Илья Чешегоров | Текстовая версия подкаста «Трамплина» «Знай наших!»

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с омским фольклористом-этнографом и руководителем православного военно-патриотического лагеря «Богатырская застава» Ильёй Чешегоровым.

– Вы смотрите и слушаете медиа «Трамплин» и подкаст «Знай наших!». Здравствуйте. Нашего сегодняшнего героя, не побоюсь сказать, знают от мала до велика не только в Омской области, но и за её пределами. Омский фольклорист-этнограф, руководитель многочисленных проектов, связанных с воспитанием детей и молодёжи, Илья Чешегоров.

– Илья, здравствуйте. 

– Здравствуйте. 

– Послужной список в вашем случае – это великая преданность стране, Родине, любовь к ней. Других вы всю жизнь учите этому же – чтить традиции предков, любить свой край. Как вы подбираетесь к молодым умам, сердцам? 

– Как раз недавно эту тему обсуждали с коллегами на форуме «Рождество в Сибири», что нужно сделать, чтобы привлечь молодёжь. И пришли к парадоксальному выводу, что ничего привлекающего молодёжь делать не нужно, нужно просто заниматься своим делом. Если вы будете делать какое-либо дело хорошо – любое, это может быть какая-то культурная деятельность, производственная деятельность, организационная, что угодно, что вы будете делать действительно хорошо, в плане качества и в плане целеполагания, то есть ради чего это делается – как вы правильно сказали, из любви к отчизне, из любви к людям, не забывая ни об отчизне, ни о людях, то молодёжь на эту силу сама придёт. Это можно сравнить, может быть, не очень корректное сравнение, мы его тоже приводили в этой беседе о том, как работать с молодёжью: были знаменитые подвижники, монахи, пустынники, и они всё время собирали вокруг себя людей, потом они утомлялись от этих людей (понятно, по той причине, что они искали лично для себя Бога, люди в целом их отягощали) – и они уходили куда-то дальше в пустыни, в какие-то леса (если мы говорим про нашу родину, про наши монашеские традиции: у нас «пустыней» называются лесные массивы и поля, где никто не живёт). И всё равно к ним приходили люди, собирались вокруг толпой, основывались новые монастыри, новые общины и так далее. Пример аналогии здесь не в плане личного подвижничества тех людей, которые работают с молодёжью, а скорее в том, что, если человек делает всё действительно хорошо, если за ним есть сила, то молодёжи это будет интересно, она придёт, она будет рядом, она почувствует, что ей хочется подобного же. Мы же всегда по подобию действуем. Это как современная система кумиров – кумир с точки зрения православия вещь нехорошая, некий идол, которому поклоняются. 

– Не сотвори себе кумира. 

– Да. Но если отбросить именно идолопоклонническое отношение, то чаще всего всё действует по подобию. Мы смотрим на героя – мы хотим быть как он. Мы слушаем песню – мы хотим петь такую же песню. Мы видим какую-то красоту – мы хотим такую же красоту. Если есть красота, сила, героизм, какой-то подвиг, какие-то сильные интересные дела, то молодёжь сама будет к этому приходить. 

– На что откликаются больше всего?

– Я могу только о своём пути сказать, потому что, может быть, у других коллег в других объединениях как-то по-другому. В нашей практике молодёжь просто откликается на какую-то атмосферу традиционной культуры, какую-то честность, которая в ней есть. Во-первых, это красиво, эстетика – она тоже довлеет. Когда они видят, насколько сильно отличаются факты, выраженные в русской традиционной культуре от официальной сценической культуры, так называемой «народной», которая была создана в советское время как некий симулякр, как замена традиционной культуры, когда они видят, что там всё неспроста, что песни поются не просто так, это не просто исполнительская деятельность, это не просто желание угодить публике или желание показать себя – это всё, я думаю, их цепляет, как в своё время и меня, когда я был молод. Они видят что-то настоящее, подлинное, подлинность культуры. Я думаю, это как с маленькими детьми когда работаешь – они очень хорошо понимают эмоции взрослых, они многого ещё не понимают, эти маленькие люди, но эмоции взрослых, их искренность они считывают сразу. Поэтому чаще всего работа с совсем маленькими – она без искренности и без подлинности невозможна в принципе. Дети сразу ловят, что дядя и тётя что-то делают непонятное и дяди и тёти, кажется, сами не верят в то, что делают, изображая мышек, птичек и так далее. Так же и со старшими ребятами, с теми, кто уже переходит в возраст предбрачный и брачный, они тоже эту подлинность ощущают, у них ещё есть большой люфт на развитие, ещё не сложилась система стереотипов, которая над ними довлеет, и поэтому они чувствуют подлинность и хотят за ней идти.

