Дата публикации: 22.03.2025
Григорий Гладков| Текстовая версия подкаста «Знай наших!»
Для тех, кто любит читать, текстовая версия подкаста «Знай наших!» с автором-исполнителем и композитором, советским и российским бардом, заслуженным деятелем искусств Российской Федерации, членом Союза композиторов и Союза кинематографистов России Григорием Гладковым.
— Здравствуйте! Это подкаст «Знай наших!» на медиа «Трамплин». Друзья, у нас сегодня есть невероятная возможность окунуться в детство, поскольку герой этого подкаста Григорий Гладков — автор огромного количества песен для детей, за что Григорий Васильевич внесён в Книгу рекордов Гиннесса России. Григорий Васильевич, здравствуйте!
— Здравствуйте!
— Мы безумно счастливы видеть вас в Омске и тем более в нашей студии!
— Спасибо, взаимно!
— Знаете, в нашем подкасте мы говорим в основном с омичами и об их великих делах. Я так понимаю, вы уже почти омич, потому что вы не впервые в Омске. Вы достаточно часто приезжаете сюда. Поделитесь, кто и что вас в Сибирь зовёт?
— В Сибирь зовёт сердце всегда! Потому что тот, кто побывал в Сибири, не может потом сюда не вернуться. И это говорят не только россияне, а многие иностранцы. Сибирь притягивает их — и американцев, и европейцев. Это я много раз слышал и читал об этом, и в устных беседах это было — у Сибири невероятная притягательность, магия, загадка, тайна. И главное богатство Сибири — это всё-таки её люди.
— На этот раз вы приехали на кинофестиваль.
— На этот раз я приехал на кинофестиваль, который называется «Свидание в Россией. Сибирский характер». Он проходит второй раз, и я здесь тоже второй раз. С этого года он памяти Михаила Ульянова.
— Какой вы видите вашу миссию на этом фестивале?
— У меня проходят встречи с детьми в рамках кинофестиваля, показы мультфильмов. Самое главное впечатление — я побывал на родине Михаила Ульянова, городе Таре. Хотя он родился в деревушке рядом, но он потом там жил, а отец строил здание, которое теперь является потрясающим драматическим театром. Называется Северный драматический театр. И на сцене этого театра у меня была встреча с детьми, сольный концерт, и, что приятно, дети тоже пели. Исполнили мою песню «В коробке с карандашами» (напевает песню, аккомпанируя себе на гитаре).
— Это, конечно, сразу напоминает детство.
— Тара, театр, старинные купеческие здания, это Чайный путь из Китая в Россию — очень интересно. А второй город, где я был, это Тюкалинск. Там просто фантастический музей, где восковые фигуры купца, купчихи, людей той эпохи в костюмах, я с ними фотографировался, и дети были там, и чайная церемония. И, как я понял, Чайный путь шёл не только через Тару, но и через Тюкалинск — зимой там, летом здесь. Он шёл по разным дорогам. Отголосок этого Чайного пути отразился и на Тюкалинске. Мы пили замечательный чай с пирожками, а в Таре были вкусные блины. Ну и, конечно, встречи с людьми. Это талантливые дети на сцене, с которыми я пел песни (напевает песенку о пейзаже). Очень интересные вопросы у ребят были, они всё время спрашивали: во сколько лет вы научились играть на гитаре, когда сочинили первую песню? Я понял, что они это всё примеряли на себя.
— Конечно!
— И один мальчик спросил: «Дядя Гриша, а почему вы в шляпе выступаете? Вы лысый?» Я говорю, нет (снимает шляпу), я не лысый.
— Как вы говорите, что вы родились с гитарой и в шляпе! (смеётся)
— В детской редакции «закрепили» шляпу, чтобы я был похож на сказочника. Поэтому шляпа!
— «Закрепили» на всю жизнь.
