Дмитрий Савельев | Текстовая версия подкаста “Трамплина” «Знай наших!»

---

Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с директором кинотеатров «Слава» и «Первомайский» Дмитрием Савельевым.

---

 

– Здравствуйте, это «Трамплин» с подкастом «Знай наших!». Сегодня у нас Дмитрий Савельев. Представляем вас как директора «Кинопрокат Омск» (кинотеатры «Слава» и «Первомайский»). Ещё что добавить?

– Всё верно. Основное направление – кинобизнес.

 

– Ну да, потом, может быть, коснёмся и другого. Посмотрела я вашу биографию – коротко. В 2002 году вы окончили СибАДИ по специальности «организация и управление в дорожном хозяйстве» и получили квалификацию инженера автомобильных дорог и аэродромов.

– Всё верно.

 

– Серьёзно звучит. Как вас так к кино, к кинобизнесу прибило?

– Вообще неожиданно.

 

– Неожиданно для вас?

– Неожиданно для меня, неожиданно вообще для всей жизненной истории. Поработал немножко по специальности, ездил на Дальний Восток. Не понравилось.

 

– Не понравилось что?

– Не понравилась удалённость, не понравились условия обитания, не понравилась инфраструктура, которая вокруг. Мы строили дорогу Владивосток – Москва в Читинской области, 2 месяца там пробыли – мне романтики хватило навсегда. Нужно понимать, что дорожная отрасль сейчас, в 2023 году, – с госфинансированием, с региональным финансированием и дорожная отрасль в 2002 году – это две разных отрасли, два разных бизнеса, две разных, вообще, планеты.

 

– Технологии разные?

– Нет, я говорю именно про востребованность, про финансирование, про необходимость. Все мы помним те годы, когда думали немножко о другом. Сейчас всё-таки, надо отдать должное, мы видим в городах-миллионниках дороги приводят в порядок, мы видим путешествия по России – насколько приведены дороги в центральной части, в восточной части. Сейчас, может быть, в плане технологии, оплаты труда, возможности роста – наверное, было бы поинтереснее. В тот момент это было совсем гиблое дело.

 

– Вернулись из Владивостока в Омск...

– Я вернулся... не из Владивостока, там была Читинская область. Вернулся, начал смотреть в городе. Я по-хорошему завидую нынешней молодёжи, когда можно стартануть с баристы, рекламщика, с охранника...

 

– Со сферы услуг.

– Со сферы услуг, да. И для ребят, и для девушек очень много возможностей. Единственное, что просят больше, чем есть возможность у бизнеса. Но это другой разговор. В наше время – это было всего лишь 20 лет назад – такой возможности устроиться мерчендайзером, рекламщиком, баристой, охранником не было.

 

– Просто не развита была эта сфера.

– Не было сферы услуг. Не было этих вакансий, этой возможности. Я в этом году присутствовал первый раз при защите дипломов в политехе, кафедра связи с общественностью и маркетинга. Слушайте, там из 12 человек – 11 уже работают, все при работе, все понимают, куда пойдут. Они со 2–3 курса уже вовсю трудятся и параллельно учатся. У нас такой истории не было.

 

– Моя дочь рассказывает: 15–16 лет ребята, они сверстники, мальчишки – трое из компании – работают, зарабатывают деньги. Кто-то что-то перепродаёт, кто-то где-то ещё пристроен.

– Вы спросили по поводу кинобизнеса. Ещё у нас просто есть большой портфель недвижимости, и всегда возникают какие-то вопросы о низкоквалифицированных руках. Студенты прямо в очереди стоят, ребята готовы, я им благодарен. Есть люди из малообеспеченных семей, есть люди из богатых семей, которые просто хотят для себя заработать. Тут парням низкий поклон, они прямо молодцы. Есть это.

 

– У вас этой возможности не было.

– У нас этой возможности не было. Вернулся в Омск, искал работу, в итоге так получилось, что первый большой опыт получил у бывшего сенатора от Омской области – я работал в проектном институте – от господина Зуги. Получил опыт организации работы, отчётности, построения корпоративного стиля. Очень строго, очень жёсткая дисциплина, есть чему научиться. Что-то для себя почерпнул. Отдельным направлением была у нас политическая история, мы участвовали во многих избирательных кампаниях, это сумасшедший опыт – сумасшедший опыт общения в стрессовых ситуациях, сумасшедший опыт работы в ограниченном временном отрезке. В основной работе всегда есть возможность «завтра сделаю», в коротком предвыборном марафоне слова «завтра» нету. Есть «сегодня». Завтра уже будет поздно, завтра зайдут конкуренты, завтра пойдёт вторая-третья волна, завтра день выборов. Нет завтра. У меня по итогу на данный момент – 14 предвыборных кампаний в разных статусах. Это большой сумасшедший опыт.

 

– Конечно.

– От агитатора до участника предвыборной кампании.

 

– Другой вопрос – пригодится ли вам этот опыт. Он трансформируется, да?

– Он в работе пригождается. Во-первых, обрастаешь новыми знакомствами. Во-вторых, проходишь вот это вот, ещё раз повторюсь, ограниченный временной промежуток, когда за очень маленькое время нужно сделать очень много. То есть у нас были моменты, когда рабочий день начинался в 6.00, заканчивался в 4.00 У тебя два часа привести себя в порядок – и дальше. Были такие моменты – первые, вторые предвыборные кампании – когда времени не было совсем, абсолютно. А когда ещё, например, территория не изучена или кандидат с не очень хорошей репутацией либо с низким рейтингом, нужно очень много сделать для работы. Но в предвыборных кампаниях у меня было направление в тот момент очень активное – мы стали внедрять изменения в жилищном законодательстве, уходили от привычных нам ЖКО. Пришли на рынок управляющие компании, ТСЖ. Это нужно было доносить до избирателей, до жителей, этим я занимался. На одной из таких встреч я познакомился со своим будущим работодателем, перешёл к нему и вместе мы начали строить жилой комплекс «Миллениум» и торговый комплекс «Миллениум», это Фрунзе, 1, около метромоста.

