Дата публикации: 25.10.2025
Текстовая версия подкаста | Александр Михайлов
Для тех, кто любит почитать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с советским и российским актёром театра и кино Александром Михайловым.
— Здравствуйте! Это медиа «Трамплин» с подкастом «Знай наших!». Сегодня у нас в гостях легендарный советский и российский актёр театра и кино Александр Михайлов. Александр Яковлевич, здравствуйте!
— Здравствуйте-здравствуйте!
— Очень рады видеть вас в нашей студии!
— Спасибо.
— Вы очень часто бываете в Сибири и, в частности, в Омске, даёте здесь концерты. Скажите, с чем ещё связаны ваши отношения с Омском, с нашим городом?
— Ну, во-первых, я сам сибиряк, поэтому я приезжаю всегда к своим землякам. У меня был в жизни такой случай. Мы дружили с прекрасным человеком Мишей Евдокимовым. Это был не просто мальчик-юморист, это глубокий, очень порядочный человек. И не случайно он потом стал губернатором. Он не хотел быть губернатором, не было такого особого желания. Но так как весь Алтай встал за него, потому что устали алтайцы от чиновников, всё разрушалось, это 90-е годы, самый страшный период был… Вот тогда я был несколько раз свидетелем, как к нему в деревню Верх-Обское, это где Катунь с Бией сливаются и начинается наша грандиозная река Обь, приезжали они, я помню, на каких-то ржавых машинах, на мотоциклах, на лошадях, многие приходили пешком, говорили: «Сергеич, у тебя совесть есть, мы тебе верим, наш мужик, давай бери на себя. Вот я представитель такой-то деревни, вся деревня за тебя». И так десятки, если не сотни деревень. И он понял. Однажды прилетел к нему наш президент Владимир Владимирович. Они дружили, прошли в своё время и чеченскую войну — раза два он был вместе с ним в Чечне, на второй чеченской. Они подружились. И он был в его деревне; они лепили пельмени, катались по Катуни. И Сергеич вот бросил ему эту идею и сказал: «Вот, Владимир Владимирович, представители многих деревень хотят, чтоб я…». «Давай, — говорит, — Сергеич, попробуй. Если 50/50 выиграешь, помогу. Если нет — на нет и суда нет». И Сергеич выигрывает. С огромным перевесом. И начинает. Но всё равно это не его. Белой вороной всё равно был он среди вот этих людей. Но очень многое делал. Сидел на Заксобрании, я очень хорошо помню, это даже документально снято было. Сидит Сергеич, слушает, слушает, потом поднимается и говорит: «Ребята, у меня своих дел много. Всё понятно, ваши проблемы, наши проблемы, но есть большие проблемы». Он уезжал в деревню, брал топор и с песней поднимал и строил с ребятами. Он поднял десятки ферм, строил дороги. Всего был полтора года. Что бы он сделал! Как-то он интересно даже сказал: если бы в каждой деревне было по маленькому Евдокимову, что бы было вообще с нашей Сибирью. Он действительно настоящий сибиряк!
Это я к чему говорю. Мы как-то не были друзьями, и однажды я пришёл в Дом кино. Сидит человек вполоборота ко мне, вижу, знакомый такой полупрофиль. Я сел вдали, не стал его беспокоить; вдвоём сидели, большой зал, пустой. И потом он вдруг поворачивается, встретились глазами, одновременно поднялись и идём навстречу друг другу, обнимаемся — и сразу: «Здорово, земеля!». «У нас, — говорит, — одна с тобой малая родина». «В каком смысле одна малая родина?». «Я, — говорю, — родился в Восточной Сибири, в Забайкалье, ты в Западной Сибири». «А вот это и есть, — говорит, — наша малая родина». Вот эту фразу сказал, и я сразу понял, что это не просто мой духовно близкий человек, а это МОЙ человек, настоящий сибиряк.
