Ксения Бантуш | Текстовая версия подкаста «Трамплина» «Знай наших!»

---

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с Ксенией Бантуш.

---

– Это «Трамплин Медиа» с подкастом «Знай наших!». Сегодня у нас Ксения Бантуш, преподаватель по этикету, развитию эмоционального интеллекта в студии «Дом талантливых людей “Стать”», выпускница Академии репутационных технологий (Москва). Я не буду сразу всё выдавать, мы постепенно пойдём.

Эмоциональный интеллект – это вещь, о которой сегодня очень много люди говорят и понимают, насколько это важно. Это относится, конечно, к сфере так называемых «мягких скиллов» («софт»), и люди по-прежнему спорят, насколько это важно – всё-таки «хард» никто не говорит, это мало, но и не отменяют. Плюс «хард», плюс «софт». Мне кажется, эмоциональный интеллект – это потрясающая вещь, которая могла бы быть прорывной для очень многих людей. Это решает и проблему трудности коммуникаций, и собственного продвижения. Я просто сторонник этого, и я думаю, что вообще огонь вещь.

– Я поддерживаю. Поэтому и занимаюсь этим.

 

– Вопрос: как вы прибились к этому делу? Это ведь относительно новая вещь.

– Хороший вопрос.

 

– Была потребность всегда такая?

– Да. Давайте так, зайду издалека.

 

– Издалека – правильно, как я люблю.

– Главное – не уйти от темы. Но я буду придерживаться вопроса. Давайте начнём с того, что куда бы я ни зашла, что бы я ни изучала – а изучаю я достаточно много и практически всегда, мне много чего интересно, – но куда бы я ни зашла, я всегда захожу от себя, потому что мне это нужно, не потому что я хочу на этом заработать денег...

 

– Это понятно. Это как из серии, когда в психологию, учиться на психолога, идут люди, чтобы решить свои проблемы.

– Да, да. Эмоциональный интеллект – я сюда пришла таким тернистым, мне кажется, путём, но это мой путь. Возможно, я сейчас уйду немножко в личное. У меня у младшего ребёнка в два года начались истерики, очень серьёзные истерики. Я начала ходить по специалистам, когда поняла, что не могу с этим справляться сама, ничего с этим сделать не могу. Мне нужно саму себя как-то в этот момент поддержать, где-то в самой себе найти ресурс, силы для того, чтобы справиться с её истерикой. А это очень сложно – помочь другому человеку. Для того, чтобы помогать другому человеку, нужно самому сначала быть в ресурсе – что я могу ей дать, чем я могу с ней поделиться. А у меня на тот момент у самой не было ресурса.

 

– По понятным причинам.

– Да. Я начала с чего подходить – по специалистам мы начали ходить, к психологам, к психотерапевтам, даже к психиатрам приходили. Делали различные снимки, анализы и так далее. Мне все говорили: замечательный ребёнок, у неё всё хорошо, ей ничего не нужно. Я говорю: «Хорошо, а мне-то что делать с этим?» И мне никто не мог ничего сказать, все разводили руками. Никто! И только тогда, когда я начала понимать, что всё начинаем с себя... Вот как по запросу: есть запрос – вот оно пришло. Пришёл эмоциональный интеллект. Книжки, какие-то курсы, потом онлайн-курсы, потом ещё одни курсы. И таким образом я поняла, что это вот так работает.

 

– Маленькая деталь: а сначала-то была бухгалтерия.

– Да.

 

– Я всегда была далека от этой профессии, в моём представлении... я работала во многих компаниях, и мне всегда казалось, что люди, работающие в бухгалтерии, это такая особая категория людей, вот прямо особая. И цифры, и вот это вот всё – это так далеко от эмоционального интеллекта. Это я к чему сейчас тоже издалека иду – мне казалось, что это очень далеко: бухгалтерия, цифры и эмоциональный интеллект – абсолютно на разных полюсах.

– Мне кажется, оно одно другому не противоречит абсолютно. На мой взгляд, эмоциональный интеллект может быть хоть у кого.

 

– Конечно.