— Ну да, это такой сценический образ. Было очень много интересных вопросов, ребята любознательные. Ну я им сказал, что здорово куда-то поехать, если хотите, в другой город, страну, столицу, выучиться, но жизнь будет гармоничней, если вы всё-таки вернётесь. И тогда этот жизненный круг замкнётся. И потом мы с ними выбирали профессии. Кстати, в рамках фестиваля был круглый стол, посвящённый профессиям. А я ещё на концертах с ребятами (обсуждал) профессии: кто-то врачом хочет, кто-то — «ну есть такие профессии, как хобби». Я говорю, знаете, оставьте как хобби. Мальчик говорит: археолог. Я говорю, давайте сначала выберем земные, где можно деньги заработать. Но и хобби обязательно, да!
— Увлечение должно быть!
— Они отгадывают мою профессию, которая у меня не состоялась: фермер. Вызываю на сцену ребят, которые хотели бы быть фермерами (немногие хотят!). Я говорю: это не значит, что вы прямо сейчас идёте в фермеры. Езжайте учиться в Москву, в Петербург, куда хотите. В Таре я выбрал мальчика в белой рубашке, бабочке, одел шляпу. Говорю, вот какой образ настоящего фермера: аккуратно одетый, образованный. Они смотрят, заинтересовались; смотрю, ещё больше подошло на сцену будущих фермеров. И мы спели «Пластилиновую ворону» (напевает начало песни).
— Всё ваше творчество посвящено детям. Но вообще-то вы начинали свой профессиональный путь, поступив в машиностроительный институт, правильно?
— Моё творчество посвящено ребёнку в себе. Я, когда сочиняю песни, не думаю, что это песни для детей, они будут их петь. Это желание оставить ребёнка в себе. Такой же мотив и у детских поэтов (условно детских), у писателей, кинорежиссёров, мультипликаторов — оставить детство у взрослого человека, потому что с этим ощущением легче жить. И поэтому отсюда такие забавные песни, стихи: «Ну-ка, мясо, в мясорубку, шагом марш! Стой, кто идёт? — Фарш!» Это Михаил Яснов. Или Борис Заходер написал: «Плачет киска на заборе, у неё большое горе: злые люди доброй киске не дают украсть сосиски». Такая психология воришки — все виноваты, кроме воришки!
У меня два высших образования. Первое — то, которое хотели родители. Родители всегда правы, это наши ангелы-хранители на земле. И поэтому я советую всегда выполнять их волю. А второе — это образование, которое сам выбираешь. Выбираешь свою дорогу, идёшь вперёд, и все мы родом из детства.
(Поёт песню):
Столько лет прошло, но до сих пор
снится мне далёкий старый двор,
двухэтажный довоенный дом,
старые качели под окном
и, конечно, школа <…>
Старый двор, детства двор,
вспоминаешь ли ты обо мне?
А вот мы вспоминаем и свой старый двор, и своё детство, и школу, и первых учителей, и первую любовь, и первых друзей. И всё самое яркое — первое, естественно, потому что это детство!
— Это как некая опора уж во взрослом возрасте?
— И эти воспоминания греют человека потом всю жизнь.
— Дети мотивируют вас всю жизнь?
— Нет, меня всегда мотивировали книги. Дети, честно говоря, очень часто противные. Я не хочу их ругать, я один из них! Если их много и на 40 человек один учитель, то у них потребность вести себя неправильно. Например, у меня есть песня из мультфильма (поёт): «У девочки Веры теперь есть подружка, она не котёнок, она не игрушка. Она иностранка, она интуристка, она обезьянка по кличке Анфиска». Дальше я пою с залом, как в мультфильме, а там эту песню поёт Олег Басилашвили с детским хором, и если рядом учителя: «Анфиска...». Дети тогда повторяют: «Анфиска!» Если их много или это лагерь, я им: «Анфиска!» Они: «Сосиска!» Или «Анфиска!» — «Редиска!».