 

– Всем известный, да.

– Как все его называют. И в период совершения стройки мы попали в первый ипотечный кризис за океаном, он значительно отразился на рынке девелопмента.

 

– 2008-й который?

– Да. Он очень сильно отразился на девелопменте, на брокеридже. У нас слетела часть договоров аренды. В том месте, где сейчас находится кинотеатр «Слава», должен был расположиться один из самых больших за Уралом фитнес-центров. Очень известный, общероссийский, транснациональный даже. Договор слетел, и, получив огромный опыт общения с фитнес-индустрией, мы открываем свой фитнес-клуб GrandFitnesHall. После этого встаёт вопрос: что дальше? Что делать с теми площадями, которые остаются? Арендаторов нет, площади пустуют, концепция рушится, надо дальше двигаться. Потихонечку прибились к кинобизнесу, начали прощупывать этот рынок, начали возить сюда владельцев киносетей.

 

– Это начало 10-х годов? Первая половина?

– Это 2009–2010–2011 годы. Последний приезд датирован маем 2012 года, должна была зайти сюда пермская сеть, в итоге мы не договорились. Как показала практика, так никто и не зашёл не из федералов, не из более мелких сетей. Омск – такой анклав на кинокарте страны.

 

– Невидимый?

– Скорее всего, да. Получается так. Все кинотеатры, которые есть в городе, принадлежат омским бизнесменам. И в 12-м году, понимая, что у нас очередная сделка сорвалась, тянуть было некуда, мы начали этим заниматься, я начал активно ездить и участвовать в кинорынках, я ездил на обучение. Так у нас появился кинотеатр «Слава».

 

– Сейчас просто все знают, какие времена тяжёлые переживает кинобизнес – кинопрокат, кинотеатры. Не жалеете ли вы сейчас о том, что вы тогда взялись за это?

– А есть машина времени, чтобы вернуться?

 

– Нет. Но всегда есть вероятность отказаться, уйти, найти другое дело.

– Была такая амбициозная задача – занять первое место по проходимости среди кинотеатров. Нам казалось, что мы открылись новые, у нас новый интерьер, новое оборудование. Все кинотеатры, которые работали до этого, они и в подмётки нам не годятся. Но жизнь оказалась немножко жёстче – мы боролись за своего зрителя.

 

– Как вы отстраивались, говоря языком маркетинга, от конкурентов?

– Мы ввели несколько фишек, которые до этого на кинорынке не были представлены. Во-первых, мы начали... Я буду не во временнóм отрезке говорить, а просто перечислять, скажем так, по алфавиту. Первое – у нас появился продлённый кинопоказ. Обычно фильм работает месяц-полтора, и его снимают. С некоторыми фильмами мы работали по 3, по 4 месяца. Все знали, что фильм закончился – о, наверное, он есть в «Славе»!

 

– Не успел – схожу.

– Да. Это была первая фишка. Вторая фишка – на тот момент нельзя было про неё говорить, сейчас уже время прошло и все, конечно, так пользуются. Обычно мировая практика у кинобизнеса построена так, что уик-энд, неделя начинается в кино в четверг. Сервис начинается не в четверг в 9 утра, а в четверг в 00:01 среды. Мы начали выпускать фильмы для фанатов ночью со среды на четверг.

 

– Ух ты.

– Это был первый опыт. Мы начали потихонечку щупать аудиторию. Произошло наложение позиционирований: сделав премиальным первый этаж «Миллениума», мы убили все остальные этажи. Но это произошло не сознательно, так получилось, что комплекс строился массово, было несколько собственников, а сейчас, если я не ошибаюсь, в «Миллениуме» 212 собственников – от крупных до самых маленьких. Это на самом деле не есть хорошая история для девелопмента. Так вот, собственник первого этажа свою задачу выполнил, поставил галочку, открыл Premium Fashion Gallery. Второй этаж умер.

 

– Да, логика понятна. Люди едут в премиум-сегмент, там они на 2 этаж не заходят.

– А премиум-сегмента на два этажа не хватает. Почему-то пошло везде эхом разноситься: это премиальный кинотеатр. Да бог с вами! Мы видели премиальные кинотеатры, это совсем всё другое. Мы обычный кинотеатр, на тот момент мы просто были немножко новее, чем все остальные. На нас кивали по поводу дороговизны билетов – 250 рублей.

 

– Небольшая разница.

– Небольшая разница, и когда приезжают из других городов, все говорят: «Что это?». Мы начинали разговор, почему не зашли киносети. 16 лет подряд город Омск занимает последнее место по средней стоимости билета в кино.

 

– В смысле – самые дешёвые?

– Да.

 

– Вот сейчас в Москве я была – 440, 450 рублей самый дешёвый билет.

– В Новосибирске – 350–400. Екатеринбург – 350. Для зрителя это хорошо, для бизнеса – нет.

 

– Конечно.

– Мы не настолько богаты, чтобы делать дешёвый билет.

 

– Насколько я знаю, кинотеатрам сейчас в принципе сложно заработать на кинопрокате. Потому что билеты дешёвые, народу немного, поток-то падает. А как всё это окупить... Поэтому существует еда, ещё какие-то всякие фишечки. Как у вас?