Я бы мог говорить в своих интервью очень много о друзьях, я стараюсь о себе говорить мало. Друзья для меня — это самое святое, что может быть вообще в мужской дружбе. Поэтому и здесь я неслучайно. Кто-то из философов сказал, что каждая случайность — это первый признак необходимости. Значит, так должно было произойти — произойти нашей встрече с Андреем Никитенко. Он бизнесмен в городе Омске. Я часто бывал в этом городе, но как-то особо не задумывался: ну, Омск и Омск. Но когда стал погружаться в историю, для меня открылся удивительный город со своеобразной историей. Это не просто отдалённое место ссылки.
— Сибирской каторги.
— Да-да, каторжников. Омск… У меня своя теория по этому поводу. До всяких «наших дел» существовало государство Гиперборея. Когда случилось оледенение, начался исход. И вот первая ветвь наших гиперборейцев была на чистый юг. Тогда они поселились где-то в районе Индии. Почему в Индии считается, что белые боги пришли с севера? И санскрит, и русский очень похожи. Почему Никитин, когда шёл в Индию, совершенно спокойно, не владея индийским языком, разговаривал образами? Там есть образы. До сих пор эти образы сохранились, есть между нами много-много общего. Вторая ветвь пошла на северо-восток и поселилась на стыке двух рек. Одну назвали Омь, а вторую — Ирий. Ирий — это древнейшее название…
— ...Иртыша!
— Да, конечно! Так вот, существует такая версия, что это не отдалённое место, а это отец и мать, и в индуизме стало мантрой — омь, ом-м-м. Пусть это может быть парадоксальным, неожиданным, но у меня было много источников. И вот встречаюсь я с человеком, который действительно влюблён в свой край, бизнесмен. И он решает вернуться к истоку, к изначальному. Я человек православный, мои предки старообрядцы с XVIII века, после Никонианского раскола они были высланы из Центральной Руси в Забайкалье. И не просто старообрядцы, а семейские. А семейские — это значит…
— «семьями».
— Да. Семьями выселяли моих прапредков. Они шли туда. Я узнал, сколько они шли — четыре с половиной, пять лет! Семьями. Под охраной. Был исход после Никонианского раскола. Расселяли в Восточной Сибири. И вот я часто приезжаю туда, к себе на родину, в Забайкалье. Родился я (если говорить точнее и буквально, а я об этом мало говорю) в землянке. А точнее, в монашеской келье, в буддийской келье в Цугольском дацане. Такая вот келья 3,5 х 3 метра.
— Совсем маленькое помещение.
— Она до сих пор цела, буряты сохраняют. А в 55 метрах от этой кельечки, куда мама переехала со мной, находится храм — Цугольский дацан. Цугольский район, Могойтуй недалеко. Одно из самых загадочных явлений, до сих пор нераскрытых: Иволгинский дацан, где существует вот эта… мумия, не мумия — хамбо-лама Доржо Итигэлов, который зарыл себя в 27-м году. Однажды монах сказал: «Уходите, будут гонения на все религиозные конфессии». Его спрашивают: «А вы, святейший?» — «А я останусь здесь. Я вернусь через 73 года плюс 7 лет». И он возвращается.
Его действительно зарыли в кедровый короб с солью, он ушёл в позу лотоса. И вот, насколько я помню, в 2002 году его вырыли, и он живой. Он до сих пор живой! От Улан-Удэ 40 километров, в Иволгинском дацане — хамбо-лама существует там... Почему я сейчас о нём говорю? Потому что хамбо-лама Доржо Итигэлов посвящён в ламы был как раз в Цугольском дацане. Вот этот образованнейший бурят, который был приближён к Николаю II, одно из действительно уникальных явлений. Когда идут молебны, у него температура тела повышается, у него желеобразная кровь, у него постоянно происходят реакции. Ну, я не буду много говорить об этом…
— Но это очень интересно, конечно.
