Наталья Сухотерина | Текстовая версия подкаста «Знай наших!»

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с выдающимся репетитором и педагогом по вокалу, заведующей отделением вокального искусства Омского музыкального училища имени В. Я. Шебалина, заслуженным работником культуры РФ Натальей Сухотериной.

— Наталья Маратовна, здравствуйте!

— Здравствуйте!

— Рада поздравить вас с этим званием, недавно присвоенным вам: заслуженный работник культуры Российской Федерации. От всей нашей студии, от всей редакции наши поздравления!

— Большое спасибо!

— Вы один из тех педагогов, которых можно назвать медиумом, неким посредником между начальным вокальным образованием и высшим. Недавно в одном из подкастов героем была педагог по вокалу, главный хормейстер Омского государственного детского ансамбля Раиса Семёновна Костикова. И она с теплотой и любовью отзывалась о своих учениках и даже с гордостью говорила о том, что они попадают в Шебалинку, что это как знак качества и она спокойна за своих детей. Какую оценку вы сами можете дать уровню подготовки этих детей, которые приходят к вам и которых вы должны, как бриллиант, огранить и выпустить дальше?

— Я думаю, нужно сказать главное — о том, что в музыкальных школах, в детских школах искусств не существует такого понятия, как вокальное отделение. Федеральной программы по вокальному искусству у нас в России нет. Дети занимаются в рамках хоровых отделений и с педагогами, очень часто сами дирижёры-хоровики занимаются с ними вокалом. Либо есть в некоторых школах уже вокалисты. Есть моменты, когда выделяют отдельной строкой обучение вокалу, но программы такой не существует. Поэтому дети идут не только с хоровых отделений. Вот вы сказали про Раису Семёновну, она же дирижёр-хоровик. Дети идут со всех отделений. И с фортепианных отделений, иногда со струнных.

— С точки зрения вокальной подготовки как их тогда оценивать?

— Чаще всего идут дети, которых мы знаем с детства, которые участвуют в наших проектах, конкурсах, и не только нашего училища, но и региона, страны. Они мелькают у нас на мастер-классах, мы этих детей знаем. Кто-то из них не идёт в профессию, довольно часто, хотя очень талантливы, но они, возможно, талантливы во всём. Кто-то идёт в профессию, кого-то мы ведём целенаправленно к себе в класс, уже выделяем ребёнка чуть старше от других педагогов, кого-то, вот как я, сотрудничая с музыкальными школами, воспитываю себе сама.

— Так вот и происходит взращивание?

— Ищу себе сама, потом беру себе в училище, дорабатываю и выпускаю в свободное плавание — в консерватории, концертные организации, театры, филармонии.

— Недавно завершился открытый региональный конкурс «Сибирский соловей», о котором вы тоже сейчас расскажете. Среди участников наверняка есть дети, которых вы воспитываете. Вообще, что за конкурс, какие возможности он даёт детям?

— Региональный конкурс «Сибирский соловей», уже третий. Учредителем конкурса является Омское музыкальное училище имени В. Я. Шебалина. Он был нами придуман, нами устроен, разработано положение. Первый конкурс прошёл как областной, потом мы вывели его на более широкий уровень — региональный, так как принимали участие дети из Новосибирска, в этом году из Томска, естественно, из районов Омской области, из областных наших городов.

— География расширяется?

— Потихоньку расширяется, да. Он региональный открытый, это сейчас считается уровень всероссийского. В этом году приняло участие более 140 детей и студентов. 114 заявок, у нас было две номинации: «Сольное исполнение» и «Ансамбли малой формы до 8 человек». Поэтому количество участников больше, чем количество заявок. Конкурс проходил два дня. Сложнейших два дня для жюри. Председателем жюри был тоже выпускник нашего училища, солист Омского музыкального театра Александр Хмыров, артист известный, заслуженный. В жюри были Ирина Борисовна Трусова, заслуженная артистка РФ, я и наш преподаватель Кожевникова Ирина Михайловна. Нас было четыре члена жюри, которые не всегда были единогласны, в общем-то у нас мнения расходились по многим конкурсантам.