– Проанализировав всю эту ситуацию с премиальностью, с маленьким потоком, мы понимали, что, наверное, какими-то уникальными узкими проектами можем потихонечку выйти в массы, в народ – и забрать свою долю рынка. Так у нас появились фильмы на языке оригинала.

 

– Я дважды у вас смотрела «Однажды в Голливуде»: сначала дублированный, потом на языке оригинала. Ларса фон Триера – только у вас.

– Значит, первое – на языке оригинала. Здесь мы начали активно работать со школами иностранных языков, у нас был базовый партнёр на тот момент – единственная крупная школа иностранных языков «Ин.яз.-Омск», тогда ещё существовавшая.

Второе: у нас появились фестивальные фильмы. Причём на языке оригинала было можно смотреть субтитры, можно было – без субтитров, у нас было два выбора. Но мы потом от «без субтитров» отказались, потому что это прямо совсем узкая аудитория. Остались фильмы на языке оригинала с субтитрами.

Потом мы нащупали лазейку – авторские фестивальные фильмы, фон Триер и всё остальное. Фестиваль американского кино, фестиваль британского кино, фестиваль итальянского кино. То есть мы начали загружать фестивалями.

 

– Но был здесь риск? Ведь на самом деле сегмент очень узкий у фестивального кино. Артхаус.

– А смысл сидеть и ждать, пока зайдут? Мы же не отдавали все залы, мы не становились как в Москве есть «Пионер», который работает только по артхаусу, по фестивалям. Нет, мы оставались коммерческим кинотеатром.

 

– Просто отдавали часть этому.

– Да. И самый наш любимый проект, который действует и по сей день, у него есть своя аудитория – это федеральный проект TheatreHD, это постановки ведущих мировых площадок, снятые на хорошие камеры, переведённые в киношный формат. Все спектакли, фильмы, выставки, балеты, оперы, оперетты – тоже есть своя аудитория. Вот этим мы начали выделяться.

 

– И тут пришёл 20-й год.

– Нас до этого ещё сильно тряхнула известная на весь город история, когда мы зашли во взаимоотношения с муниципалитетом, реконструировали с нуля кинотеатр «Первомайский».

 

– Да, припоминаю.

– И 11 месяцев мы судились за право жить. Сейчас рассказываю, наверное, с улыбкой, а на тот момент это была адская ситуация. Мы в 2013 году подписали договор на реконструкцию, взяли сразу два объекта в Омской крепости и кинотеатр «Первомайский». И там, и там при начале работ оказалось, что ситуация со зданиями намного хуже, но ничего сделать было нельзя, потому что нельзя сносить – уходил сам предмет договора.

 

– «Хуже» – что имеется в виду?

– Состояние. Поэтому сначала пошли работы по усилению фундаментов, по усилению гидроизоляции, по сохранению того, что есть. Нельзя было, чтобы это всё рухнуло. Мы начали реконструировать, начали прорабатывать концепции – и тут случается первый на моей памяти – это 16–17 год – сумасшедший скачок доллара с 30 до 80. Вот именно по этой причине у нас в Омске не случилась история IMAX.

 

– 15-й, 14-й?

– 15–16–17 годы. Я сейчас точно не скажу.

 

– Ну, середина в общем.

– Да. У нас на столе лежал подписанный договор с IMAX. Это невероятная история, как мы его подписали! Я очень люблю её всем рассказывать.

 

– Давайте, расскажите ещё раз.

– Мы долго бились за то, чтобы они поставили подпись под этим контрактом. Компания мощная, серьёзная, сумасшедший профессионально-аналитический отдел. Нам удалось сюда вытащить президента IMAX по Восточной Европе, он сам канадец (IMAX – канадская система, канадская компания). Он приехал в Омск, приехал с командой и большим чемоданом, в котором лежала аналитика, статистика по Омску. И по этой аналитике и статистике мы не проходили. Мне задавали вопросы: «Почему у вас McDonald's открылся последним среди миллионников?», «Почему у вас нет ни одной нормальной гостиничной сети?», «Почему у вас нет ни одного федерального автосалона?», «Почему у вас нет ни одного федерального кинотеатра?». Как бы я человек в бизнесе, человек с политикой связанный, но я не мог на эти вопросы ответить.

 

– Так сложилось.

– Так сложилось, не судьба. Всё шло к тому, что мы, наверное, расстанемся. Подружились, пообщались, поездил я на форумы IMAX, поездил в школу обучения IMAX, посмотрел, как всё это происходит. И уже практически мы ехали в аэропорт, сделали последний круг познакомиться с городом, скажем так. Время позволяло. И последний наш маршрут пролегал через улицу Лукашевича, я проезжаю, понимаю, что настроение на нуле, что наша идея, фишка нового кинотеатра, новой локации, чего-то нового для Омска – она тает на глазах. Говорю: «Вот, одно из наших – “Арена-Омск”». И тут произошло невероятное! Он же канадец, он из Ванкувера, а у них это религия. Он говорит: «Ё-моё, это же у вас играл Ягр! Это же у вас играл Сушинский!». Я говорю: «Да».

 

– «Что же вы сразу-то не сказали!».

– А я с шести лет фанат спорта, сам занимаюсь хоккеем, футболом, слежу за всем этим. Я с ходу назвал стартовую пятёрку «Ванкувера», назвал основных игроков, которые там играли.

 

– Вот что значит найти точки соприкосновения.

– Когда про маркетинг говорят, про какие-то истории – это вот она. Классная история. Мы поехали в один из омских ресторанов и вышли оттуда с подписанным договором.