— Можно посмотреть в Интернете, и вы всё поймёте, что я ни слова не выдумываю. Был такой случай. Мы дружили с Мироновым Сергеем Михайловичем, который был тогда председателем Совета Федерации (до Матвиенко), сейчас он возглавляет партию «Справедливая Россия». Мы с ним друзья, я даже написал книгу, и он свои комментарии там высказал. И вот, будучи в Совете Федерации, он мне позвонил: «Вот, Саша, я еду к тебе на родину, в Забайкалье, в Улан-Удэ, может быть, и в Читу». Мы прилетаем туда, утром на двух машинах едем в Иволгинский дацан. Народу было немного, мы приехали рано, наверное, ходили два монаха и два бурята. Мы подошли, прошлись по ритуалам, посмотрели артефакты, всевозможные интересные письмена. И вот, стоим так: Будда, а справа от Будды хамбо-лама Итигэлов на постаменте, на нём никакой защиты, никакого целлофана не было (сейчас, говорят, какая-то защита есть). Вот он в позе лотоса, закрытый, с повязкой, слегка одутловатое тело. И мы стоим с Сергеем Михайловичем. Монах ходил, ходил вокруг меня, потом подходит и спрашивает: «Вы не из Цугола?» Я говорю: «Из Цугола». Он: «Сейчас, подождите». И вдруг приходит с другим монахом, ставит метровую квадратную тумбу, поднимается туда по ступенькам, берёт хамбо-ламу — а он тяжёлый — ставит и говорит: «Вы можете к нему прикоснуться». Вот такой маленький факт... Я, естественно, прикоснулся по всем буддийским правилам. Я повторяю, я православный, но мне интересно всё, мне интересны очень многие конфессии — и буддизм, и шаманизм, и моя ведическая Русь тоже мне интересна.
— Омск стал, можно уже так сказать, вашим родным домом.
— Да.
— Вы же здесь построили дом.
— Не я построил дом. Ребята построили. Потому что мы когда подружились с Андреем (Никитенко), он мне открыл: вот я, говорит, Саша, сейчас создаю город — Азъ Градъ. Где-то 40 км отсюда.
— Экопоселение. Как вам живётся в таком уникальном месте?
— Очень уютно. Я приезжаю туда, я отдыхаю, мне легко, свободно. Уже не один год, больше десяти лет, с Андреем дружим. Это очень образованный человек. Нет большего счастья, когда ты приезжаешь к Андрею туда: так тихонько, спокойно; на гастроли или просто так приезжаешь, на какие-то праздники — весны, осени, и мы сидим с ним у камина, с сигареточкой, иногда позволяем себе выпить — и он, и я непьющие, но иногда бывает приятно. И вот начинаем беседовать, и — такой объём, кругозор обширный, и настолько всё интересно! У него есть талант слушать и слышать, а это дорогого стоит. Бывает, люди слушают, но ничего не слышат, и тебе пробиться невозможно, и не хочется с таким говорить. А с Андреем хочется интересно говорить. Потом я увидел у него карту, древнейшую карту всей Сибири и Западной Сибири в частности. Много, много интересного! Вечера не хватит рассказывать об этом.
А однажды я был где-то на гастролях, и вдруг звонит мне Андрей и говорит: «Александр Яковлевич, мы тебе дом строим». Я говорю: «В каком смысле?» «А вот, — говорит, —построили дом». Я смотрю — одноэтажный и крыша, балкончик. Они все на балконе расположились. Ни окон, ни дверей пока нет, только прорези такие. И они такие: я из Германии, я из Австралии. И очень много людей, все какие-то разные! Это было до конфликта с Украиной. Человек двенадцать. Люди приезжали туда, осваивали ремёсла — по дереву, по камням, по структурам. Приезжал туда совершенно уникальный человек (если не ошибаюсь, Виноградов) со своими ребятами. Он печник. И он такие колена выстраивал! Делали фундамент, потом ставили открытые печки. Как-то мы идём с Андреем, погода была прохладная, это было ещё до моего дома, и он мне говорит: «Приложи руку». Приложил — горячевато. Он говорит: «Вчера топили».
— Вот так!
— Да! Я говорю: «Да ладно!» Он говорит: «Правда!» И вот эти секреты печник никому не рассказывает (рисует руками в воздухе колена). Когда узнал, что Андрей строит экопоселение, он приехал и до сих пор приезжает туда со своими ребятами, ставит печку. Она красивая, симпатичная, со своими вырезами, и в то же время никто не знает: загадка, что это за колена, как они сохраняют тепло.