– В каких проектах сегодня вы реализуете себя?

– Мы по календарю живём, у нас есть календарь – русский традиционный календарь, который является и календарём русской православной церкви. Они между собой не только неотличимы, это, в общем-то, один и тот же календарь и есть. Сейчас мы готовимся к Масленице, скоро у нас будет Масленица, будем гулять, веселиться.

Но вообще постоянно идущие проекты, которые какие-то уже много лет идут, какие-то поменьше – это на базе Сибирского культурного центра, городского центра народного творчества, проходят вечёрки уже почти тридцать лет – все воскресные дни, когда нет поста. Когда есть посты, а посты у нас достаточно часто в календаре, мы просто собираемся, чему-то учимся, общаемся. А когда посты проходят, мы гуляем, веселимся, танцуем, играем в молодёжные вечёрочные игры – то есть вечёрка выполняет своё предназначение, молодые люди общаются, создаются пары, эти пары потом женятся, венчаются, рожают детей. У нас уже таких пар довольно много. 

– То есть эта форма работает. 

– Она абсолютно рабочая. Мы, даже не будучи специалистами по психотерапии или по психологии, каким-то другим сложным околомедицинским вещам, можем наблюдать из собственного опыта, что браки, которые, так скажем, в анамнезе имели вечёрку – когда люди познакомились на вечёрке, когда они там общались изначально – пока на нашей памяти не распадаются. И, поскольку вечёрка существует уже достаточно давно, такой хороший опыт есть, опыт вечёрочных пар.

Помимо вечёрки, которая является нашим лейтмотивом, сейчас у нас совсем недавно, после Святок, закончился проект «Иван-да-Марья», который мы ведём каждый год. Это очень интересная тема – мы решили, что хотим поработать с молодёжью, которая сама не пришла, мы сами к ней придём. Мы приходим в вузы, ссузы, рассказываем, показываем традиционную культуру, показываем фильмы, которые уже сняты на основе проекта «Иван-да-Марья», уже два фильма таких сняли – и приглашаем участвовать в конкурсе-фестивале «Иван-да-Марья», парней и девушек отдельно. У парней своя конкурсная программа, а у девушек своя. Зачастую находим отклик, эти ребята включаются. Где-то, может быть, административный ресурс имеет значение, потому что для вузов, ссузов тоже интересно поучаствовать в этом проекте – и педагоги мотивируют их участвовать.

– И воспитательная часть тоже. 

