Сакен Хусаинов о том, какие здания нужны Омску

– С высоты видно, как много в Омске кирпичных зданий. Большие многоквартирные дома, офисы, банки и сейчас делают из кирпича, хотя есть много других современных материалов. Ваши самые знаменитые работы – башни на улице Маршала Жукова, 6, бассейн «Альбатрос», ИТ-Банк – тоже выполнены из кирпича, почему?

– Простой ответ – это же глина. Как человек сделан из ребра, так жилища – из глины. Просто это высшее развитие – её обжиг. Наши предки жили в саманных домах, некоторые выкапывали жильё прямо в земле, а когда изобрели обжиг, кирпич стал основным материалом. Он пластичен, очень удобен для строителя. Его и приносить легко, и работы выполнять. Это шикарный материал. 

А ещё дело в ментальности. Омичи любят основательность. Новые технологии плохо приживаются в Омске. Нужно смотреть шумоизоляцию и другие вещи, и, памятуя об этом, многие предпочитают кирпич. Хотя из кирпича тоже ведь можно плохо сделать, нужно всё уметь. Дело в совести архитектора: если он имеет цель просто заработать, он из него ничего не сделает – коробочку. А если совесть есть, то такое произведение сделает, что не стыдно показать через много лет.

– А как долго могут стоять дома, построенные из кирпича?

– Если вы вспомните такую страну, как Италия, найдёте ответ – тысячелетие гарантировано. Обожжённый кирпич даже не разлагается. Прессованный может разрушиться. Некоторые дореволюционные именные кирпичи могли насыщаться влагой, но это компенсировали толщиной: по полтора метра внизу стены делали, и влага до жилых помещений не доходила.

Когда мы такие дома реконструируем, просто делаем обойму из влагостойкого бетона. Так делали и в Омской крепости. В денежной кладовой так было. Посмотрите на это здание, какое оно красивое! Мне нравятся, что его оставили белым. Оно своей белизной выгодно отличается от соседних, только что отреставрированных объектов. Первую зиму я фотографировал – как невеста стоит посреди Омской крепости! Красавица такая нетронутая! Ещё белым снегом припорошило кровлю – совсем хорошо.

– А хрущёвки, построенные в советское время, они же рассчитывались примерно на 60 лет. Как долго, на ваш взгляд, они ещё прослужат? И нужно ли делать полную реконструкцию таких домов, как сейчас иногда делают в столице: полностью меняют все коммуникации, крышу, оставляют только стены?

– Панельные уже нужно ломать. Пока крупных несчастий не было, но судьбу их нужно решать радикально. А многие кирпичные можно восстановить, но нужно делать капитальную реконструкцию подвальной части: у них плохие технические помещения, подвалы. В местах, где фундамент размок, применяют гидрофобные растворы. И нужно отделить подвальные части от жилых. Проблема таких домов – затхлый воздух в подъездах, а иногда и в квартирах. 

Есть ещё варианты, когда перекрытия деревянные и технические подполья. Представляете, сантехник стучится среди ночи и говорит: «Прорвало! Пустите». Сегодня это анахронизм. Для советского человека это не было большой проблемой, он был общественником по своей сути: «Конечно, Пётр Петрович, зайди, пожалуйста». А сегодня это уже проблема. Такие дома можно восстановить, проложить новые инженерные сети, и появятся комфорт, свежий воздух.

– Девятиэтажные дома ленинградской серии долговечные?

– Там конструкции надёжнее, чем в хрущёвках. Я думаю, они постоят, нас переживут, это точно, но каждый дом оригинален. Если строители по совести всё делали, это хорошо, если где-то что-то украли, будет плохо.

– Если сейчас вам бы предложили строить новый жилой дом, каким бы он был?

– Всё будет зависеть от заданий заказчика. Если он попросит монолит, нужно будет эту технологию осваивать. Я ни одного монолитного здания, кроме офиса на Пушкина, 17, который сейчас делаю, раньше не строил. В монолите можно делать интересные объекты, а архитекторы ленятся. Мы и в кирпиче это делать умудрялись. Вот дом на улице 25 лет Октября…, он же имеет своё лицо? А монолит – материал пластичный.

– Вы считаете, что каждый дом в Омске должен быть уникальным, вы против серийных и типовых решений в принципе?

– Ничего трудного в этом нет. Ты всё равно проект делаешь заново. Можно даже применить типовые секции, но сегодня закон таков, что нужно проект доработать в зависимости от грунтов и других факторов. Никто не отменял необходимости посмотреть, что находится слева и справа. Конечно, заказчик может сказать: «Вот тебе миллион рублей, и чтобы всё было готово», но это уже будет на совести заказчика.
 