– Это настолько гибкий навык, который нужен всем. Неважно, бухгалтер это, руководитель, мама в декрете или спортсмен. Любому человеку этот навык нужен, его нужно развивать.

 

– Но это ведь не просто навык, это стало вашим делом.

– Да, это стало моим делом, потому что оно так как-то плавно перетекло. Оказывается, что он стал необходим всем, и кто-то этим должен делиться. А бухгалтерия – это идея родителей.

 

– Родительский сценарий.

– Да, конечно. Родительский сценарий. Изначально у меня после школы была идея пойти в психологию. Мой папа сказал: «Какая психология вообще! Как мама, бухгалтер». Ну ладно, хорошо, пойдём в бухгалтерию, пойдём в эконом. Но хочу сказать, что эти жёсткие навыки мне очень сильно пригодились в жизни – они дают мне внутри меня структуру моей хаотичности, моей творческости. Моей внутренней креативности это даёт порядок. Этот навык – составление отчётов, вот этих вот графочек, табличек.

 

– Страсть к табличкам, систематизации.

– Да, она осталась. Всё, что происходит – оно не просто так. Это дало мне возможность научиться систематизировать всё то, что есть в моей голове. Поэтому был такой опыт, и я ему очень благодарна. Благодаря ему у меня много хороших людей в моей жизни появилось, благодаря этому навыку я помогла своему мужу в какой-то период времени создавать фирму, которая сейчас успешно продолжает работать. На начальных этапах я его поддерживала в финансовой бухгалтерии, в отчётах. Потом уже – после двух декретов – я поняла, что уже не готова возвращаться в эту историю, хочу идти своим путём, своим истинным путём, даже ребёнком я чувствовала, что мне туда надо. Просто в какой-то момент я свернула не туда, но это тоже мне помогло.

 

– Захотелось по пути радости пойти.

– По своему пути.

 

– Но это же радость.

– По пути своей души, куда тянет свою душу, когда мы научаемся слушать себя и понимать, а что я действительно хочу, на самом деле хочу.

 

– Какой момент был переломным?

– Наверное, как раз детские истерики. Тогда я поняла... Как раз моей младшей дочери было два года, я как-то вот прямо запомнила. Знаете ещё, такой возраст, как мне кажется, переломный у многих людей – 32–33 года. Он такой, как я замечаю, как правило, очень переломный с точки зрения становления себя, с точки зрения каких-то экзистенциальных кризисов, вопросов к себе – а кем я хочу быть, когда вырасту? А чего я хочу добиться в этой жизни? Пожалуй, это как раз был тот самый возраст, когда я стала задавать себе эти вопросы.

 

– А проблема с истериками решилась?

– Вы знаете, это прямо долгий был путь. Нельзя сказать, что я пошла изучать эмоциональный интеллект – и вот так – тынц! – и всё прекратилось. Сейчас эта проблема, наверное, я её и проблемой назвать как таковой не могу. Она нет-нет и всплывает – может быть, раз в полгода, раз в год. Что-то где-то бывает. Но, во-первых, это становится меньше, более осознанно, с этим мы можем уже что-то сделать. Я уже в ресурсе, я уже могу поддержать ребёнка по-другому, более качественно, не так, как я делала это раньше. И ребёнок у меня уже более осознанный, она сама уже может с собой в этот момент что-то сделать, потому что мы с ней работаем.

 

– Что такое эмоциональный интеллект? Для людей, которые не имеют чёткого понимания.

– Мне кажется, удобнее на каких-то кейсах приводить. Просто слова – они, как правило, просто слова.

 

– Конечно, на кейсах, да.

– Далеко даже не буду ходить.

 

– В этот раз мы издалека не пойдём.

– Вот прямо с сегодняшнего. Меня вы пригласили на интервью, я еду и думаю: «А я волнуюсь». «А что с тобой происходит, почему ты волнуешься?» – назвать эмоцию своими словами, как это есть на самом деле. Что сейчас с тобой происходит? «Я боюсь». То есть волнение, тревога – это страх, я боюсь. ОК, припарковали эту эмоцию, хорошо.