 

– Круто.

– Это круто, это было круто! Я обожаю эту историю. Ты был её участником. Переломный момент – ты заезжаешь на мост через Иртыш с одним настроением, а подъезжаешь к Телецентру – уже с другим. Ты понимаешь, что зацепился. А ещё у меня в машине лежала клюшка.

 

– Как подтверждение всему, что было сказано.

– И на этой теме мы долго с ним общались – про Олимпийские игры, про НХЛ, про игроков. Это был такой часовой-двухчасовой разговор только про хоккей. Для канадцев, для ванкуверцев это прямо религия, это то же самое, что в Италии, в Неаполе – Марадона и «Наполи», там молятся ходят. То же самое и здесь. Подписали мы контракт, обрадовались, начали его разрабатывать – и тут происходит то самое страшное.

 

– Обвал рубля.

– Обвал рубля. Для понимания: контракт с IMAX стоит миллион долларов. И за какую-то ночь с 32 миллионов у нас смета вырастает в 82 миллиона. Вчера мы могли построить два кинотеатра: один на правом, а другой на левом берегу, а тут... Все наши попытки договориться ни к чему не привели, ни поездки, ни телефонные переговоры. «Ребята, машина стоит на выходе с конвейера – 10 тысяч. Она не может приехать в Россию и стоить 8 тысяч, законы рынка таковы». Мы понимали, что мы не потянем, но помимо этого всё оборудование, которое необходимо нам для обычного кинопоказа, все отделочные материалы – всё вырастает в разы. И та смета, на которую мы рассчитывали, на которую мы ориентировались, можно её просто выбросить в ведро. Но мы не можем не закончить проект, потому что у нас заключённый договор, соглашение, согласовано с УФАСом, подписано – и там жёсткие сроки. И мы, стиснув зубы, начинаем. Не всё у нас получилось реализовать из того, что мы хотели – IMAX, прилегающая территория и вообще полное наполнение. Но и даже для того, чтобы нам хоть что-то реализовать, мы подписываем все договоры с рассрочкой. Говорим: «Ребята, сейчас начнём работать – исполним». Благо хорошая репутация на рынке, благо не первый комплекс мы строили, не первый кинотеатр, хорошие о нас отзывы везде. Нам шли навстречу. Мы открываемся – и нас закрывают!

 

– Это «Первомайский»?

– «Первомайский». 11 апреля 2018 года. На 11 месяцев, а открылись мы в январе следующего года, в 19-м. Все рассрочки, кредиты... Но денег нету, банально нет денег. Мы открываемся, кое-как мы в судах. Но при этом – с лёгким сердцем сейчас говорю – мы выиграли все суды, правда оказалась на нашей стороне, как бы ни пытались нам палки в колёса ставить те, кто уже не в городе живёт и не у власти. Мы договорились об этом не говорить, но всё равно ложечку дёгтя я подкину. Мы отстояли своё право, мы открылись. И как только мы поднимаем голову – один мужчина в Китае съедает летучую мышь.

 

– Я, кстати, помню даже это в новостях, когда ещё только про Китай заговорили. И потом буквально прошли какие-то три недели – и всё.

– Могу сказать, что я официально не обращался, но я был в списке первых заболевших. Я заболел 5 марта. Первым. Мне очень плохо было.

 

– Как вы поняли? Вы приехали откуда-то?

– Я прямо знаю, что я заболел. Мы с сыном были на проводах русской зимы на Любинском проспекте, ребёнок захотел покушать, там встали за блинами, за шашлыками. Перед нами стояла пожилая пара, лет 65, хорошо одетые. И по телефону разговаривают: «Да, вчера прилетели из Италии, так что-то долго в аэропорту в Шереметьево, нехорошо мы там пересаживались». Ну и всё. А я стоял в очереди. Прихожу – и меня через день просто начинает ломать, прямо ломать, выворачивать. Я никогда в больницы не обращаюсь. Начинаешь своими средствами лечиться, а у тебя слёзы, сопли, температура за 40, тебя всего ломает, ты весь мокрый, ты ничего не можешь есть, потому что ничего не лезет.

 

– И это оказалось не самым ещё плохим?

– И 26 марта мы принимаем решение, потому что прямо на глазах таяло количество посетителей: 100, 70, 60, 50, 30, 20... Когда уже неделю отработали по 20, и начали уже все понимать, что происходит, мы закрылись. Как показала практика, мы оказались самой пострадавшей отраслью оказания услуг. Мы просидели ровно 6 месяцев, открылись 6 сентября, нам сделали подарок на День кино – 27 августа день кино – и в этот день было принято решение, что кинотеатры могут открыться. И мы открылись в сентябре 2020 года. Вроде бы кажется – вот оно!

 

– Оно, да. Начинай, греби деньги лопатой.

– Только мы открываемся, начинается вся эта постпандемийная история. Очень сильный был провал с введением QR-кодов, у нас на 75% сразу упала проходимость. Это была прямо дикость.

 

– Это понятно, люди не хотели прививаться. Нет прививки – нет QR-кода.

– Нет QR-кода. Понимаете, в этой ситуации обвиняли и вымещали злость на тебе, на твоих коллегах, сотрудниках. В чём они были виноваты? Так случились обстоятельства, что первое – изменение курса доллара, второе – суды, третье – коронавирус... Вы спрашивали: не было ли желания уйти? А подписавшись под проект, задача – выйти из проекта с высоко поднятой головой. Моя задача была – тех партнёров, которых я затянул в проект с рассрочками – со всеми рассчитаться. Не бросить, не сказать: «Ребята, я ухожу».