Поэтому я не хочу и никогда не веду никаких детских коллективов, я не руководитель. Мне нравится, когда они в зале и — подальше. И я в этом глубоко убеждён, что все детские поэты, писатели, мультипликаторы, авторы пишут эти песни и стихи, чтобы в себе оставить ребёнка, обязательно! Есть выражение: «взрослый ребёнок». В детстве ведь мы невероятно счастливы, а когда это уходит, жизнь бьёт людей сильно, очень сильно, и если детство было счастливым, то это потом защищает человека всю жизнь. Писатель Эдуард Успенский, с которым я много работал все последние годы его жизни и был рядом, писал музыку к его последним сказкам: «Следствие ведут колобки», «Вера и Анфиса», участвовал в его проекте «В нашу гавань заходили корабли», говорил: надо выступать перед детьми, потому что детский язык особый. Там всё время появляются новые словечки и какие-то приколы. И он сам много выступал, хохмил, выходил на сцену и говорил: «Ребята, я наконец приехал к вам. Вы знаете, как меня зовут? Александр Сергеевич...» Они говорят: «Пушкин». Он: «Неправильно. Лев Николаевич...». Они: «Толстой». Он: «Неправильно. А как меня зовут?» — «Успенский, мы знаем!» Он сразу включался в эту игру, и поэтому мне такие весёлые книги интересны. Но поскольку я музыку пишу, то у меня меньше от них (детей) материала. Пожалуй, только песня «Пой, Вася!» от них. А для писателя, поэта — да.
В детстве у меня был любимый композитор Исаак Дунаевский, поэтому моя музыка жизнерадостная. Потом мне нравилось творчество «Битлз», у них песни всё-таки полудетские, даже есть и детские у них. Мне нравятся наши барды. Музыку я черпаю из пластинок, записей, и потом, когда беру детские стихи наших поэтов, я применяю разные музыкальные жанры (напевает как пример). А у детей я, наверное, взял — а что у детей можно взять? Хулиганство, наверно, потому что самое лучшее состояние — когда они спят. Уснули — и тогда они просто святые. Когда я пою на сцене «Спящую принцессу» — песню из художественного фильма «Сказки старого волшебника», я говорю: «Девочки, закрыли глаза!» И такие они на сцене одухотворённые, такие актрисы, они так играют этих принцесс, и родителям нравится. Конечно, спящий ребёнок — это святое.
Поёт:
Принцесса спит сто лет, сто лет,
а храбреца всё нет и нет.
И если рыцарь не найдётся,
принцесса так и не проснётся.
Вот подсмотренная сценка у ребят — хулиганская. Ну, и эта песня автобиографическая — о самом первом оркестре. Называется «Пой, Вася!». Мы ещё тогда не ходили в музыкальную школу, но хотелось исполнять музыку, и мы взяли инструменты, которые нашли на кухне: сковородки, кастрюли, чашки, ложки, поварёшки.
— Тоже звучат.
— Получился шумовой оркестр, в деревнях такие были. Поёт: «Не шумите» — «А разве мы шумели...» (поёт на разные голоса, демонстрируя буквально театр-оркестр).
Я был здесь, в Омске, на фестивале «Песня на песню», это придумал канал «Продвижение». Потрясающая музыкальная история! Было бы здорово, если бы она продолжалась, её можно по всей стране развить. Канал придумал такой проект, жюри было сначала в Москве. Мы отсматривали омские коллективы в Москве, а потом в помещении филармонии все они выступали, и мы прилетели сюда. Исполнялись каверы на известные произведения, но разными группами в разных жанрах и форматах. По пять коллективов. Там был джаз, рок, хард-рок, эстрада, классика и так далее. Я удивился тому, сколько коллективов — и высокопрофессиональных — в Омске. И я подумал, что и в стране их столько же в любом большом городе. Вот такой высокий уровень. То есть я понимаю, они в Москве бы жили, там и коммуникации проще — на метро друг к другу приехать, а как они общаются здесь? Один живёт в огромном Омске на севере, другой на юге… У них какая-то тусовка должна быть. Ну ладно, Москва, я до Москвы в Ленинграде жил, это естественно — такой высокий уровень. Но то, что в Омске, — это высочайший уровень! Как они джаз играли, рок, как одеты, какие инструменты у них!!! Думаю, мы своей страны не знаем — таланты! И в отличие от людей других профессий у этих всё вопреки, я думаю. Вопреки семье — семье не нравится, что они столько времени проводят на репетициях, а репетировать мало нельзя, надо много; не нравится чиновникам, не нравится идеологам — (всё время проблемы) у музыкантов, поэтов, особенно тексты им не нравятся: то есть они не то поют, не так поют. Они опасны, потому что они свободные! Свободный человек всегда опасен. И я не знаю, как они существуют в Омске. А значит, так же они существуют в Новосибирске, Екатеринбурге. Но в Екатеринбурге, кстати, сумели выстрелить все эти группы: «Наутилус Помпилиус», «Урфин Джюс» — уральский рок-клуб.