— Секрет мастера.
— Да, секрет мастера. Много, много интересных загадок таит Западная Сибирь.
— Она стала местом силы, вашей энергии.
— Потрясающе энергетически интересным, да. И вдруг я совершенно неожиданно на днях знакомлюсь со Святославом Николаевичем Капустиным. Вот что это такое? Настолько потрясающе, я в шоке! Когда он приходит…
— Айтишники!
— Айтишники, да. Я смотрю, Антон Павлович Чехов — перерабатывается целая система, какие-то рукописные дела, которые никто не расшифровывает. А — берёт и начинает расшифровывать. Это огромная книга. Потом — Фёдор Михайлович Достоевский. Меня поражает — что-то такое движет людьми неведомое, такое интересное! И когда ты погружаешься в это… Я знаю, что я дилетант в этом смысле, хотя я стараюсь как-то что-то познать. Знания — всё равно что шар: чем больше знаний, тем меньше точек соприкосновения. А Сократ вообще сказал: чем больше я знаю, тем больше убеждаюсь, что я ничего не знаю. Хоть я на этой позиции, мне это интересно.
— А совершенно недавно вам вручили премию имени Конюхова. Это благотворительный фонд «Возрождение Тобольска». Вот что для вас значит эта награда?
— Конюхов вообще тоже явление!
— Это выдающийся деятель.
— Конюхов — уникальное явление. Вот как взять и уйти одному в кругосветное путешествие или подниматься на шаре. Вот такой человек — дитя природы. И мы с ним дважды были встречались. Через содействие моего друга Александра Ивановича Тихонова, четырёхкратного олимпийского чемпиона.
— Мы уже много лет с ним дружим. Одиннадцатикратный чемпион мира, весь, как Брежнев, в медалях (смеётся)!
— Человек вообще стального характера!
— Чудный совершенно человек. Энергетика мощная. Тоже наш, тоже наш сибирячок. Сейчас живёт в Минске, спокойно чувствует себя. Вот это мне нравится. Мне это интересно, мне просто эти люди интересны, а не зацикливаться на этом — вот проблема… Кто выстрелил в прошлое из ружья, тот в будущее обязательно выстрелит из пушки. Это закон природы. Чем больше ты знаешь, тем интереснее. Сколько языков ты знаешь, столько раз ты человек. К сожалению, не владею языками, хотя когда мне будет уже под 90, я всё-таки какой-нибудь язык выучу. Сейчас мне 81, уже подступает…
— Сейчас некогда.
— Сейчас пока некогда (оба смеются). Будет время, я буду учить ещё и языки. Мне интересно. Сколько языков ты знаешь — столько раз ты человек. Сколько культур посещает тебя — ты богаче становишься, интереснее. У меня есть свой принцип — смотреть вперёд с надеждой, назад с благодарностью, что бы ни было, благодарить всё равно Отца нашего Господа за то, что ты жив, руки-ноги целы, смотришь, чувствуешь, эмоционально воздействуешь. Обязательно вверх — с молитвой, вниз — с покаянием, вокруг себя — с любовью. Без любви ничего не может быть.
— Это правда!
— Только с любовью! И обогащать себя музыкой, поэзией и говорить, что я человек, а не животное. Я в ответе за свою Родину, что бы ни было, как бы ни было, отвечаю за ней, это рок мой! И так же в ответе за всю планету. Я переживаю за то, что происходит с Байкалом, я переживаю, что в последние 50 лет вырублена треть сибирских лесов... Я очень часто приезжаю на Байкал, мне там тоже интересно, это моё святое место, действительно святое место.
— Вы ведь даже хотели одно время не просто соболезновать этой проблеме, а помочь делом. Вы ушли в политику.
— Ну да, хотел я уйти в политику, но как-то так опять не получилось у меня.
— Так или иначе попытка была помочь Байкалу.