– При этом они, постепенно включаясь, чувствуется, что немножко видоизменяются – даже отношения между людьми, которые даже случайно собраны. У них меняется отношение к своей культуре. Даже если они не станут фольклористами (такой цели и нету), то мы знаем, что эти люди тоже получили этнопрививку. Кстати, про этнопрививку. Все проекты, наверное, подчинены этой цели – дать этнопрививку молодёжи, детям, взрослым. Всем людям, которые с этим соприкоснутся, чтобы они отличали, где русское, а где нерусское. Причём русское/нерусское в данном случае не в национальном плане, а скорее в культурном. Потому что получается, что Советский Союз, при всём уважении к этому периоду нашей истории, он русскую культуру сильно выместил и заместил, он вывел её за народное бытование – она перестала бытовать, осталась в семьях, в деревнях, в сёлах, в каких-то особых – у специалистов, у исследователей. Но люди же не живут этой культурой, не соблюдают календарь. А если соблюдают календарь, будучи православными, то ничего не знают о народных традициях и зачастую народные традиции воспринимают как некий языческий пережиток. В советское время на этом настаивали многие исследователи, мы думаем, это был такой госзаказ на то, чтобы народную традиционную культуру отделить от церковной. Но они неразрывно связаны, народная культура как бы вытекает из церковной, и одна из наших задач – дать эту прививку и рассказать о календаре, о том, как живётся в календаре, что сменяющие друг друга календарные события, вся атрибутика, которая сопутствует каждому событию (певческая атрибутика, материальные предметы, связанные с этим традиции) – это всё очень важно, потому что здесь мы видим какой-то, можно сказать, образ вечности. Это вечно изменяемое, но постоянное, календарь же идёт по кругу, и всё время всё меняется, но всё время всё остаётся постоянным. И каждый виток приносит какие-то новые вещи, новые смыслы. 

– А расскажите поконкретнее, что в мужской части делается, что в женской. Вы говорите, что отдельно проводится для мальчиков, отдельно для девочек, для юношей и девушек. 

– Отдельно для молодых людей проходит часть конкурса, она называется «Академия мужества», в этой части парни изучают всё, что связано с мужской традиционной культурой. То есть основы русского рукопашного боя буза, которым мы в Омске занимаемся, северо-западная воинская традиция, она пошла из Твери, там есть такой замечательный человек – Григорий Николаевич Базлов, кандидат исторических наук, специалист по архаике, который собрал по деревням и сёлам русского Севера (и конкретно Тверской области в большей степени) воинские традиции от ещё живых дедов, всё это скомпилировал, собрал в определённую систему, которая и так была, но он сделал это удобоваримым и воспринимаемым современным человеком, чтобы было можно этому учиться. 

– Адаптировал. 

– Да, адаптировал, но тут адаптация даже не в том плане... Есть система, по которой ты можешь относительно быстро научиться, потому что в традиции всё учится постепенно. Мы не учимся петь, мы не должны учиться петь – мы слушаем, как поют наши старшие, мы слушаем это с детства, с младенчества, даже иногда с нашего внутриутробного состояния. И у нас уже настраивается слух, настраивается голос, появляется музыкальное понимание традиции – и в какой-то определённый момент оказывается, что мы умеем петь. А потом это дальше развивается как раз в календарных событиях, когда раз за разом мы в связи с теми или иными праздниками исполняем те или иные вещи, у нас это знание закрепляется уже в умении. Мы это видим по детям фольклористов. Те, кто специально не учился музыкально, не проходил вот этот рывок, но имеет хороший слух, голос, манеру исполнения и так далее. То же самое и с рукопашным боем: если ты с детства этим не занимался, если не ловил по малой толике того, сего, другого, создавая как бы свою личную систему, то здесь требуется сразу серьёзная работа, которая в более короткий период позволит тебе это освоить. Поэтому компиляция была нужна. 

– Тяжело парням? 

– Скажем так, интересно. Тем более, как ни странно, к нам попадают в основном подготовленные ребята, прямо иногда даже удивляет. Какой-нибудь студент факультета теологии, который теперь объединился с истфаком, с остальными факультетами, но тогда это была ещё теология, – делает «солнышко». С виду ничего не говорило о том, что он физически развит, высокий худой парень. И он делает «солнышко» на турнике, он делает выход силы, он побеждает всех на ножах, в том числе спортсменов. Ты думаешь: «хорошо подготовленный человек», несмотря на то что ничто не говорило о том, что он мог быть к чему-то подготовлен. К нам подготовленные ребята попадают, может быть, тяжело им бывает именно в плане восприятия части праздничной культуры, как ни странно. То есть всё, что касается бузы, работы с оружием... Естественно, у нас и основы современной тактической работы с оружием даются, потому что воинское искусство видоизменяется под потребу времени из века в век, люди когда-то работали одним видом оружия, одной тактикой, а сейчас – другим, соответственно, мы идём за этим трендом, потому что воинское искусство должно соответствовать современным реалиям. Есть традиционные вещи. Для красоты – бой на палках, бой на ножах... 