 

– Припарковали эмоцию, запомним.

– Припарковать эмоцию – дать ей место, потому что очень часто на нас что-то действует, какая-то эмоция, она внутри нас – и до тех пор, пока мы ей не даём место, она продолжает действовать.

 

– Я читала о людях, которые в принципе не в состоянии не то что припарковать, опознать её: они затрудняются с тем, что они в данный момент чувствуют – гнев или печаль, или ещё что-то.

– Базовых эмоций на самом деле не так много. Просто нет инструментария, нет понятия того, а какие вообще есть эмоции. Люди даже не умеют распознавать. Это навык, этому просто нужно научиться. Если вернуться к моей сегодняшней ситуации: вот я еду, хорошо, я боюсь. А чего я боюсь, в чём страх? Я начинаю себя спрашивать: «Ты боишься, что тебе причинят боль? Физическую, да». «Нет». «Какую-то эмоциональную, то есть тебе могут нанести какой-то эмоциональный вред?» «Да я уже достаточно взрослая, чтобы меня кто-то мог обидеть, унизить или манипулировать мной, или ещё что-то». Когда я начинаю себе объяснять, мой мозг успокаивается, тревога проходит, значимость снижается и появляется спокойствие. Сегодня, когда я к вам пришла...

 

– Вы уже были спокойны.

– Я уже была спокойна. Не знаю, как это вы считали с меня. Считали?

 

– Да.

– Или что-то было?

 

– Нет, вот этот момент встречи был – он был вполне спокойно-благожелательным.

– А можете вспомнить сейчас момент нашей встречи?

 

– Да. Я сидела внизу, а вы зашли, повернулись, мы встретились глазами и поняли, что это мы... мы же до этого не виделись.

– Не виделись.

 

– В этот момент мы поняли, законнектились.

– А что было дальше?

 

– А дальше мы пошли и стали разговаривать.

– Там был ещё один момент. Вспомните его.

 

– Это был момент узнавания?

– Вот после того, как мы встретились глазами, улыбнулись друг другу, дальше я подошла к вам. Помните, что было дальше?

 

– Нет.

– Я пожала вам руку.

 

– Да! И я ответила.

– По моему рукопожатию было ли что-то, что бы, может быть, вас как-то смутило?

 

– Нет.

– Я почему заострила на этом внимание – потому что по рукопожатию можно очень много сказать о человеке: то, как он подаёт руку; вообще подал ли он руку; какая у него ладонь.

 

– Буквально вчера мы разговаривали с моей 16-летней дочерью о тактильных контактах. Я сидела, открыв рот и слушая, потому что она сказала о том, что тактильный контакт – это вещь, которая может расположить человека друг к другу. И поскольку это происходило раньше и если это работает, то это рабочий инструмент.

– Сто процентов! Я поддерживаю вашу дочь на сто процентов. Причём, когда мы знаем, как это работает, этим можно управлять. Если вернуться к эмоциональному интеллекту, то как я себя успокоила – вот он кейс, пожалуйста. Это жизненный кейс.

 

– Да.

– Нужно ли что-то сюда ещё добавить, что такое эмоциональный интеллект? Это понимание себя, что сейчас с тобой происходит, понимание, откуда возникла эта эмоция. Назвать её – прежде всего, понять, откуда она возникла, понять, а что я могу с этим сделать, а что мне хочется вместо этого? Вот первый вопрос – что я хочу вместо этого? Я задала себе этот вопрос. Конечно, я хочу быть уверенной! Я хочу быть обаятельной, уверенной, хочу, чтобы с меня считали именно смелость, уверенность в себе. И тогда – что я могу с этим сделать? Как я могу поработать над своим состоянием?

 

– Здесь ведь ещё такая вещь: понятно, что всё начинается с узнавания себя, своих эмоций и с понимания себя. Когда ты научаешься понимать себя и различать свои эмоции, ты можешь считывать эмоции другого человека.