 

– Я устал, я ухожу.

– Со мной была команда, команда, люди из которой до сих пор со мной, уже 15 лет работают. А команду как ты бросишь? Там люди не получали зарплату.

 

– Да, я хорошо знаю эту историю.

– Там история какая была... Когда пошли в коронавирус получать субсидию от государства, нам говорят: «Ребята, у вас просрочки по налоговому кредиту». Я: «У нас просрочки, потому что мы судились там, мы же суды выиграли!». 

 

– А кого это интересует...

– Мы ничего не получили. Кто-то меня поддерживает, кто-то понимает, кто-то не понимает. Я прошёл опыт антикризисного управленца, когда мне пришлось полностью отказаться от персонала. Кто-то уходил, понимая, что нет перспектив, бросали. Но ты не бросишь здание, в которое вложено 650 миллионов, за которое ты ещё не до конца рассчитался. На эти 6 месяцев я стал охранником этого комплекса. Убирал территорию, потому что люди выходили и гадили, а тебе нужно было содержать. Нельзя было, чтобы оно превратилось во что-то неликвидное.

 

– Это же очень быстро происходит.

– Да. В 5 утра вставал, убирал территорию, принимал душ, ехал в трудовые инспекции, в прокуратуру, в банки, вечером приезжал и оставался ночевать, потому что я охранял этот комплекс. Те люди, которые согласились на те условия, остались со мной, они со мной до сих пор работают, всех я отблагодарил, всем вернули то, что были должны. Но это прямо опыт. Кто-то говорит, что это чересчур вовлечённость в бизнес, а я говорю: «Ребята, возможно». Себя же не переделаешь.

 

– Вы всегда таким были?

– Не знаю, наверное. Не могу оценить. Ну, вот такая вот история.

 

– А вот в школе, например, когда учились...

– Не пропускал.

 

– Не пропускали, да? А учились хорошо?

– Наверное, спортивная дисциплина ещё. Я с 6 лет в спорте. Я ещё застал время советских тренеров.

 

– Командные виды спорта?

– Футбол, хоккей.

 

– Я просто вижу логику командного спорта.

– Я начинал в хоккей с мячом, потом был футбол, а потом случилась беда, у меня обнаружилась болезнь – мерцательная аритмия сердца, мне пришлось в 24 года завершить. Но спорт же из жизни не выкинешь, он есть до сих пор у меня. У меня три три занятия в неделю – футбол, хоккей. Но профессионального спорта не стало, хотя были все основания. Пришло кино, а мог бы быть спорт. К сожалению, в октябре в одном из тренировочных процессов я почувствовал, как у меня бьётся сердце, хотя до этого не чувствовал. Я бегал марафоны, сдавал тесты Купера – кто это знает, поймёт. У меня были очень хорошие цифры. И тут я просто делаю пробежку и понимаю, что я остановился, а сердце колотится. Я через несколько дней пошёл в больницу и меня сразу положили. Подняли на операцию.

 

– Вы пережили пандемию, закрывались кинотеатры, было одно время, что и «Слава» закрывается, я тоже думаю: «Ой...».

– Нас спрашивали – мы закрылись, да.

 

– Потом открылись.

– Закрывались и рестораны, закрывались фитнес-залы, бассейны, авкапарки.

 

– Всё закрывалось.

– Каждый открывался чуть пораньше, а пораньше... Рестораны могли работать навынос. У нас в «Первомайском» – «Кантанелло», один из наших партнёров. Приходили, брали, потому что всё равно же было много чего закрыто, а народ привык к какому-то уровню. Поэтому приходили и брали. Также работала там одна из кофеен, Anytime. Также приходили, брали навынос. Навынос – работали. А мы навынос – чего?

 

– Ну да.

– Потом пришла пандемия, потом пришли всем известные события февраля 2022 года.

 

– Вот только что хотела сказать – вы успели хотя бы вдохнуть широкой грудью?

– Не настолько широкой.

 

– Не настолько.

– Мы всё-таки понимали, что там сейчас придёт... Пришёл Новый год 2022 года – отработали неплохо новогодние праздники самые лучшие. И тут опять, примерно 2 года спустя, опять новая история.

 

– Сейчас это по-другому ударило вас? Сейчас ушёл весь контент.

– Не мы это придумали, бизнес устроен так, что 85% рынка принадлежит западным киностудиям.

 

– Они просто больше производят.

– Они больше производят. Знаете, там все говорят: «Ну вот, Голливуд!». Но Голливуд – это не всегда классное кино. Ушёл Голливуд – у нас первый месяц выходят корейские фильмы. Голливуд не весь про кино, Голливуд – не весь художественный смысл. Да, у них правильно построен конвейер по комиксам, мерчу...

 

– Коммерческая история.

– И когда они вырастают, они идут в кино, потому что они на этом выросли. А мы, раскрыв глаза, всё это западное тоже едим. Так устроен бизнес. И взять его и за месяц, два, три поломать? Это лет 5, 6, 7, 10 надо, чтобы научиться. Да, есть хорошие отечественные фильмы, но их мало.

 

– Их мало. Их в принципе даже мало. И мне кажется, если даже хорошие взять с плохими вместе, со средними, всё, что производится – их всё равно мало.

