, координация, ориентация – всё улучшается за счёт регулярных занятий. Это в принципе можно сказать про любой спорт, просто йога – если хороший преподаватель, он вам будет объяснять, что на что влияет.

 

– Осознанность.

– Да. Вы просто поймёте, почему вам нужно с телом работать: это улучшает то, это улучшает это. Вы комплексно потренировались, потратили 30–40 минут – и у вас всё улучшилось, и вы в своей сфере добиваетесь результатов гораздо эффективнее, чем без йоги.

 

– Звучит привлекательно. Спасибо, Костя. Я надеюсь, что вам понадобится не очень много времени на то, чтобы достичь своих целей, заниматься йогой для себя и, возможно, вернуться в скорую помощь, чтобы спасать людей.

– Спасибо. Очень на это надеюсь.

---

Беседовала Елена Мельниченко