— Попытка была, и я делаю до сих пор: где-то я выхожу на какое-то мероприятие, на своих вечерах я постоянно об этом говорю. Я дружил с Распутиным, мы были друзья с Валентином Григорьевичем. Пять писателей, поэтов встали против поворота сибирских рек. Был такой проект, страшный проект. Ну как взять наши вены (показывает на руке) и развернуть в обратную сторону! Это уже единый организм. А они встали тогда! Это было бы самой страшной катастрофой в России и в мире. Они встали. Кто встал? Распутин, Белов, Астафьев, Абрамов, Солоухин. Великий Солоухин! Я помню такие строчки, даже дважды у меня были встречи с Игорем Тальковым, это тоже мой очень близкий по духу человек. И вот у него были потрясающие стихи:
Когда-нибудь, когда устанет зло
Насиловать тебя, едва живую,
И на твоё иссохшее чело
Господь слезу уронит дождевую,
Ты выпрямишь свой перебитый стан,
Вновь ощутишь себя мессией
И расцветёшь на зависть всем врагам,
Несчастная моя, великая Россия!
Я очень люблю свою Родину. Этим объясняется всё остальное. И тот, кто с такой же душой, даже с какими-то ростками этой любви — мне уже он дорог по-настоящему. Я в шоке и восторге от нашего Капустина. Я очень рад, что мы подружились. Кроме удивления, ничего нет. Я увидел этот шар, это тоже изобретение, я знаю, магма, которая будет существовать; скоро будут изменения, будут колоссальные изменения, очень интересные изменения. И где происходят эти открытия? Здесь!
— В Сибири.
— Вот в этом городе. Собираются учёные. К Андрею Никитенко в Азъ Градъ приехал человек с небольшим глобусом. И он теоретически, математически, геометрически всё это просчитал. И я смотрю — это не просто там сумасшедший какой-то — нормальные, образованные, интересные люди, и они думают о будущем России. За Россией — огромное будущее. Я не буду сейчас говорить о предсказаниях Эдгара Кейси, великого американского философа, математика, я буду говорить о Дмитрии Сергеевиче Мережковском, который в своё время, в 1877-м, по-моему, году, написал совершенно грандиозное стихотворение о России. С вашего позволения, если есть время, я могу прочесть его.
— Конечно!
— Весной, когда откроются потоки
И воды станут реки наполнять,
В далёкие двухтысячные сроки
Россия будет Запад побеждать!
Её судьбу решит тогда правитель,
На небе Богом избранный на трон,
Как некогда в Израиле Креститель
Народу в избавленье приведён!
Страна, которая Окрайной назовётся
И Русью будет раньше крещена,
В предательском поклоне изовьётся,
Когда придет заморский сатана!
Крепись, Россия, стой твердыней стойко!
Не внемли гласу всех твоих врагов.
Гляди вперёд уверенно и бойко,
Во славу Бога защищай свой кров!
Враги давно тебя мечом пугают,
Смеются истерично над тобой!
Они слепы и всё не понимают,
Что Бог тебя создал уже святой!
Ты будешь вся, от моря и до моря,
Великая владычица Земли!
Твой крест таков,
С тяжёлой ношей доля,
А лучшее — в двухтысячной дали!
У нас пока что Александр Третий,
Финляндский царь
И Польский заодно.
Он будет миротворец у столетий;
Пиры, банкеты, пляски и вино…
А нам нужна Российская держава!
Не эта празднопляшущая власть.
Нужна свобода русская и слава,
А не Европы кровожадной власть!
Пройдут века и смут, и лихолетий.
И где-то там, в двухтысячных годах,
Как в Библии написано: «Засветит
Твой ясный лик на Божьих небесах!
Я не буду сейчас говорить об Авеле, который предсказал и смерть Екатерины II, Николая II, расстрел в Екатеринбурге. Мне интересно это. Мне интересна история. Она скачкообразна, может быть, нет такой вот у меня последовательности, что ли…
— Но так или иначе по витку она всё равно где-то повторяется.
— По витку она идёт туда, да (показывает виток вверх). Вы правы, правы.
— Я бы хотела поговорить о вашем творчестве. Вы сыграли 85 ролей в кино и около 50 ролей в театре. Сегодня вы играете, снимаетесь?