– Мы всегда говорим такую вещь: не кинотеатр вредный! Ведь получается, что мы – самая низшая ступень кинопроката. Частный кинотеатр, и мы очень сильно зависим от наших партнёров, у нас очень жёсткие отношения с некоторыми кинопрокатчиками, владельцами фильмов, которые в жёстком порядке заставляют тебя показывать то или иное определённое количество фильмов. Когда государство влазит в этот процесс, в бизнес-процесс... Я понимаю, что, например, условно 15 апреля выходит какая-то отечественная лента, которую сняли за федеральные деньги, и в этот же момент выходит голливудский блокбастер. Голливудскому блокбастеру не выдают прокатное удостоверение.

 

– Ладно блокбастер, а как было в новогоднее время, я просто помню эту историю – как было в новогодние каникулы с «Паддингтоном». Люди, семьи хотели пойти смотреть второго «Паддингтона»!

– Очень приятно, что вы понимаете, о чём я говорю.

 

– Конечно, понимаю.

– Вот это вот искусственное вмешательство. Мы постоянно бьёмся. У нас сейчас позиция очень сильна – кинотеатры пытаются объединиться, мы устали, когда нас полощут лицом по луже, скажем так. Погодите, стоп! Это частный кинобизнес! Но вы же не приходите в ресторан и не говорите: «Ребята, с этого дня мы пюре не продаём, потому что это западное блюдо». Такой же бредятины нет. Если фильм плохой, то народ не пойдёт. Если фильм что-то нарушает, какие-то внутренние законы либо совсем перегибает палку, мы сами его не берём. Мы же не дураки.

 

– Но таких фильмов немного.

– Да, произошёл «Чебурашка», «чебурашкомания». Но «Чебурашка» прошёл – и всё.

 

– Все забыли про «Чебурашку».

– Что дальше? Покажите мне хороший фильм за июнь, июль, август. Нету ни одного отечественного фильма хорошего. Идёт засилье какого-то среднего кино, есть одна известная семья кинопродюсеров, которая пытается взять классную историю, но выпускает по факту не очень хороший фильм. Я не стесняюсь это говорить, потому что это правда. Мы прямо сейчас с этим боремся. Но почему нам в новогодние праздники говорят: «Вы не берите параллельный прокат». Выступает гарант Конституции, выступает бывший Президент и говорит: «Да берите и показывайте». Подождите, один говорит «показывайте», а вы – «не показывайте». Давайте определимся. Мы слушаем гаранта Конституции, нам сказали – берите и пользуйтесь, пока есть возможность. Мы и пользуемся. А нам приходят и говорят: «Нельзя ставить этот фильм с синим человеком, потому что мы будем показывать про игрушку, которая с большими ушами». Так законы бизнеса такие, что чем больше фильмов в прокате, тем больше людей увидят и вернутся.

 

– Конечно.

– Это всегда было доказано: если параллельно выходят два сильных фильма, они дольше во времени работают на кассу. Если фильм один, он быстрее прекращается. Это всё доказано, прямо есть цифры, это не просто наши хотелки. Мы это доказываем примерами. Все видели, наверное, передачу «Человек и закон» в новогодние праздники, как пытались показать, что кинотеатры плохие. Нет, ребята, мы не плохие. Мы просто частный бизнес, который так же платит налоги, который даёт рабочие места, и даже с параллельного импорта – сейчас мир разделился на «серый» кинопрокат и «белый» кинопрокат – мы с «серого» кинопроката официально продаём билеты и платим налоги.

 

– Сейчас, получается, вы тоже балансируете?

– Мы стали взрослее, мы стали опытнее. Кинорынок не вернётся на свои позиции. Во-первых, идёт смена поколения.

 

– Зрительского?

– Да. Во-вторых, на самом деле кинобизнес с 1997 года хоронят – появился интернет, сейчас кинотеатры умрут.

 

– Ничего не будет, будет только телевизор.

– Не умерли. Появляется коммерческий кинопрокат в сетях, появляются стриминговые платформы – сейчас кинотеатр умрёт.

 

– Не умрёт.

– Не умер! Появились гаджеты с диким количеством выходов в интернет везде – ну, сейчас кинотеатры умрут. Блин, не умирают.

 

– Я как зритель просто могу сказать и как человек, имеющий отношение к кинопроизводству, моя вторая профессия – сценарист, я просто понимаю, знаю, что есть контент, который – как «Аватар» – нужно смотреть на большом, на широком экране. Или «Безумный Макс».

– Смотрите, есть, во-первых, продукт, который нужно смотреть только на большом экране.

 

– В телефоне потом такого нет.

– Второе. Есть история выхода из дома...

 

– Это да, ещё одна история.

– Есть люди, которые...

 

– Просто хотят выйти из дома.

– Да. Есть те, которые не хотят выходить из дома, а есть те, которым это нужно. Третье. Есть родители, которые понимают, что ребёнок должен всё равно потихонечку погружаться в пространство общения с другими людьми. И они ходят на спорт, в кружки, в кино, в театр, в цирк. Это же тоже история, от которой не уйти. И самое главное – я это люблю – так получилось, что кино самый доступный вид отдыха.

 

– Да.

– Не театр, не цирк, не даже ресторан, не парк.

 

– Если сравнить цены билетов, то в цирк билет стоит 1800 рублей.

– Две.

 

– Две тысячи?

– С ребёнком сходить – это ты отдаёшь в районе 8 тысяч рублей, потому что надо же что-то купить ему.

 

– В театре...

– В театры – не попадёшь.

 

– Я хотела сказать: театр чуть дешевле, но не попадёшь.

– Дешевле чего? Цирка?

 

– Да, цирка. Но не всякий театр, конечно. Но в Омске можно найти по сносной цене билеты в театр.

– Но не найдёшь билетов.

 

– Да, это нужно прямо озадачиться.

– Парки, аттракционы – тоже не бесплатные.