– Конечно. Это уже следующий этап. Для начала нужно научиться понимать себя, потому что сложно понимать других, если ты не понимаешь себя. И это уже эмпатия, это уже понимание эмоций других, и там уже можно, когда я понимаю, что чувствует другой человек, я уже могу понять, чем его могу поддержать, например, как я ему могу помочь, что я могу для него сделать.

 

– Или как раз не нужно этого делать.

– Или, наоборот, лучше человека просто оставить в покое, когда я понимаю, что с ним происходит. Потому что нетактичность – если брать этикет – она как раз оттуда. Просто человек не понимает, что чувствует другой.

 

– Бестактность, то, что мы называем бестактностью.

– Да. Бестактность, нетактичность, когда человек может сказать такую вещь, а потом сказать: «А что такого?» Для него это ОК, потому что он не понимает, он не чувствует другого, он не понимает, что он может чувствовать, что ему может быть неприятно, что ему может быть унизительно в данный момент, что, возможно, не стоит в общем пространстве, при всех говорить такие вещи. Возможно, есть смысл сказать об этом наедине.

 

– Первая ваша учёба где была?

– Вы имеете в виду эмоциональный интеллект?

 

– Да.

– Я обучалась онлайн, это был университет МИСИС – и это была пандемия. Я училась в 2020 году, и это время, которое у нас высвободилось, я направила его на обучение. Я прошла курс по эмоциональному интеллекту в МИСИС и потом подумала о том, что сейчас, наверное, было бы неплохо других людей поддержать в этот момент, в 2020 году, когда у всех были эмоциональные качели. И тогда я решила запустить небольшой интенсив по эмоциональному интеллекту онлайн. Это было очень забавно.

 

– Получилось?

– Получилось, да. Там было даже несколько потоков. Но не все понимают, что это такое, и знаете почему? Потому что каждый оттуда всё равно возьмёт своё. Можно сколько угодно продавать это – ну, условно продавать: «Да вы получите спокойствие, уверенность!»

 

– Да, говорят, что нельзя научить. Человек может научиться.

– Конечно. Когда я знаю, что я хочу, я знаю, что я ищу. Я целенаправленно это делаю.

 

– Запрос. Сформировался чёткий запрос.

– Конечно. Нет запроса – тогда, как это у Алисы: «А куда мне идти?» – «А куда вы хотите попасть?» – «А мне всё равно». – «Тогда всё равно, куда идти». Так и тут.

 

– Посчитали ли вы это успешным – этот свой первый опыт?

– Я вообще считаю свой любой опыт успешным, каким бы он ни был.

 

– Дальше что случилось? Как вы пошли по этому пути дальше?

– Дальше был курс – там я уже написала отдельный курс, потому что каждый раз ты понимаешь: вот это уже как будто неактуально, уже хочется чего-то другого.

 

– Это прямо авторский курс?

– Я взяла из разных.

 

– Компиляция.

– Да, компиляция, как это обычно и бывает. Что-то из книги, что-то из курса, что-то где-то я услышала, что-то из коучинга, что-то из эмоционального интеллекта, что-то из этикета. Я всё, что у меня есть, стараюсь усиливать тем, как я это интерпретирую, как я это даю. Потому что каждый всё равно будет давать по-своему.

 

– Конечно.

– Дальше я проходила курс в компании Skillfolio, он назывался «Топ-100 экспертов по эмоциональному интеллекту» и очень сильно меня вдохновил тем, что он был практико-ориентированный. Потому что первый курс, который я проходила в МИСИС – это была голая теория.

 

– Это тоже важно. С теории же начинаешь.

– Это важно. Безусловно. Но хорошо, я послушал – и что с этим делать? То есть у меня был большой вопрос после этого курса – а как прокачивать, что делать? У меня эта ниша была не закрыта. И именно курс «Топ-100 экспертов» был практико-ориентированный, практики у них было очень много. И что мне понравилось – у них была платформа, она и сейчас у них есть, где можно зайти, пройти тест, тест достаточно большой, именно искусственный интеллект, они специально над этим работали в «Сколково», разрабатывали и очень плотно там сотрудничают. У них очень глубокий, очень классный тест, который как раз даёт возможность посмотреть на свои гибкие навыки в целом, не только на эмоциональный интеллект. В каком они вообще у тебя находятся сейчас состоянии.