— Часто так бывает.

— Да, расходились мнения. Но в конечном итоге, по крайней мере мнение по Гран-при, было единогласным и не обсуждалось.

— Уже известно?

— Гран-при получил мужской ансамбль, это мальчики моего класса. У меня в основном учатся мальчики. Класс очень большой, семь парней. Мужской ансамбль класса Натальи Сухотериной в составе: Руслан Кайрденов, Артём Мартиросян, Ярослав Дергачёв, Николай Шерстнев, Дмитрий Святский, Матвей Коровин и Владислав Марчихин.

— Замечательно! Я думаю, ребятам приятно услышать свои имена. Этот конкурс был посвящён 80-летию Победы в Великой Отечественной войне.

— Конечно. Вообще все мероприятия училища в этом году мы посвящаем двум большим датам, я бы даже сказала, трём датам: естественно, 80-летию Великой Победы, 105-летию нашего учебного заведения…

— Такой маленький юбилей в новом столетии.

— Да, первый уже в другом столетии юбилей. Для нас он не маленький, потому что в рамках юбилейных мероприятий проходят все наши конкурсы и концерты. Совсем недавно, 2 апреля, прошёл концерт детской музыкальной школы — у нас при училище музыкальная школа очень крепкая. Вот сейчас прошёл конкурс. И впереди — мы приглашаем всех — 23 апреля в Органном зале огромный концерт училища, где будут представлены все отделения, все виды инструментального и вокально-хорового творчества. Мы приглашаем, приходите, будет очень ярко и интересно.

А третий юбилей — конкурс называется «Сибирский соловей», потому что у нас есть такая выпускница Дебора Яковлевна Пантофель-Нечецкая, первая выпускница нашего вокального отделения. Она была профессором Московской консерватории, певица, заслуженная артистка России. В этом году исполнилось 120 лет со дня её рождения. Концерт «Весна идёт!», который прошёл в понедельник, 7 апреля, на нём было объявлено Гран-при, поздравлены призёры, был посвящён ей. Её в Москве называли «Сибирский соловей».

— Её имя и заложено в названии!

— У нас два конкурса: «Сибирский соловей» региональный и Международный конкурс имени Пантофель-Нечецкой, который мы тоже планируем в ближайшее время проводить. Мы таких конкурса провели уже три. А «Сибирский соловей» — это «детка» большого конкурса.

Ещё будет большой проект к 105-летию, о котором бы тоже очень хотелось сказать, потому что вокально-хоровое искусство в регионе развивалось всегда, было всегда очень крепким и продолжает развиваться, — в ноябре 2025 года пройдёт вокально-хоровой конкурс имени Николая Сергеевича Якуничева. Он был наш хормейстер, директор училища. Название превосходное — «Музыка для всех». Так назывался коллектив, который он создал. Когда я была студенткой училища, был коллектив из дирижёров-хоровиков девочек, человек примерно 15. И они пели разную музыку, в том числе джаз, популярную и многоголосие. Это был такой ансамбль, который даже в Америку ездил в те годы. Очень был популярен в Омске. Вот у него был такой проект, собственный, личный. Организаторами сейчас разрабатывается конкурс, и его назвали именем Николая Сергеевича Якуничева и название — «Музыка для всех».

— Как вы считаете, вообще омская вокальная школа сейчас на каком уровне, если сравнить с другими городами и даже со столицей?

— На очень высоком.

— Да, я тоже это слышала. Видно это по нашим выпускникам Шебалинки. У нас очень много выпускников звёзд, которые работают в Большом театре и в различных оперных театрах. Расскажите о них. Хочется услышать их имена.

