Там уже были птицы. Удивительные миры омской художницы Татьяны Колточихиной

«Если птица над городом, значит, в городе всё хорошо», – говорит омская художница Татьяна Колточихина. Впрочем, у неё летают даже рыбы. Татьяна Увиналиевна – мастер декоративно-прикладного искусства. Но создаёт она не просто декоративные элементы интерьера и украшения, а целые миры.

«Не должно быть в декоративно-прикладном искусстве ограничений по содержанию. В произведении его ровно столько, сколько Бог автору дал, независимо от того, большая вещь или маленькая, прикладная или станковая. А материал лишь средство для выражения», – считает художница.

Работает автор в двух техниках: батик – роспись по ткани и горячая эмаль. Её работы узнаваемы без подписи. Точнее, вездесущие птицы и рыбы эту подпись успешно заменяют.

«Птицы и рыбы – это самые таинственные существа, они жители миров, которые для человека открыты не полностью», – говорит она, и в её воистину космических работах в одном пространстве соединяются мир человеческий и два других, человеку малодоступных – водный и воздушный.

Родилась Татьяна Колточихина в Москве, но почти с самого рождения связана с Сибирью. Предки Татьяны Увиналиевны по отцовской линии были купцами-старообрядцами. В 1934 году семью арестовали по доносу и отправили в Сибирь, в город Сталинск – ныне Новокузнецк.

«Папе тогда было пять лет. Когда он вырос, сначала учился на физика, а потом поехал вместе с товарищем в Одесское художественное училище, которое и окончил. Бабушка вернулась домой с младшим сыном, а папа женился в Новокузнецке и остался в этом городе. Потом родители некоторое время жили в Москве, где я и родилась, а после снова вернулись в Новокузнецк. Папа был художником-оформителем, у него было очень много заказов», – рассказывает она. 

Разумеется, Таню записали в художественную школу. Но учиться по обязательной программе девочке оказалось неинтересно. В итоге в художественной школе её сочли бесперспективной для поступления в художественное училище.

«Мы шли как-то по дороге с родителями, из кино, наверное. Они между собой разговаривали. Я шла впереди и услышала их разговор. Педагог сказал им, что не видит никаких перспектив. Но, слава богу, они были не из тех людей, которые верят первому встречному. Папа стал заниматься со мной сам. Ещё я, кроме художественной школы, стала ходить в изостудию. Там был хороший преподаватель, который окончил художественное училище и стремился поступить в институт кинематографии. Мы с ним поступили в один год. Он – во ВГИК, а я – в технологический, на текстильное отделение», – вспоминает Татьяна.

Вуз будущая художница выбрала по совету родителей – те решили, что дочери подойдёт направление, связанное с шитьём и рисованием.

«Был вариант поступить в художественное училище, стать художником-костюмером. Но родители посоветовали попробовать сначала поступить в институт, ведь в училище всегда можно успеть. И я поступила в Московский технологический институт на специальность “Художественное оформление и моделирование изделий текстильной и лёгкой промышленности”. Правда, не с первой попытки».

Технологию холодного батика Татьяна использовала в работе над дипломным проектом. В этой технике рисунок наносится на ткань специальным резервирующим составом (резиновый клей, парафин и другие компоненты). Благодаря рисунку цвет остаётся внутри контуров. Кстати, одну из своих знаменитых работ – вечернее платье «Ночной сад» – она делала под руководством известного модельера Вячеслава Зайцева.

А потом судьба вновь привела её в Сибирь. После четвёртого курса Татьяна вышла замуж за омича. И по распределению приехала преподавать в Омский технологический институт.

«Первые впечатления от Омска, точнее, от его окрестностей – очень много неба. Такой характерный пейзаж, когда смотришь вдаль: земли мало, а неба много. И лес небольшими островками среди поля».

Но в институте она проработала недолго, потом перешла работать в Омский художественно-производственный комбинат СХ РСФСР.

«Батик пришёлся мне по душе, потому что там результат виден быстро. Подготовил эскиз, натянул ткань, на выполнение в материале – два, максимум три дня. Причём это большой формат. А если что-то пошло не так, всегда можно перекрасить либо написать заново». 

В технике батика Татьяна создаёт в основном монументальные работы, выглядящие как фрески или витражи.

«У нас в России первой перешла на большие форматы в батике Ирина Трофимова. Она поехала в Индию, там научилась основным приёмам классического горячего батика и привезла его в Россию. Я была очень удивлена цельностью её монументальных работ. Однажды она делала выставку “Текстильная фреска”, где разные художники представляли батик высотой не менее двух метров. И мне пришлось делать в первый раз такой большой батик. Так мы с Ириной Вадимовной познакомились. Потом она всегда приглашала меня в свои проекты».

Первая монументальная работа Татьяны Колточихиной называлась «Путешествие». И там уже были птицы.

«Птицы “оживляют” батик. Они говорят о том, что есть живой мир. Как и рыбы. Человек тоже присутствует, но не буквально – через дом, через древо жизни. В последнее время я больше занимаюсь эмалью. И там у меня появились люди, есть даже композиция с кошкой. Но птицы не исчезают. Птицы – они вверху, между космосом и землёй, они связывают, соединяют их».

Эмаль пришла в её жизнь в 2002 году. И действительно волей судеб.

«Я съездила в Ярославль на симпозиум по батику. На следующий год написала, что хочу поехать снова, но мне ответили: “Мы теперь будем специализироваться только на горячей эмали, батика больше не будет. Если хотите, приезжайте в группу начинающих”. Я подумала и поехала. Это была очень дорогостоящая поездка, но Союз художников оплатил мне дорогу. А средства на материалы, проживание и питание я смогла собрать благодаря омским галереям. Они помогли с продажами моих работ. Вернулась назад – надо бы продолжать, а у меня печки нет. Купили! Печка без конца ломается. Пришлось печь делать мужу. По счастью, он специализируется на ремонте сталеплавильных печей. Взял и сделал. И потихоньку я начала параллельно с батиком делать эмали. Это совершенно разные жанры. Приёмы композиции в эмали совсем другие», – рассказывает художница.

Эмали у Татьяны Колточихиной тоже получаются совершенно космические. И монументальные, несмотря на небольшой размер.

«С эмалью я в голове всё время план держу на два-три шага вперёд: какую краску положить снизу, какую сверху, чтобы получилось то, что задумано. Печь разогревается до нужной температуры четыре-пять часов, поэтому я готовлю сразу с десяток пластин и должна помнить о композиции каждой. На ткани у меня импровизации легко выходят, а в эмали нужно заранее продумывать всё. Я люблю, чтобы материал мне подчинялся. В случае с эмалью это требует очень больших усилий – особенно на обжиге. Там чуть передержал – цвета меняются, и это никак не исправить». 

Так что миры, которые создаёт Татьяна Колточихина, связаны с нашей прапамятью, с тем изначальным, из которого выросло всё остальное.

«Здесь, в Сибири, коренными народами были люди языческих верований, тяготеющие к архаике, к мифу. Мне кажется, это проживание в Сибири на всех художников накладывает отпечаток – в России по-другому видят и работают, а у нас в творчестве всегда присутствует обращение к древним культурам Сибири», – констатирует художница.

«В работах Татьяны Колточихиной живёт глубинная древняя память, задающая тон всему творчеству, требующая ответов на извечные вопросы, которые когда-то поставил П. Гоген в своей знаменитой картине: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?»,– отмечает в своей статье омский искусствовед Лариса Чуйко.

Автор: Елена Мачульская

Фотографии: из архива Татьяны Колточихиной