 

– Гибкие навыки – для тех, кто не знает – давайте перечислим, какие.

– Это осознанность, это мотивация, это кооперация, умение работать в команде; это адаптивность. Что такое адаптивность? Это гибкость, способность подстраиваться под ситуацию, не быть таким жёстким. Наш мир сейчас показывает, что это очень сложно.

 

– Вот эти, знаете, слова из известной песни: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас».

– Ведь не прогнётся, не сломается, а сломаемся мы. И чтобы не сломаться – эту возможность даёт внутренняя адаптивность, насколько я умею быть гибким.

 

– Тем более сейчас, когда мы живём в эпоху неопределённости и, возможно, этот процесс затянется, высокая адаптивность – это прямо в топе будет стоять такое качество. Потому что, как мне кажется, это путь к уменьшению стресса, затяжного стресса, который ведёт к депрессии, выгоранию и прочему.

– Конечно. Именно тот стресс, который оказывает негативное влияние на организм. Стрессоустойчивость с адаптивностью стоят очень близко.

 

– Можно одно без другого.

– Да. Можно быть гибким, именно про то, что прогибаться. Но можно точно знать свою цель. Если ты знаешь свою цель – этот тот же самый гибкий навык целеполагания, насколько я вообще умею ставить цели себе в своей жизни, насколько я знаю, чего я хочу – это как с маршрутом с навигатором. Ты ставишь себе цель. Что-то пошло не так? Маршрут перестроен, но цель та же. Но я пойду другим путём. Вот это – про это.

 

– Не теряя себя. Это важно. Потому что люди думают, что если тебе нужно приспосабливаться, а у нас такая негативная коннотация... Это не про то.

– Да, не про это. Не про приспособление, а про именно умение найти себя в этом хаосе.

 

– В этих конкретных изменившихся обстоятельствах.

– Да. Не совсем отклониться, уйти в сторону. Можно уйти – и пойти другим путём, он тоже будет твой. Зная свою точку, следующий пункт, куда ты хочешь попасть, ты просто пойдёшь по другой дорожке, может быть, с другими людьми. Тоже бывает.

 

– Сегодня у вас уже есть понимание практически, как это применять, обучать людей. Первый этап был теоретические знания, а на втором курсе вы уже получили инструменты, как с этим работать.

– Я их и добавляю всегда. Там были инструменты – они были такие, на мой взгляд, более индивидуальные, как мне кажется, узковатые. Сначала я так – о, вау! Они сильные, они классные, я их тоже в том числе беру, но я ещё добавляю, и ещё. Есть огромное количество классных тренеров – та же самая Татьяна Мужицкая, я смотрела разные вебинары, где она даёт какие-то инструменты, я себе их беру, потому что они классные. Потому что они дают возможность поработать не просто с самим собой, порефлексировать, они дают возможность взаимодействовать. Потому что эмоциональный интеллект это про коммуникацию в том числе.

 

– Да, конечно.

– Я не один, я не в вакууме живу. Хорошо, я сам с собой поработал, а что дальше? Для меня эмоциональный интеллект – и вот вы спрашивали про гибкие скиллы – для меня это ещё эмоциональная смелость. Я себе поставила цель: развивать её, прокачивать эту эмоциональную смелость. Даже когда вы мне вчера написали сообщение, я сказала жизни: да!

 

– У вас было сомнение?

– У меня не было сомнения.

 

– Вы мне задали вопросы: «Тогда я задам вопросы».

– Нет, это не про сомнение. Это про уточнение – для того, чтобы у меня была ясность. А для чего человеку нужна ясность? Для того, чтобы... Это как если посмотреть, как устроен наш мозг, у нас есть очень древняя рептильная система, которая как раз отвечает за безопасность...

 

– Бей, беги, замри.

– Да. Это три привычные стратегии. Но почему у людей возникает страх? Даже если вернуться к этому кейсу, что я сегодня чувствовала тревогу. Если бы я уже здесь была, у меня бы такой тревоги не было. Потому что я не знала, куда я иду.