– Сейчас во многих городах появились дома с квартирами или ресторанами на крышах, урбан-виллы, где у жильцов первых этажей есть свой вход и небольшой сад. Почему такие не строят в Омске?

– Всё, что вы сказали, – это тенденции. Не потому, что это модно, а технологии позволяют. Более широкие возможности по утеплению наружного пространства, можно заказать любое стекло, сделать гидрозащищённый подвал. Это всё зависит от бюджета проекта и совести застройщика. У тех, кто хочет 300% прибыли, с этим, видимо, дело обстоит не очень хорошо. 

В соседней Астане, где я был перед пандемией, стоимость квадратного метра жилья с гаражом, игровыми площадками во дворе, квартирами на крыше и гранитом на первом этаже, благоустройством территории была такой же, как в новостройках Омска, где этого нет. Ещё там есть витражные окна в подъезде, диваны, место для администратора, картины висят. Сами парковки подземные недорогие. В Астане они 300 тысяч примерно стоят, а у нас миллион.

– То есть дело только в желании застройщиков получать большую прибыль или в чём-то ещё?

– Только динамика, оборот позволяют городу развиваться, заниматься благоустройством и всем остальным, и цена метров жилья может быть уменьшена, если их количество растет.

– Есть такое мнение, что Омск сформировался как город-крепость, а позднее и острог, и это на много лет вперёд определило вектор его развития: он охраняет, не отпускает, стремится сохранить больше, чем развиваться, согласны с этим?

– Категорически нет. Есть острог как архитектурная основа, и в этом ничего плохого нет, а есть как административная, вот она мешает развиваться. Когда я слушал «Записки из Мёртвого дома», то с каждым словом начинал понимать психологию охранника, человека, который должен подавить другого человека. Вот этот острог невидимо существует в головах многих чиновников, и они плодятся и размножаются. Была у меня одна студентка-двоечница. Я ей говорил: «Уходи из института, не твоя работа, ты закончишь, будешь чиновницей». Как в воду глядел! Думаю, она ещё большой начальницей станет.

– Как вы относитесь к застройке на территории Омской крепости?

– Этот вопрос считается у нас токсичным. Каждый, кто выскажется, становится или нелюбимым человеком города, или, напротив, светлой его частью. Мне кажется, сейчас идут бесплодные дискуссии, вместо того, чтобы засучить рукава и работать. Есть вопросы к планировочному решению. Сама застройка имеет место, многие города развиваются за счёт жилья. Первое осмысленное сооружения человека – это жильё, вход в пещеру. 

Вопрос, какое это будут жильё и какая архитектура. Она из каких времен? Из какого пространства? Из Парижа, Амстердама, Москвы или Тюмени? Она должна быть омской. Если бы она была такой, никто бы не возражал. В Омской крепости уже есть высотные сооружения. И это хорошая, честная архитектура. Сама высота не является препятствием, всё зависит от решения архитектора.

– В одном вашем интервью, которое было записано много лет назад, вы сказали, что Омску не нужны здания выше девяти этажей, а позже сами построили знаменитые высотки – башни на улице Жукова, их многие называют башнями Сакена. Как это соотносится?

– Я говорил, что сам ничего более десяти этажей не построил бы. И это правда. Даже офис ИТ-банка сколько этажей? С одной стороны, он пятиэтажный, а с другой – семи. А вместе с гаражом изнутри кажется, что восемь этажей. Это же всё вопрос архитектуры – спрятать за изогнутой кровлей этажи. Дома с башнями на самом деле девятиэтажные. Я объясню: башня – это надстройка, в основе – обычная лестница. 

– Вы достраивали эти башни за свой счёт. Застройщик решил отказаться от них, чтобы удешевить проект, а вы предложили их выкупить. Для вас это стало возможностью воплотить в жизнь свой замысел, но ведь это оказалось ещё и выгодным вложением средств?

– Я о коммерции не думал, не было таких мыслей. Было желание обозначить улицу Победы, чтобы она получилась в образе московского Кремля. И ни в одном другом городе нет такого решения. В башнях с 2005 года пытаюсь обустроить мастерскую, но всё никак не могу, а сейчас мне уже даже тяжело подниматься, хотя там шикарное пространство. Я всегда туда поднимаюсь рано утром 9 мая и 7 ноября. На день парада Победы, который проходил в 1945 году, вывешиваю флаг.

– А сейчас к высоткам как относитесь? Нужны ли они современному городу?