 

– И не дешёвые.

– И так же есть сладкая вата, шашлыки, водичка.

 

– Ну и зимой-то в какой парк ты пойдёшь.

– Поэтому кино – самый доступный, всепогодный, самый демократичный вид отдыха. И ведь мы понимаем, что уже показывать нечего. Слушайте, но сама история даёт нам продукт для кинопроизводства – последняя история, когда самолёт посадили на кукурузное поле, классная история. Мы сейчас можем говорить, насколько её опошлили в фильме, насколько не получилось. Но сам факт, что вот с этого продукта – можно его обсосать и выдать на самом деле конфетку, фильм, который будет косить, работать и будет что посмотреть зрителю.

 

– Я до того, как мы с вами встретились, читала какие-то публикации, там «Движение вверх», этот фильм тоже как-то всколыхнул народ – и пошли.

– Я помню, это был Новый год – сам очень сильно погружён в процесс, присутствовал – было здорово. Во-первых, редко когда в конце фильма аплодируют. Во-вторых, так получилось, что получилось вытащить аудиторию за счёт вовлечённости в эту историю. Многие эту историю пропустили через себя, она передавалась из уст в уста. Это был легендарнейший момент, победа советского спорта. Мы помним, насколько пропагандировался советский спорт. На самом деле это великая победа, и она передавалась из уст в уста, многим, конечно, захотелось пойти и посмотреть. Там люди приходили в кинотеатр – они в жизни не были в кинотеатре! Они не были в кинотеатре со времён «Родины», «Космоса» и всего остального – и настолько всё изменилось, всё по-другому. «А можно сделать звук потише?». Нет, нет такой возможности – сделать звук потише, извините. То же самое произошло и с «Чебурашкой». Эпический момент, уже конец репертуара, начало февраля. Заходят в кинотеатр две совсем пожилых посетительницы, далеко за 70. «Милок, где можно попить водички?». Ну, только в баре. «А что, за это денежки?». Дали мы им водички. Говорят: «Вот, нам внучка купила билеты. Как это всё происходит?». Мы их завели, показали, разговорились. Одна не была в кино с 70-х, вторая – в 90-х ходила. То есть люди не были. Когда выходят такие истории, мы за них. Классно, здорово! «Легенда № 17», «Движение вверх», «Чебурашка», тот же «Духless» пусть будет или «О чём говорят мужчины». Когда классная идея, классный фильм... Вообще в кинобизнесе народ голосует ногами, его нельзя искусственно создать.

 

– Да, конечно. Нельзя заставить, убедить в чём-то.

– Загнать.

 

– Загнать. Нет, всё равно будет либо идти, либо сопротивление пойдёт – и всё.

Слушайте, всё понятно, да. С одной стороны – есть причины для того, чтобы кинотеатры жили и оставались. С другой стороны – ситуация, в которой мы все находимся, кинотеатры в частности... Какие вы видите перспективы? Не знаю, можно ли использовать слово «перспективы» – ближайшее будущее, год, два. Как вы вообще планируете в эпоху неопределённости?

– Сейчас расскажу, как мы планируем. Повторюсь, что тех цифр, которые были до коронавируса, мы, наверное, уже не увидим. Но к тому есть какие-то предпосылки. Во-первых, в период коронавируса закрывались не только кинотеатры, но и кинопроцесс, процесс создания тоже. Сдвинулся тот же самый «Аватар», который должен был выйти в 2020-м, в 2021-м.

 

– Сейчас ещё забастовка сценаристов.

– Да, потом забастовка актёров, забастовка сценаристов.

 

– Режиссёров.

– Забастовка производителей спецэффектов и всего остального. Это всё сдвигает. Плюс мы же понимаем, что когда фильм производился до коронавируса и выходил в коронавирусные времена, он не зарабатывал то, что он хотел. Понятно, что киностудии показывают сумасшедшие убытки. Встаёт вопрос: где брать деньги на производство нового? Этот процесс растянутый и он будет какой-то период времени существовать, и мы будем с этим жить. Поэтому допандемийные цифры – мы к ним не вернёмся. Но ситуация не настолько плоха. Мы сами себя обеспечиваем, мы что-то возвращаем нашим бенефициарам. Есть другой вопрос: мы сели, посчитали – давайте закроем кинотеатр «Слава». И вот мы его закрываем. Мы живём в суровом климате, у нас основная статья затрат – отопление, за него нужно платить. Это всё жизненно, это мы прямо вернулись на землю, из Голливуда прилетели и идём по омской земле. Тепло, самая дорогая статья затрат. Хорошо, мы кинотеатр закрыли, что мы можем на 2000 площадей сделать? Давайте сделаем офисный центр. Мы уберём в сторону вопрос с парковками возле «Миллениума», мы делаем офисный центр. Так вот. Для того, чтобы из кинотеатра с высотой потолков 12 метров сделать офисный центр, нужно вложить 65 миллионов. Кто на данный момент возьмёт и просто их выложит? Ты должен будешь: их вернуть, а во-вторых, ещё что-то зарабатывать. Не факт, что они будут зарабатывать. Такие вот вещи, поэтому кино – пока кино. Мы очень сильно оптимизировались, сердце кровью обливается, когда мы оптимизируем наши статьи затрат. Раньше мы раз в два года мы вызывали коучей, мы учили наших барменов правильным продажам, мы пытались обновить оборудование. Сейчас, во-первых, дикий провал на рынке труда, мы возвращаемся к тому, что рабочей силы меньше. Во-вторых, какие-то вещи мы не можем себе позволить, просто не можем позволить. Поэтому мы существуем, поддерживаем, губки накрашены. Спасибо этому Новому году, мы смогли полностью привести в порядок оборудование, сделали задел на этот год – но не более того. Но мы не в минусах.