 

– К кому.

– К кому. Что у меня будут спрашивать? А вдруг я не знаю ответа? А вдруг я покажусь какой-нибудь... некомпетентной в какой-то области! Понимаете? Здесь эта тревога в плане неясности. Когда у человека есть ясность, тогда у него меньше тревоги. Почему у сотрудников порой высокая тревожность? Потому что начальник не до конца разложил их обязанности, потому что сотрудники не до конца понимают, что они вообще делают.

 

– Нет чётких правил.

– Нет чётких правил игры, и от этого возникает тревога. Наша лимбическая система волнуется, а пока она волнуется, о каком креативе может идти речь! Неокортекс в этот момент работает не на расширение, просто на привычные операции.

 

– Я просто знаю, есть такая группа руководителей, которые намеренно это делают.

– Создают тревогу?

 

– Да. Отсутствие правил – это прямо правило.

– Чтобы что?

 

– Чтобы создавать тревогу. Управлять людьми в состоянии тревожности гораздо проще – и сохранять безусловное лидерство. Потому что в отсутствии правил ты всегда в ожидании того, что скажет лидер.

– Да.

 

– Было у меня такое место работы. Я пришла и спросила, какие здесь правила. Мне сказали: «Здесь нет правил».

– Управляемый хаос.

 

– Да. Эмоциональный интеллект, развитие гибких навыков – это как раз к тому, чтобы брать под контроль свою жизнь.

– Да, и нести за неё ответственность. Это состояние взрослого.

 

– Таких немного людей.

– Мы работаем над этим.

 

– Вы-то прямо конкретно работаете над этим, вы прямо вклад вносите во взросление людей. А вот этот процесс – люди могут даже формировать запрос, у них может быть запрос, но в процессе работы выясняется, что они не готовы, не созрели. Видели вы такое?

– Конечно.

 

– Как часто такое случается?

– Очень часто бывает. Как правило, это можно сразу понять по ответам. Смотрите, давайте так... Я веду эмоциональный интеллект как курс – мы работаем в группе, там больше теории. Позиционируется это именно так – мы получаем теорию, чтобы хотя бы понимать, что это такое, а потом они научаются взаимодействовать друг с другом, чувствовать свои границы, разговаривать, коммуникацию выстраивать, себя получше осознавать. Но есть и индивидуальная работа. Когда мы в групповой работе, там каждый со своим запросом приходит, но мы же не работаем с индивидуальными запросами. Индивидуальная работа выстраивается именно в личном коучинге, а личный коучинг – это уже совершенно другая работа. Там я не даю теорию, теория происходит на курсе. А уже в личном сопровождении теорию, конечно, я не даю. Там я уже не тренер, там я партнёр – в достижении, в развитии этих гибких навыков. И там уже есть индивидуальный запрос, и мы выстраиваем ту цель, куда человек хочет попасть, чего он хочет на самом деле. И мы выстраиваем ИПР – индивидуальный путь развития – и идём к нему, я его сопровождаю.

 

– Такой вопрос по поводу коучинга – сейчас, в последний, наверное, год очень ярко выражена тенденция негативного отношения к коучингу. «Инфоцыгане», весь инфобизнес... Что вы об этом думаете?

– Что я об этом думаю... Сложилась такая нехорошая тенденция благодаря невежеству. Что такое невежество?

 

– Может быть, дело не только в невежестве? А чьё невежество вы имеете в виду?