— Ну как вам сказать. Прыгать в 80 лет и что-то выкаблучивать (улыбается)… Скоро выйдет картина, ещё 15 или 14 серий. 15 серий уже было. Серия называется «Алла-такси». И я играю там пьющего человека, алкоголика — поющего алкоголика. Выпивает и поёт. Поёт песни, которые за душу берут. Вот и всё. Маленькая деталь. Ну, ещё что-то делает…
— Человек из народа?
— Человек оттуда, да. Такой вот.
— Что вы можете сказать — каково состояние сегодняшнего кино? Лучше становится?
— Плачевное, пока плачевное состояние кинематографа.
— Когда-то вы говорили, что очень много трупов и крови…
— Ну основной конфликт какой — конфликт между полицейскими и бандюганами, не обременёнными интеллектом. Мне это неинтересно, там нет никакой духовности, нет никакой красоты, нет доброго. Одно безобразие. Ну, убить, расстрелять — всё на этом, всё равно что высморкаться и всё. Убить человека — всё равно что высморкаться… А когда нет образа, тогда существует другое выражение — «БЕЗобразие»: «нет образа».
— Это связано с общей ситуацией, наверное?
— Конечно, с общей. Всё взаимосвязано. У меня был батюшка, ушёл в тот мир. Отец Василий. Он окормлял Серафимо-Саровское кладбище в Петербурге. Он был мой духовник. Удивительной красоты человек. Они были очень дружны с Алексием II. Они почти братья, но не кровные братья. Я с тем и с другим знаком был хорошо. А вот с отцом Василием Ермаковым — это вообще отдельная история. Как-то я (а были опять эти 90-е годы) я приехал в Петербург и пришёл к нему. Сидели долго, разговаривали. Я говорю: «Батюшка, как выдержать, какую силу воли надо, что происходит в мире?» А он говорит: «Не надо удивляться ничему. Происходит то, что и должно произойти. Это всегда было, есть и будет. И чем больше этого, этого безобразия будет, тем лучше. Потому что Господь не дал дьяволу, сатане двух вещей — чувства меры и чувства стыда. Безмерность и бесстыдство (были) во все времена – что-то будет доминировать, что-то будет менее доминировать. А в целом — меры нет. Вот когда нет меры и стыда. Если бы была мера, то человечество вымерло бы. А это зло как явление».
— То есть нужно на самое дно, чтобы оттолкнуться — и опять новый виток?
— Ещё есть хорошее выражение: «Опустился на самое дно, и вдруг снизу постучали» (оба смеются.). Вот сейчас идёт стук снизу. Стучат! Почему рвутся все эти англосаксы, почему наши братья по соцлагерю, так сказать, братушки, нас предают, я уж не говорю об Америке. Как Ткачёв, священник, гениально сказал: «Поселилась блудница на берегах Гудзона, и опоила блудница своим вином весь мир, и сегодня псы этой блудницы находятся в Украине». Вот их обработали с послевоенного времени, с 1947, 1948 года братья Даллесы, и потом речь в Фултоне премьер-министра Англии. И Тэтчер в своё время сказала оставить в России 17 миллионов рабов и люмпенов на 1/6 территории. В своё время Олбрайт, бывшая госсекретарь США, сказала оставить 40 миллионов рабов в России. Лиз Трасс, которая была после Бориса Джонсона, правда, она недолго была премьер-министром… Англосаксы — это наши исконные враги со времён XV-XVI века. Она (Лиз Трасс) тоже сказала: я посажу на сухой паёк своё правительство, чтобы эта война продолжалась ещё не одно десятилетие. Так что они рвут, рвут! Им очень хочется владеть нашей территорией. Вот Сибирь — здесь всё есть, мы самодостаточная страна. Скоро вот и засуха будет, будет испытывать жажду население, потому что оно увеличивается в геометрической прогрессии, а в России столько пресноводных (источников), одно озеро Байкал будет почти 200 лет поить весь мир.
— Вот так вот! Будущее за Сибирью.
— Да, Сибирь — это величайшее явление! И климат будет благостный для Сибири обязательно, и будут наводнения. Предсказывать нельзя эти вещи, но это не мои слова, поэтому…
— Цитируйте.