— За последние пару десятилетий очень выросла вокальная школа в Омске. Благодаря чему? Те педагоги, которые учили нас, очень крепкие педагоги, они вырастили нас тоже очень крепкими педагогами. И мы, поработав сами на сцене, вернулись в своё училище в качестве преподавателей и оказались, видимо, тоже талантливы. К тому же сейчас огромен интерес среди подрастающего поколения именно к пению.

— А с чем это связано?

— Особую энергию, особую вибрацию испытывают люди, которые поют. Это выброс эмоциональный, это возможность показать себя, рассказать о себе через музыку, через пение, через слово.

— Расскажите о ваших выпускниках, об именитых звёздах. Более 30, по-моему, такую статистику я видела. Но вам виднее.

— Наверное, более 30, точнее не скажу. Потому что каждый год их становится всё больше. Среди них есть, знаете, говорят, одни красивые, другие талантливые, третьи успешные, четвёртые везунчики и так далее. Мои выпускники — это мои дети. Это продолжение меня, это то, что я не успела сказать со сцены. То, что не успела мой педагог, она очень рано ушла: Надежда Алексеевна Зинченко, у которой я училась в училище. Я была её последней выпускницей. Наверное, она выпустила бы ещё много хороших музыкантов. И вот что-то оттуда (показывает вверх) мне помогает всё время: у меня всегда ощущение, что мои педагоги. У меня прекрасная школа, я окончила первую музыкальную школу. Мой учитель Тавровская Галина Григорьевна, пианистка, заслуженный работник культуры РФ. К сожалению, её уже тоже нет с нами. В меня вложили педагоги, плюс природа, семья, столько, что мне сейчас хочется всё, что я накопила за свою жизнь, опыт, дар, который они мне в том числе передали, передать своим детям. В каждом из них я прорастаю, никто, ни один не даётся легко, все даются сложно. Со всеми поддерживаю связь. До сих пор продолжаю со многими заниматься — либо онлайн, либо слушаю записи и комментирую. Мы всегда на связи. Иногда этого даже бывает слишком много (смеются обе).

— Это замечательно!

— Какие самые важные качества должны быть в педагоге, особенно по вокальному искусству? Как это увидеть?

— Вкус, любовь к профессии, преданность профессии, честность. И ещё уважение к тем, с кем ты имеешь дело. Я всегда говорю родителям детей, которые школьники: не бывает неталантливых детей, просто нужно найти к ним подход, к каждому разный.

— Бывают неспособные, да?

— Неспособные? Как-то ко мне такие не попадают.

— Или вы такой педагог, что вы всё равно можете заинтересовать.

— Бывает, попадаются сложные дети, допустим, психологически сложные, воспитательно сложные. Разные же дети бывают. Я это всё корректирую. Я разговариваю с ними, я с ними как со взрослыми. Я не сюсюкаюсь.

— Вы строгий педагог?

— Я разная. Мы и целуемся, и — ай-я-яй!

— Есть ли какие-то рекомендации, которые вы бы дали родителям, может быть, молодым учителям, на что обратить внимание в воспитании, в развитии ребёнка при поступлении в музыкальную школу и вообще?

— Да пускай они растут такие, какие они есть! Например, студент очень психологически зажат, но у него хорошие, предположим, данные, физиология, вокальные данные, но ты не можешь туда пробиться, ты не можешь его открыть. Мы бьём в стену вместе! Когда я чувствую, что у него накипает и он не может сделать выброс, я говорю: «А давай будем бить. Бей в стену и пой!»

— Прямо кулаками?

— Да, у нас стоят заглушки, там ничего не слышно. Бьём! Они у меня отжимаются на уроке. Если, например, не очень сегодня работается, значит, ложись, будем отжиматься. Это мальчики. С девочками немного сложнее в том плане, что девочки нежные. Мальчиков (надо) больше любить, а девочки красивые!

— Что им нужно?

— Они должны об этом знать. Они неприкасаемы. Они должны быть гордые.

— Делать комплименты?