 

– И ждёте следующего Нового года, насколько я понимаю?

– Мы очень активно работаем со школами: мы прошли ножками все близлежащие школы.

 

– В поисках зрителей?

– В поисках зрителей, в поисках партнёрских отношений, в поисках льготных показов в непраймовое время, это очень хорошо работает. Плюс у нас есть пул наших партнёров, у которых существуют профсоюзы, у которых есть обязательства перед работниками, и эта тема тоже у нас работает. Плюс никто не убирал коммерческую рекламу, она у нас не очень дорогая, она есть – перед фильмом показываем. Вот, собирая потихонечку пазл, мы на это существуем.

 

– А когда вы время находите сами для себя? Восстановиться. Вот просто Дмитрий как человек. А ещё семья, ещё сын, здоровье, которое нужно поддерживать.

– А что такое «восстановиться»?

 

– Ресурс. Мы же все это понимаем, ресурс не бесконечен. Чтобы оставаться эффективным, ресурсным человеком, нужно его восполнять. Для этого тоже нужно время найти. Это ведь только одно направление вашей работы?

– Да, у меня ещё 10 объектов в управлении, портфель недвижимости, которым мы управляем. Это тоже интересная история, у нас есть интересные рестораторы в аренде, у нас есть необычные локации, которые мы сдаём либо продаём. 

Спорт. И есть увлечение в виде дачного участка.

 

– Вот, ещё, кстати, садоводство. То есть находите время. Это жёсткий тайминг, управление временем, дисциплина?

– Я не могу сказать, что я приверженец всех новых программ, слушаю там... Нет, я очень консервативный в этом плане человек.

 

– Я даже не имела в виду программы, я имела в виду в принципе внутреннюю дисциплину. Как вы себе планируете день – то, что вы можете позволить, да?

– Да.

 

– Это у вас чётко – спорт три раза в неделю, он должен быть?

– Когда есть, а когда нет.

 

– То есть бывает.

– Все же люди, семьи, работа, здоровье. Можем не собраться. Но он должен быть, конечно.

 

– Сами-то вы любите кино?

– Очень-очень-очень узко. Отечественные хорошие фильмы, зарубежные. Из последнего, что понравилось, – «Lamborghini», «Gucci», с большим ожиданием смотрел «Вдоль рядов кукурузы» и прямо разочаровался.

 

– С плохих фильмов вы можете уйти? Встать и уйти посреди?

– Так выходит, что я смотрю 15–20 минут каждого фильма, исходя из необходимости профессии.

 

– Это понятно, это по работе.

– Я не попадаю на плохой фильм.

 

– В смысле, когда в зал идёте. То есть вы уже идёте, зная, на что идёте.

– Я покупаю билеты только как зритель.

 

– Понятно. Спасибо за разговор. Я надеюсь, что мы будем продолжать ходить в кино, потому что мне бы лично, например, было жаль, если бы кинотеатры перестали существовать в нашей жизни.

– У нас такой хороший новогодний репертуар в этом году ожидается.

 

– Пора планировать выходные.

– У нас выходит второй «Холоп», у нас экранизация «По щучьему велению», экранизация «Бременских музыкантов». Мы всё-таки надеемся, что не перекроют никакие краны каналы – и мы покажем третьего «Аватара». Смотреть есть всегда что. Сейчас, на данный момент, спрашивают: «Что сейчас смотреть?». Идёт «Дюбарри» до сих пор, и она пользуется популярностью, есть любители продукта этого актёра.

 

– Да, Джонни Деппа фанаты.

– Второе – вышла на удивление очень хорошая отечественная сказка «Баба Яга», семейная аудитория выходит довольная. И бомба прошлого уик-энда – «Леди Баг», это новый герой у подростков. Мы показали лучшую проходимость начиная с февраля на этих выходных.

 

– Называется «жив курилка!».

– И погода ещё была...

 

– Плохая погода?

– Нет такого слова «плохая». Есть киношная погода и есть не киношная. Киношная погода – это минус 40 в новогодние праздники и когда на улице дождь, слякоть.

 

– Кстати, когда жара, наверное, тоже? Потому что кондиционер в зале.

– Нет. Не прямо сильно сказывается. Народ всё равно гуляет, у нас не так много таких дней.

 

– Жарких дней.

– Мы хоть и входим в пятёрку самых солнечных городов в России, но тёплых дней не так много.

 

– Поэтому люди на улице.

– У нас же всё равно, когда мы говорим про цифры, расширяется сфера услуг. Ещё 3 года назад частных ухоженных пляжей мы не знали. Сейчас есть возможность сходить на частные ухоженные пляжи, расположенные в разных концах города. Это раз. Во-вторых, растёт очень хорошо и качественно услуга загородного отдыха. Сравнивать с десятью годами раньше и сейчас...

 

– Вы видите, потому что это конкуренты?

– Конкуренты, конечно. «Поехали съездим в новый открывшийся кемпинг, потусуемся там, а в кино успеем сходить». Это да, раньше – некуда, пойдём в кино. А сейчас есть выбор. Ресторан открывается...

 

– Всё равно будем надеяться на лучшее.

– Мы только с этим и живём. Если бы мы не надеялись, не было бы наших кинотеатров, не было бы наших проектов, в которые мы заходим вновь и вновь и пытаемся реализовать.

 

– Спасибо.

– Вам спасибо большое.

 

Беседовала Елена Мельниченко