– Невежество с обеих сторон. Во-первых, тех людей, которые называют себя так, таковыми не являясь, потому что профессиональный коучинг – это большое, глубокое обучение. Нельзя просто так взять и написать у себя в «шапке» профиля: «Я коуч». Но при этом – быть всем подряд, не имея ничего общего с коучингом. Абсолютно. И таких, пожалуй, 90%. Хотя сейчас тенденция начинает меняться, и это очень приятно, что люди начинают понимать: «Что-то я в этом, наверное, не разобрался. Пойду-ка я поучусь». Школ сейчас довольно много. Конечно, я топлю за свою любимую Школу Эриксоновского университета – это обучение по стандартам ICF, это международный стандарт обучения. У нас есть восемь конкретных компетенций коуча – со всеми маркерами, со всеми показателями профессионализма этого человека. Это прохождение менторинга, когда ты приходишь и твой ментор слушает твою сессию и даёт тебе обратную связь для того, чтобы понять свои точки роста и свою силу, это тоже важно. А в чём ты уже силён как профессионал? Это развитие, постоянное развитие. Я четыре модуля ассистировала на программе обучения, а это наслушанность, это помощь студентам. Это постоянное нахождение в этой среде. Тоже бывает, человек отучился на программе, вышел – и дальше не развивается, никак не растёт, а это гибкий навык. Коучинг – это сто процентов гибкий навык, это образ мышления прежде всего. И если он дальше в этом не развивается, если не обучается, не проходит менторинги, не проходит супервизии, если он дальше не идёт на повышение сертификации, то для меня, если честно, большой вопрос – насколько он компетентен. Откуда он знает, что его компетенции действительно подтверждены? Есть очень большой риск в коучинге скатиться в экспертность. Потому что самое основное различие между коучингом, например, и наставничеством...

 

– В чём разница?

– В том, что коуч не даёт советов. Наставник – это тот человек... Родитель, он знает, как ему точно надо, он знает, что у него не так в бизнесе. Приходит и говорит: «Послушай меня, я тебя сейчас научу, пойдём со мной, я тебе скажу 1, 2, 3 – и ты будешь счастлив, успешен и богат». В коучинге такого нет.

 

– Это вариант, как можно сразу отличить человека, который выдаёт себя за коуча.

– Конечно. Ещё очень близкое есть...

 

– «Марафоны счастья».

– Ну, «марафоны счастья» – это вообще не коучинг, давайте так. Ничего не имеет общего. А есть ещё интересный такой момент – очень похожий с психологией, это очень близко с психологией. Знаете, у меня сейчас в постоянном сопровождении клиент, которая сама психолог. И она первые сессии мне всё время говорила: «Это же та же психология! Что ты мне говоришь, это то же самое».

 

– Я тоже вам задала вопрос, в какой сфере лежит.

– А потом, какое-то время прошло – и она говорит: «Теперь я поняла, в чём разница. Где вот эта развилка между коучингом и психологией». Я говорю: «Ну-ка, расскажи мне именно со своей позиции». И она говорит такую вещь: когда мы в процессе сессии... А я как коуч – только задаю вопросы, это мой главный инструмент – задавать вопросы.

 

– Сократовские вопросы. Сократовский диалог.

– Да! Я задаю вопрос, исходя из вашей цели, я не веду диалог, исходя из своей гипотезы, что я знаю, куда тебя допинать до результата. Не про это, а про то, что вы сами знаете, куда вам нужно, я просто вас сопровождаю и задаю вам вопрос точечно. У вас есть запрос – как это передать буквами, словами – я сопровождаю вас в партнёрстве. То есть я здесь не главная. Мы здесь оба – партнёры, идём по этой дороге.

 

– Если перейти на образность, это как фонарик?

– Да, подсвечивать. Классный образ. Мы, кстати, часто используем эту метафору – подсветить. И об этой развилке. В психологии, когда мы натыкаемся на что-то, на какую-то задачу (мне не нравится слово «проблема»), на какую-то задачу, которую нужно решить, психолог идёт на путь «ага, там есть травма, мы пойдём в эту травму и узнаем, откуда она, кто сделал тебе больно в детстве, давай разберёмся».

 

– То есть это такой взгляд в прошлое.

– Да. Там фокус внимания на прошлое и на то, чтобы излечить эту травму. А ддля чего они лечат эту травму? Для того, чтобы создать опору. А как только коуч – с чем я порой сталкиваюсь – я как коуч задаю вопрос, а ему не на что опереться, он падает всё время в травму. «Да, мама меня обижала. Да, отец мной был недоволен. Да, у меня дети вот такие». Там не проработанное вот это, нет почвы, на что опереться. Психология даёт эту возможность выстроить плацдарм, эту основу, базу, опору. А когда уже эта опора создана, когда уже человек не проваливается туда в прошлое...