– Не нравятся мне высотки, если в них не вложена душа. Раньше высотное знание было редкостью. Одно из первых высотных зданий в Омске – это облисполком (здание на ул. Красный Путь, 5. – Прим. ред.), 12 этажей. Специально ездили в Москву, чтобы разрешили его строить. 

Мои любимые здания – это сталинские высотки, вообще архитектура того периода. Ментальность омичей к высотным зданиям не стремится, их заставляют жить в высотном жилье, а они люди основательные, их тянет к земле. Не в том смысле, что все хотят жить в частных домах. Прекрасный масштаб – 4-5 этажей. 

Архитекторы подсчитали, что плотность населения можно обеспечить за счёт невысоких домов, это будет сопоставимо с плотностью в многоэтажках. Если строить 12-этажку, от неё будет большая тень. Дальше другой дом нужно строить, а у «свечек» много места должны занимать проезды к ним.

– Вы хотели бы видеть Омск в едином архитектурном стиле?

– Нет. Это невозможно, но это и хорошо. Как девушке нельзя не желать быть женщиной, так и жизнь не может продолжаться по выдуманным нами правилам, у неё есть свои законы.

– Как вы оцениваете новую застройку города? На Левом берегу, например, появились целые микрорайоны.

– Если Левый берег отрезать от правого, все мосты отрезать, это будет хороший город, там можно будет жить. А сейчас идёт ущербное строительство. Культурная основа остаётся в центре, а связаться с Левым берегом всё тяжелее и тяжелее. Любой город – это коммуникации, свободное перемещение. Инфраструктура должна идти впереди строительства. 

Вот в той же Астане сначала строят дороги, подводят сети, оставляют колодцы, а потом застройщики возводят дом. У нас пока всё наоборот. Должна быть программа, которую утверждают специалисты. Если в семье есть хозяин, то она будет жить хорошо. А если он неправильно всё устроит, дети будут голодными, жена – недовольной.

– А где, на ваш взгляд, должны строить новые дома?

– Я приехал в Омск в 1984 году, затерялся на Северных, как будто в деревню попал. Вот где наши ресурсы! Если бы плановая экономика продолжалась, мы бы до 24-й Северной уже дошли. Есть территория для развития возле Агрегатного завода. Развивать нужно улицы Рабочие, пока мы не освоили эту часть города, где уже готова инфраструктура, а на Левом берегу нам делать нечего. Омск всегда сравнивают с Новосибирском. Но там соотношение территории города и населения меньше, чем у нас: территория Омска больше, а людей живёт меньше.

– В последние годы в Омске активно благоустраивают общественные пространства. Как вы можете оценить результат: все хорошо, город становится лучше и краше, или есть недочёты, на которые нужно обратить внимание? 

– Благоустройство всегда было и раньше. Например, на Тарской сделана дорога к храму. Или вспомните территорию, где сейчас Воскресенский сквер: в 1980-е годы там стоял забор, он открылся, стал частью общественного пространства. Из Омской крепости 50 см грязи вывезли, на Левом берегу бульвары сделали. Другое дело, какими знаниями, какими возможностями и материалами это всё делалось. 

Знания о благоустройстве тоже развиваются. Недавно появились федеральные программы. Слава Богу, они есть, вопрос только в качестве. В качестве среды, которая создаётся. Очень творческие люди должны работать только над дизайном благоустройства, искать новые формы, новый язык. Дело ещё и в архитекторах: когда он что-то делает, он же растёт. Без практики не бывает роста. Их тоже нужно выращивать. Раньше был «Омскгражданпроект». 

Наша омская набережная чем отличается сейчас? Не единым решением. Между двумя мостами три вида разных ограждений стыкуются. На Щербанёва и на Ленинской горке делал один архитектор, а рядом другой. Не обязательно один человек это всё должен делать, но единый сценарий развития пространства должен быть. Что-то общее должно быть. А сегодня иногда получается так: одному дали кусочек на три километра, он его так сделал, другому километр – он по-другому. Одни ребята пришли из Красноярска, другие из Иркутска, третьи ещё откуда-то своё что-то сделали. Разве это честное отношение к пространству? 

Нужна преемственность – цепочка идейного решения. Идею трансформируют, улучшают со временем, но сути своей не она меняет. В Омске есть зелёный пояс парков и скверов – это чёткий пример. Я могу утверждать, что в Омске есть оригинальные решения. Это шикарный город. Я из большой любви его критикую. Должна быть здесь архитектурная школа, чтобы одно поколение продолжало работы другого. 

Автор: Дарья Александрова

Фото: Стас Волков