– А «современные реалии» – это что у вас? Дроны есть, вы ими управляете? 

– Дроны у нас тоже есть, но с дронами мы не работаем, но у нас есть дружественное подразделение, один из педагогов нашего проекта «Иван-да-Марья», Владимир Геннадьевич Котенко, является руководителем центра специальной военной подготовки «Сибирский полк», и там дроны есть. Но мы работаем в основном с массогабаритными макетами автомата Калашникова, потому что основная подготовительная работа современных вооружённых сил – это умение взаимодействовать в группе с помощью огнестрельного оружия. Это тактическое расположение, передвижение и все сопутствующие знания, которые должны быть для выживания и выполнения задач. 

– Функцию начальной военной подготовки вы берёте. Это касательно мальчишек, парней. А что с девушками? 

– У девушек, естественно, совершенно своя программа. 

– Ваша супруга ведёт? 

– Да, моя супруга ведёт, Елена Чешегорова, и команда девушек из нашего ансамбля «Сретенье», и с нашей омской «Богатырской заставы», постоянно взаимодействующей с нами. Это наша драгоценная команда, отобранный жемчуг – в течение многих лет. Так можно назвать этих людей. У девушек – программа, направленная на изучение традиций подготовки к материнству, изучение традиций, связанных с рукоделием. Особенности женской культуры – там и певческая традиция, и хореография. 

– Как сберечь семейный очаг. 

– И кулинарные семинары у них проходят, о том, как готовить. Но, естественно, мы не забираем у девушек возможность пострелять из лука, побегать по утрам хотя бы километра полтора-два и так далее. Физическая подготовка для всех важна. Понятное дело, что в традиционной культуре девушки были так заняты домашней работой, что они и так были физически прокачаны. Но в современном мире, мы сами понимаем, нам часто не хватает физической активности, так как в условиях города...

– На речке мы уже не стираем, бельё не полощем. 

– Огромные тазики с бельём, которое выжали, но оно всё равно ещё недожато, мы не тащим – мне рассказывали такие истории. 

– Этот мир роботизирован. 

– Поэтому заниматься чем-то ещё, чтобы быть в форме. Пока замуж не выйдешь, я думаю. Замужество уже даст возможность быть в форме, там всегда много дел. 

– Там бегаешь нормально. Расскажите ещё о «Богатырской заставе». Это очень интересный проект, который работает только летом, да? 

– Нет, «Богатырская застава» работает круглый год. 

– Круглый год? 

– Получается, смотрите, как: у нас есть четыре лагеря, это летний лагерь – основной, самый сложный, самый интересный, самый насыщенный. 

– Поэтому у меня, видимо, и ассоциации такие – на летний. 

– Главная специфика «Богатырской заставы» – мы живём в палатках, мы живём в лесу. Осенняя смена у нас есть, весенняя и зимняя, они проходят уже в корпусах в дружественных лагерях, это либо база отдыха «Покрышкино», либо «Дружные ребята», «Берёзка». Мы были в разных местах за годы существования. Там мы выезжаем уже на сборы, зачастую вместе с родителями, чтобы тоже потренироваться, побыть вместе, так сказать, не забывать друг о друге. И есть интересные особенности, интересная специфика других времён года. Зимой – поработать над выживанием в зимнем лесу, построить иглу или научиться разводить костёр из мокрых веток. То есть вот такие вещи, они тоже очень интересны именно в другие времена года, помимо лета. 

– Уроки ОБЖ?

– Ну... да, можно так назвать, хотя ОБЖ обычно у всех ассоциируется с чем-то не очень интересным, скучноватым. 

– Это у кого как. 