— Да. Комплименты и, наоборот, ругать.

— Кнут и пряник?

— Знаете, как? Ругать моих детей могу только я. Я говорю родителям: ругать могу только я. Вы можете только хвалить.

— Какое интересное правило!

— А ругаю только я, а вы на меня потом не обижайтесь. И никуда не лезьте.

— Я никогда об этом не задумывалась.

— Если ребёнок пришёл и сказала: «Ой, Наталья Маратовна сегодня…» (грозит пальчиком). Мамы, уже зная меня, когда идут в класс (есть уже какие-то правила игры в классе), звонят и спрашивают: «Что там моя (мой) сегодня?» Рассказываю. «Ну я сделала строгий вид…». Вот такие у нас взаимоотношения с родителями. Со всеми родителями тоже дружим, да. У нас отделение сегодня, наверное, самое большое. Бюджетные места и самое большое количество «платников» тоже у нас. Мы берём человек 12–13 в общей сложности.

— Как из них из всех определить, найти на начальном этапе даже, это видно?

— В ком-то видно, в ком-то виден потенциал. Это такая длительная каждодневная работа. Кто-то в училище сразу начинает выдавать результат, кто-то позже.

— Полина Шароварова, которая совершенно недавно завоевала Гран-при и…

— …конкурс Глинки 4-я премия. Не менее значимая победа, для меня, может быть, даже более.

— Вот вы её сразу разглядели?

— Я её увидела, будучи в жюри конкурса «Славься, Отечество!». Увидела девочку лет двенадцати-тринадцати. Голос неинтересный, но внутренний мир был потрясающий.

— То есть вот в жюри сидит человек, который на голос не обратил внимания, но обратил на энергетику?

— Потрясающее мировоззрение взрослого музыканта. А голос — она попала как раз на тот период, когда девочки тоже мутируют. И волею судьбы эта девочка через полгода пришла в мой класс как ученица школы. Тогда директор 4-й школы Алексей Александрович Дубянский позвонил мне и попросил взять четырёх учениц, и среди них была Поля. Там ещё была Мария Лупарева, которая тоже звезда. Она тоже в театре Станиславского и Немировича-Данченко, кстати, у Хиблы Леварсовны (Хибла Герзмава — всемирно известная оперная певица. — Прим. ред.) оканчивала консерваторию. Она старше Поли на год училась в училище. Они мои школьницы, затем мои студентки училища, потом они просто мои дети.

— Интересная история.

— У меня все истории интересные. Их очень много, всех не перескажешь. Я просто не хотела бы никого обидеть. Например, история с тенором в НОВАТе, сейчас он звезда — Константин Захаров, который в училище ко мне попал как дирижёр-хоровик. Окончил как дирижёр-хоровик, как вокалист поступил в консерваторию, потом через два с половиной года его оттуда выгнали. Вернулся в училище, платно окончил училище как вокалист. Он звезда, на Хосе Каррерасе (вокальный конкурс. — Прим. ред.) стал дипломантом. Стал солистом Омской филармонии. Потом его все агентства стали раздёргивать. Вот в НОВАТе он сейчас поёт все ведущие партии. А тенор самый старший Роман Арндт, который уже объехал весь мир…

— В этом есть везение или это большей частью труд?

— Всё вместе. Без труда совсем никак.

— А везение?

— Везение тоже. Звезда (показывает вверх).

— То есть должно совпасть: люди, время, место?