— С Европой будет много проблем. И цивилизационных, и экологических проблем будет очень много. Ну, и про Америку. Зло-то оттуда идёт. Всё зло идёт оттуда.
— Я не могу закончить нашу беседу без вопроса о том, как песня пришла в вашу жизнь.
— А песня — она с детских лет пришла. Мама у меня была очень музыкальная, владела трёхструнной балалайкой. Очень красивая женщина, совершенно уникальная. Отца у меня не было с четырёх лет, они разошлись. Потом, в 18 лет, после возвращения из морей, убедил маму, сказал, хочу увидеть отца, поехал — и сутки проговорили. Но тайну, почему разошлись два красивых человека, и отец, и мать унесли в тот мир. Поэтому я не знаю…
— Это их тайна.
— К сожалению, не знаю. Что делать, такая судьба. А в целом мама была очень талантливая, она в меня вложила всё — и любовь к музыке, и любовь к поэзии. К поэзии, может быть, меньше, а вот к музыкальной культуре — да. Она народница такая была, у неё природный голос. Вот сейчас моя дочь взяла от неё этот генетический код. У неё такой красивый голос. Не потому что моя дочь, а потому что это действительно так. Спасибо вам за вот это внимание ко мне!
— Вам огромное спасибо!
— Обычно я ухожу, ухожу... не очень себя раскрываю. Но мне интересно. Мне интересно жить. Я люблю жизнь!
— Спасибо вам большое, что приезжаете, что вы действительно выбрали Омск таким местом силы.
— Ещё раз хочу поклониться Святославу Николаевичу Капустину. Для меня это было настоящим открытием.
— Хочу ещё попросить спеть.
— Мамину частушку спою:
О, горькая я,
Зачем на свет родилась.
Была бы я стеклянная,
Упала б да разбилась.
Вчера я уже попел.
— Как концерт, кстати?
— Был вечер интересный, очень хорошо приняли меня, я был действительно счастлив. Мне подарили и цветы, и шоколадки, и книги. А это дорогого стоит. Вот любовь — её не купишь. Ни в одном банке (имеется в виду реклама. — Прим. ред.) я не снимался. Меня в своё время очень много соблазняли банки. А мне дед сказал: «Никогда, внук, не заигрывай с жёлтым тельцом. Деньги приходят и уходят — стыд остаётся». Мне не стыдно людям смотреть в глаза, мои фильмы — они нормальные, не разрушительные.
— А из образа Василия Кузякина удалось выйти?
— Из образа? Давно вышел. Да у меня много всяких образов. Много.
— Потому что вот здесь народ полюбил вас!
— Мой любимый фильм по Николаю Лескову — «Очарованный странник». Вся судьба моей Родины через Ивана Флягина — вот это моя любимая картина. Я не говорю сейчас о качестве картины, как я сыграл — не буду. Любимый царь — Иван Грозный. Я всегда говорил об этом и буду говорить. Величайший царь в истории нашего государства. При нём Сибирь была приращена. И Ермак пишет письмо Ивану Васильевичу: «Царь-батюшка, Тимофей Ермак кланяется тебе землёю Сибирскою, и да будет она присоединена к княжеству Московскому». Ответ гениальный нашего царя (XVI век!): «Тимошка, не насильствуй веру православную в местные народы. Беда на Руси может быть. Не на день я, не на год создаю престол Руси, а в долготу веков. Что вдали провижу я, то не видеть вам куриным вашим оком».
Ах, какой царь был! Письма Курбскому, просто прочитай письма Курбскому — понятно, какого образования человек! Сколько он сделал! И всё это поклёп, что он убил своего сына Ивана. Уже доказано, что оба были отравлены ртутью. Никого он не убивал. Да, если в Варфоломеевскую ночь сразу 14 тысяч было казнено, вырезано, то за почти 40 лет царствования — всего 2,5 тысячи. Он мальчик в сравнении с Лениным, Ельциным, многими правителями. Поэтому всё относительно…
— Спасибо огромное!
Полную версию видеоподкаста можно посмотреть здесь