– Да-да, у нас ОБЖ – это основы безопасности жизни. Да, можно и так назвать. Мы называем это просто навыки выживания в различных условиях. Плюс ещё тут календарь опять же: осенью у нас идут осенины, зимой мы готовимся к Рождеству, к Святкам. У нас лагерь проходит в каникулярное время, соответственно, начинается он ещё Филипповским постом, а завершается уже Святками, Рождеством. Мы все вместе идём в храм, причащаемся, исповедуемся, празднуем. В этом году, например, мы показывали вертеп в чернолучинском храме для местной паствы – по благословению батюшки. Было довольно интересно и детям, и нам, и, так скажем, нашим зрителям из прихода Храма Святой мученицы Параскевы тоже было интересно.

Весенний лагерь будет с Великим постом, он всегда приходится на Великий пост, потому что это март-апрель, в это время всегда без вариантов идёт Великий пост. Мы изучаем постовые традиции, поём духовные стихи. Ну и спорт, тактическая работа, ремёсла, различные спортивные народные игры. Мы не чураемся играть в лапту даже зимой и весной, хотя это летняя игра, скажем так, весенне-летняя, но мы играем в традиционные игры в любое время года, потому что считаем, что сейчас, к сожалению, у наших подопечных нет возможности без нас в это поиграть. Мы надеемся, что в будущем они будут уже это делать сами и это будет просто бытовать, наша помощь в этом смысле уже не будет нужна.

– А те, кто часто, из года в год у вас проходит различные лагеря, подготовку, – они ведут за собой ещё своих друзей, братьев, сестёр? Есть такая практика, что расширяетесь благодаря своим же воспитанникам? 

– Да, мы расширяемся. Но знаете, это очень индивидуально. Кто-то приводит друзей, кто-то не может их затянуть. У меня сын, например, своих однокурсников на вечёрку так никак и не затянет. Одного пока затянул разочек. Но это небыстрый процесс. Но то, что посылают следующее поколение детей, – да, это раз за разом происходит. Старшие уже отъездили, им уже много лет, они уже учатся, кто-то уже даже из города уехал в какие-то вузы в других городах. Едут младшие, средние. Есть у нас практика, что едут дети тех детей, которые ездили в первую «Заставу». 

– Это уже второе поколение. 

– Второе поколение пошло потихонечку, да. Дети рождаются, подрастают, их родители, которые на «Заставе» выросли в каком-то смысле, в ансамбле участвовали, в каких-то других проектах, познакомились зачастую на «Заставе», поженились после неё, потому что у нас, я говорил уже, много пар, которые, может быть, нашли друг друга не на самой «Заставе» в плане именного того, что там начали хороводиться, но знакомство в «Заставе» позволило им в будущем общаться дальше и заключить брак, жить вместе, рожать детей. И довольно много, скажем так, немалодетных – у кого от двух и более детей, причём они довольно молодые и я думаю, это ещё не конец, поглядим, сколько у них будет деток. 

– Собственно, как это и было раньше у наших прабабушек, прадедушек, многодетность чтилась. Скажите пожалуйста, были ли у вас случаи, когда вы сотрудничали с какими-то социальными государственными организациями, когда к вам намеренно на перевоспитание направляли трудных подростков?

– Да, это тоже было. Где-то было неофициально, кто-то из знакомых просил взять того или иного ребёнка, подростка на, так скажем, проработку. Были и специальные моменты, такие, когда – как служба сейчас правильно называется, не помню – служба по делам несовершеннолетних через наших отцов, священнослужителей Омской митрополии, отправляла прямо небольшие группы на такую работу. В общем и целом это было довольно успешно. По крайней мере, сами подростки явно чувствовали себя неплохо на «Заставе», несмотря на то что «Застава» довольно сурова – в том числе к хулиганам. Не приветствуется хулиганство по отношению к слабым. Хочешь хулиганить – вот тебе перчатки, иди хулигань, работай на тренировке, рискуй собой, а младших, слабых – не трогай. Ну или нарывайся на тех, кто посильнее. Можно на педагога попробовать, почему нет, педагог тоже поработает с молодым человеком – естественно, аккуратно, соблюдая технику безопасности. 

– Были такие случаи, когда с преподавателем, с педагогом?