 

– В незакрытые гештальты.

– В незакрытые гештальты, да. Тогда у меня есть возможность моим вопросом на что-то опереться и пойти дальше. Потому что в коучинге – фокус внимания на будущем: а что ты хочешь? Главный вопрос коуча, первый – «что ты хочешь?».

 

– Кстати, это очень сложный вопрос.

– Для огромного количества людей это очень сложный вопрос. Очень лёгкий, очень сложный.

 

– При кажущейся простоте.

– Конечно. Представляете, люди не знают, чего они хотят. И как только он действительно осознаёт, чего он хочет, мы уже выстраиваем вот эту нейронную связь в будущее – чего ты хочешь – и мы к ней начинаем выстраивать шаги, постепенно идти к этой цели. Я его сопровождаю к тому, чего он действительно хочет. А в процессе уже появляются бонусы, плюшечки, по пути мы уже находим много чего.

 

– К вам приходят подростки, вы говорили, и молодёжь. Подростки прямо по своему запросу приходят – или родители?

– Конечно родители.

 

– Родители. Ну, слушайте, хорошие родители.

– Да. Но знаете, с чем сталкиваюсь часто? Родитель приводит ребёнка и говорит...

 

– Сделайте его другим?

– Да, вот пример приведу с этикетом, когда приводит родитель и говорит: «Мне это не надо, вот вы его научите этикету». Я говорю: «Хорошо, у меня здесь урок идёт один раз в неделю, в субботу 45 минут. Дальше он возвращается обратно в ваш рассол, а там всё так же, там его никто не поддерживает». Он приносит эту информацию домой, делится ею с родственниками, а они говорят: «Не учи нас жизни. Мы как умели есть вот так, так и будем. Как говорили, так и будем».

 

– Как говорили «звóнит», так и будем. Справлялись же как-то. Жили же как-то без этого.

– Конечно. Ну что ты начинаешь! Я пытаюсь объяснить: если у ребёнка будет поддержка дома – в виде вас, когда вы будете разговаривать с ним на одном языке, когда вы будете понимать, о чём он говорит, когда вы будете его поддерживать, когда вы будете вместе создавать другие, новые привычки... Вы понимаете, насколько это сильно влияет на всё то, что будет дальше происходить? Потому что, если ребёнок один, у него мало шансов, что он может изменить эту систему.

 

– Конечно.

– Это комплексный подход, это командная работа. Приходите, тоже обучайтесь. «Ой, нет-нет-нет». Вот это всё. И с эмоциональным точно так же: найдите у него какую-нибудь волшебную кнопку, чтобы нажать – и он поменялся, чтобы всё стало по-другому. А давайте мы поработаем вместе?

 

– «Нет, мне некогда».

– «Мне некогда». Там находится огромное количество отговорок, потому что это работа, потому что нужно что-то в себе поменять.

 

– Поменять – это очень сложно.

– Это сложно, это непривычно. Есть определённые рельсы, по которым привычно, а чтобы поменять это на новый путь, нужно со скрипом – иногда прямо правда со скрипом! Это же новые нейронные связи, они создаются. Просто если мозг не раскачан, не привык думать по-новому, не привык идти во что-то новое, не привык работать, то для него создать новый путь очень сложно... «Лучше пусть всё будет, как будет, я лучше буду страдать, буду мучиться». Ёжики плакали, кололись, но продолжали есть кактус.

 

– Спасибо, Ксения. Это было очень интересно. Мы буквально совсем чуть-чуть коснулись замечательной темы, и я рада, что у нас есть такой человек в городе и желаю вам успехов и продвижения на этой ниве, потому что это же на наше общее благо.

– Спасибо.

 

– Ведь гораздо приятнее общаться с людьми, которые понимают.

– Это очень важно – общаться с людьми, которых ты понимаешь и которые тебя понимают. Это великое счастье.

 

– Спасибо.

– Спасибо вам за приглашение.

 

Беседовала Елена Мельниченко