— Да, у нас так. И всегда, когда их выпускаю, я желаю им таких людей побольше и звезды, которая будет помогать. Знаете, я очень часто смотрю в небо и говорю: Господи, не забери у меня мой дар! Не лиши меня дара. Преподавательского, вот этого дара интуиции, дара в каждом найти, в каждом разглядеть, найти подход, зайти в их душу, в их сердце. Иногда не пускают, тогда труднее с ними. То есть ты ковыряешься буквально во всём, только в рот вот так (показывает по локоть) руку не засовываешь. Ну вот у нас такая профессия. Очень энергозатратная, очень эмоционально затратная. Вокалисты — это такая, знаете, гремучая смесь людей: вроде как они одновременно и самоуверенные, целеустремлённые, но в то же время безумно ранимые. И я такая же. То есть я кажусь очень сильной личностью со стороны, но меня очень легко ранить. Но я это «победю» (смеются обе). То есть я всё равно буду всех побеждать, в первую очередь себя. Одним из главных качеств в себе, если вам это интересно, что я ценю в самой себе…

— Говорите.

— В самой себе я ценю уважение к самой себе, которое я воспитала сама. И моё уважение к себе как личности не даёт мне права относиться неуважительно к другим людям. И я не терплю, когда неуважительно относятся к кому-то к моём присутствии.

— А воспитать это наверняка удалось под влиянием каких-то обстоятельств?

— Да. У меня была очень непростая профессиональная судьба. Я была ведущей солисткой Омского музыкального театра и оркестра «Лад». И я потеряла голос… Мне пришлось уйти из профессии по инвалидности голоса.

— Потрясение, наверное?

— Я боролась несколько лет. Мне было всего 32 года...

— Как вы справились с этим?

— Очень сложно. Я строила себя снова. В те годы я сказала, что я всё равно добьюсь в жизни всего, чего я хочу. Не так — ну, значит, по-другому. И весь остальной мой путь — доказать себе в первую очередь. Я строила себя каждый день.

— Ну и любовь, наверное, к профессии.

— К себе.

— К себе больше?

— Всё вместе. Трудно объяснить…

— Какой по протяжённости был этот период? Это большой срок?

— Борьбы за голос? Года три-четыре, наверное, я пыталась остаться в профессии, лечилась, у меня случались кровоизлияния в связки. Это совершенно неуправляемый процесс — инсульт связки. Да, это был очень тяжёлый период, который совершенно изменил мою жизнь. Не только профессиональную, но и личную, потому что с тех пор у меня другая семья. То есть моя жизнь как бы разделилась на две половины...

— Знаете, мне кажется, это такая проверка на качество, на…

— Наверно. Мне было тяжело, мне очень тогда помог Владимир Васильевич Шалак. Он был министром культуры, а когда это случилось, уже был советником в Законодательном собрании. И вот он мне тогда позвонил и позвал к себе. А я девочка совсем, я плачу. А он мне говорит: «Когда-нибудь через много лет ты вспомнишь наш с тобой разговор и будешь благодарна судьбе за то, что с тобой произошло».

— Вы сейчас можете сказать, что вы благодарны?

— Испытания были слишком жестокие. Но да, я благодарна судьбе, что я смогла не только принести пользу стране, городу, миру, небу сама как певица, но я смогла породить много-много маленьких «сухотеринцев» и уже больших. И, наверное, это важнее. Наверное, моя миссия была другая. Я боролась — вот так шла, а меня остановил Господь Бог и сказал: нет, ты знаешь, дорогая, иди вот так, ты пойди всё-таки в эту сторону. Там ты больше принесёшь пользы. Здесь ты будешь как многие, а тут ты будешь больше. И вот за это я всё время благодарю Бога. И Владимира Васильевича вспоминаю с этими словами. Мы до сих пор на связи с ним.

— Всё неслучайно.

— Вообще всё в жизни неслучайно. Кто-то меня ведёт, кто-то сзади меня всегда стоит. Очень много людей в моей жизни. Во-первых, директора учреждений, где я работаю и работала. Они всегда меня поддерживали, чаще поддерживали. Конечно, были какие-то моменты, воспитательные процессы, которые тоже были нужны для того, чтобы каким-то образом и себя переосмысливать. То есть всегда любую ситуацию я сейчас воспринимаю как позитивную: значит, есть смысл подумать, значит, есть смысл в себе ещё что-то чуть-чуть скорректировать.