– Мы специально это делаем. У нас есть такая штука, называется «Большая игра». Там очень много правил, долго рассказывать и сейчас я это делать не буду. Но там есть такая фишка – надо найти флаг. Флаг заставы (один из флагов заставы, у нас их очень много), но обычно основной флаг – это у нас флаг пограничных войск, потому что мы же «Богатырская застава», стоим на границе Омского и Кормиловского районов. И – добра и зла, современности и архаики и так далее, много границ у нас. И этот пограничный флаг зачастую спрятан на одном из педагогов. И сами правила «Большой игры» диктуют определённую суровость. Там и конкурсанты – скажем так, курсанты – попадают в разные тяжёлые испытания, и педагоги хорошо в этом смысле подыгрывают – в зависимости от той темы, которая заявлена на игре. Когда обнаруживается, что флаг находится на одном из педагогов или командиров, тогда на него начинается прямо конкретная охота. Его окружают, пытаются в буквальном смысле затоптать, сломить, вытащить с него флаг. И тут задача педагога – не нарушая педагогические принципы и без членовредительства всё-таки давать хороший отпор всей этой массе охотников, которые его пытаются взять. 

– Он защищает свой флаг. 

– Да. Так что такое бывает. Иногда мы просто в шутку дурачимся, некоторые командиры разрешают нападать своему куреню на себя. И аккуратненько – знаете, как медведь маленьких медвежаток в разные стороны раскидывает. 

– Плачут дети? 

– Не от этого. Они плачут сразу, как только приезжают.

 – Это связано с адаптацией? 

– Связано с адаптацией, отсутствием навыка жизни без мамы, как ни странно, не без папы! С папами же обычно не забалуешь чаще всего. А вот отсутствие мамы, которая всегда может пожалеть, конечно, их очень напрягает. У нас женщины-педагоги часто стараются эту функцию выполнять, то есть как-то где-то пожалеть, где-то приласкать. Потому что у командиров – у мужчин – такой задачи нету, это было бы неправильно – жалеть их и ласкать, особенно при наличии женщин. Но плачут всё равно, плачут долго, кто как. Есть ребята – я их ласково называю «отморозки» (в кавычках) – которым сразу всё заходит, они сразу как рыба в воде. Есть те, кто долго адаптируется, могут до недели адаптироваться. 

– «Отморозки» это норма? То есть они привыкли сразу – и всё? 

– «Отморозки» это норма, это хорошее слово в данном случае – с моей точки зрения. 

– Да, я про это и говорю.

 – Но их на самом деле не так много, их не больше 30%. 

– Там, скорее всего, сильна сторона папы. 

– Там сильна сторона папы, дедушки и вообще каких-то таких семейных традиций – сходить на охоту, спать в лесу на голой земле. Кстати, это тоже бывает. 

– Это, собственно говоря, правильно. Потому что мальчиков должны воспитывать по большей части мужчины, которые у нас сейчас на работе все.

 – Да, лет с пяти-семи лучше, когда парень с отцом взаимодействует больше, чем с мамой, потому что иначе он может слишком много от женского воспринять, и это будет не полезно ни ему, ни его будущей жене, ни по большому счёту даже его матери, которая его очень любит, ласкает и жалеет. 

– Это уже детская психология пошла. Илья, расскажите, как детям, подросткам, молодому поколению попасть к вам, в ваши ряды, чтобы поучаствовать, посмотреть, как это всё? 

– Вариантов множество. На вечёрку – где-то с четырнадцати, с пятнадцати лет разрешается приходить всем. Почему я говорю с четырнадцати, с пятнадцати, иногда даже с шестнадцати – в зависимости от развития. По большому счёту вечёрка – это время предбрачное. Если у молодого человека уже усы пробились, но ему пятнадцать лет, то, конечно, добро пожаловать. Но если он ещё, так скажем, уловный ляля, то пока ещё надо подождать. То же самое и с девушками. Понятное дело, что самый расцвет вечёрочного времени – это девятнадцать, двадцать, двадцать один, когда уже люди действительно целенаправленно присматривают себе будущего спутника жизни. Вечёрка, с нашей точки зрения, очень полезная штука, она учит правильному отношению между девушками и парнями и, помимо этнопрививки, даёт ещё такую прививку к нормальным отношениям. Когда молодёжь сильно закабалена в невозможности общаться с противоположным полом, возникают всякие дурацкие перекосы: девушки не знают, теряются – что им сказать парням, которые нравятся, и парни, соответственно, тоже. Это часто приводит к бракам, так скажем, по недомыслию, по случайной эмоциональной волне, а потом к разводам и так далее. Вечёрка позволяет долгий период все эти отношения переживать, естественно, без брачной составляющей, – держаться за руки, общаться. У нас есть и поцелуйные игры, это обязательная часть вечёрочной традиции. Это даёт такой хороший иммунитет против случайных связей и случайной чувственной волны, есть такое мнение. 

– Да и вообще, наверное, знания какие-то. 

– Да, наблюдение за девушками, наблюдение за парнями – как они себя ведут в той или иной стрессовой ситуации, а на вечёрке стрессовые ситуации, конечно же, возникают. Так что на вечёрку мы всегда всех ждём.

Лагерь «Богатырская застава» тоже ждёт своих подопечных – круглогодично. У нас есть специальный сайт, где можно записываться, есть администратор, который работает с вновь прибывшими. 

– Не только мальчиков берут, но и девочек?

– И девушек, конечно. У нас девушек обычно процентов тридцать, тридцать пять. То есть такое нормальное соотношение. Девушки на самом деле очень хотят быть богатырями. Они хотят скакать на лошади, размахивая шашкой. Но как раз одна из задач лагеря – объяснить им, что это не очень для них. То есть они всё это пробуют, и я прямо своими глазами видел, когда такая бой-девушка в штанах, которая хотела воевать, драться – понимала, что лучше вышивать, лучше песни петь, лучше готовить, лучше заботиться о других. 

– В куколки играть. 

– Да. Увидев всю неприглядность мужской жизни, она понимала, что женщиной быть очень комфортно, интересно и увлекательно. 

– Вы их так направляете? «Ты вышла за свои гендерные рамки». 

– Мы специально этого не делаем, так получается просто по сути происходящего. Мы не читаем лекции, нотации.

И в «Иван-да-Марья» может участвовать любой желающий от шестнадцати до двадцати пяти лет. Каждую осень мы запускаем проект – и он до нового года, до Рождества Христова обычно. В Святки заканчивается или в постсвяточное время. В этом году, скорее всего, «Иван-да-Марья» будет более широким, потому что после последнего нашего финального концерта наш дорогой владыка Дионисий, митрополит Омский и Таврический, сказал, что он хочет, чтобы это дело расширилось на всю митрополию, то есть и на другие районы, на другие епархии – Муромцевско-Калачинскую, Исилькульскую, Тарско-Тюкалинскую и, возможно, даже на другие регионы соседних с нами областей.

 – Мощная поддержка.

– Да, он считает, что это полезное дело, выразил такое мнение нам. Это приятно и радостно, единственное, мы не знаем, справимся ли мы с организационной нагрузкой. Но будем живы – проект будет дальше действовать, поглядим, что из этого выйдет. Но участвовать может любой человек соответствующего возраста, если желает. Естественно, ему надо пройти конкурсный отбор. А вечёрка – это постоянно открытые врата, в которые может войти любой, всех ждём. 

– В городском центре народного творчества?

– Да. Бульвар Мартынова, 6, 18:00, каждое воскресенье, кроме постов и летнего периода – в летний период мы все в лесу, у нас идёт лагерь. А всё остальное время мы всегда всех принимаем. Да и в посты мы собираемся, но уже для каких-то других дел – не весёлых, не разгульных, не танцевальных. Мы там тоже занимаемся фольклором и что-то изучаем, общаемся, чай пьём.

– Илья, спасибо вам огромное за такую познавательную беседу, очень много ценной информации получили, я надеюсь, наши подписчики – тоже. Спасибо вам большое.

 – Спасибо вам.