— Отточить.

— Да. Либо принять себя уже такую, какая ты есть. Наверное, лет пять назад это случилось, когда я сказала себе такую фразу, — это через моих детей. Допустим, сын мне говорит: мама, а вдруг подумают обо мне? Или дочь: а что обо мне подумают? И вдруг я сказала себе такую фразу, что настало время, когда мне стало неважно, что подумают обо мне. Мне стало важнее, что я думаю о людях, что я думаю о своём собеседнике, о человеке, с которым я встречаюсь, с кем я взаимодействую.

— Это зрелость, которая приходит уже с возрастом, с опытом?

— Конечно. Это пришло само. Это пришло почему-то. Я этого не ждала, я очень многие вещи не жду. Есть мечты. Ты о чём-то мечтаешь… Я никогда не мечтала ни о чём материальном. Я просто всегда мечтала о нормальном человеческом женском счастье. Спасибо Богу, я его имею. Я имею двоих прекрасных детей. У меня уже двое внуков. Внук во втором классе, внучке год, которая... — я себе придумала её, дочь мне её родила, я её назвала. Я сказала: ты будешь вот такая! Вот она растёт, и я вижу: она растёт такая, как я её придумала. Я мечтала о своём женском счастье. У меня прекрасный муж, он артист Омского ТЮЗа Евгений Сухотерин. И когда мне было около сорока лет, я встретила мужчину, мы живём уже очень много лет, он воспитал моих детей, воспитывает моих внуков. Он обожаем моей семьёй, мы его обожаем, он нас обожает. В личной жизни всё стало спокойно, у меня поддержка очень мощная, тыл, у меня есть такая жилетка, где я могу быть слабой. Потому что быть сильной — это всегда очень тяжело. Приходится быть сильной, когда иногда хочется быть слабой.

— Нужно делать эти остановочки, чтобы выдохнуть, вдохнуть новый глоток и быть опять сильной.

— У меня много друзей. Я их люблю, они меня любят. У меня просто не всегда хватает времени. Либо я расцениваю так, что я не умею дружить. Потому что мне хочется дать им больше времени, больше души, больше себя, а у меня этого нет. У меня нет на это ресурса, нет возможности.

— Вы чувствуете себя виноватой в этом?

— Нет. Я просто констатирую факт.

— Сегодня, когда вы состоялись уже во всём, во всех сферах, вы можете о чём-то мечтать, нематериальном?

— Да. О материальном у меня особых «мечт» никогда не было. Хотя я, допустим, ВКонтакте ставлю себе на аватарку дом. С большой лестницей. — Через полгода у меня дом. Ну не с такой большой лестницей, но тем не менее. Я думаю, наверно, чего-то там не дорисовала (смеётся).

— Правильные аватарки!

— Да, как-то само. О чём я ещё могу мечтать? Мечтаю о том, чтобы мои родные и близкие люди были здоровы в первую очередь. Потому что сейчас есть очень близкие по духу и родные мне люди, которые нездоровы. Я всегда молю Бога об их здоровье. То есть мне хочется, чтобы они были здоровы, живы, счастливы и чтобы всем вокруг было комфортно.

— Мы тоже желаем, чтобы ваши мечты исполнились. Чтобы ваши близкие, родные и знакомые всегда были рядом и дарили вам тепло. Огромное спасибо за то, что пришли, что вот просто сорвались, экстренно, так сказать.

— Нормально. Мы творческие люди.

— Спасибо за то, что поделились. И за откровения спасибо!

— Тот момент, когда я сказала, что творческие люди сильные, нет среди них слабых людей... Наверное, сегодня впервые за все интервью, которые я давала, может быть, зритель увидит мою немножко другую сторону, человеческую, о которой я говорила, — что творческие люди ещё и ранимые…

— Нужно оберегать. Мы будем оберегать!

— Да, их нужно беречь.

— Спасибо огромное.

— Вам спасибо.