— А в Омске есть условия для таких «выстрелов», для развития коллективов?
— Есть то, что большой город. Потому что искусство — это свобода. И я, мы все были потрясены этими коллективами — что такой уровень. Когда мы прилетели в Омск, это всё ещё было на сцене, всё живьём — такое условие было, чтобы все играли только живьём, никаких фонограмм. И я понял, какая страна всё-таки талантливая. Есть английская поговорка: чтобы узнать, какой суп — солёный или нет, не надо его весь есть. Ложкой в любом месте зачерпни. В данном случае Россия — это Омск. Это было одно из самых сильных потрясений. Спасибо Омску!
Сейчас век Интернета, и можно было бы сделать какой-то канал и всё это показывать, как сделал канал «Продвижение». Было бы очень здорово, конечно, знать, как живёт страна.
— Вот скажите мне, творческий центр Григория Васильевича «Артист», он сейчас работает в Москве?
— Это было у меня такое эпизодическое приключение. Просто ребята сделали центр, попросили меня быть художественным руководителем. Ну я какое-то время был, чтобы привлечь ребят. Это выпало на пандемию. Мы придумали конкурс скороговорок, и это чем здорово — что это пропаганда русского языка, нашего, родного. А основа любой нации — это язык. А одежда может быть любая — шляпа, джинсы… Главное — язык не потерять. Мы этими скороговорками его отрекламировали. И скороговорки нам приходили отовсюду — из-за рубежа тоже.
— То есть начиналось всё со скороговорок?
— Я благодарен этому центру, что вот это состоялось.
— А не было никогда идеи вот в связи в этой ситуацией вообще по всей стране открыть некие филиалы?
— Дело в том, что это организаторы. А я же автор, композитор, я сочиняю мелодии. Это у меня получается. Лучше всего надо делать то, что у тебя получается. Получается — этим и заниматься. А вот открытие центров — это уже другой талант. У нас очень много талантливых менеджеров, пусть открывают.
— Вашим именем можно называть?
— Это надо обговаривать. Мало ли что такое… Здесь я был уверен, потому что я был знаком с Леной (Тимошенковой, финалисткой Всероссийского конкурса авторской песни «Катюша». — Прим. ред.), с её мужем, это позитивные люди; мы открыли. А так под это имя много чего плохого могут сделать. Именем надо дорожить, оно зарабатывается непросто, а потерять можно в одну секунду. Поэтому не хочу я открывать никаких центров, не хочу вести никакие коллективы. Детьми занимаются школа, родители. Я подумал, что я, наверное, наоборот, принимаю у них экзамен, потому что на каждом концерте, в том числе и в рамках фестиваля (я выступал в Омске в двух ДК, в области в Тюкалинске и в Таре, в прошлый раз я был в Исилькуле), везде я с ребятами общаюсь. Кроме песен у нас интерактив. Я их спрашиваю, они стихи читают; кстати, они поют со мной, танцуют. И я понял, что моя миссия не воспитание, а принять экзамен, и не столько им, а их педагогам, родителям. Когда я начинал в детской редакции Центрального телевидения, нам говорили, что миссия артиста, который выступает для детей, в том, чтобы раскрыть детские таланты, а не рассказывать о себе. Вот на взрослых концертах — да. Там публика любит, когда на творческой встрече артист, актёр, учёный (были такие вечера в Останкино) рассказывает о себе. А вот когда ты для детей выступаешь, то мы должны быть поводом для раскрытия их талантов, их у ребят много. Мы-то состоялись, а ребятам это предстоит.
Знаете, ещё какая история. В Москве есть фестиваль детского дошкольного творчества, его проводит Михаил Соколов. Там, кстати, диплом получила школа «Ювента». Дети выступают, поют, танцуют, показывают рисунки детей-дошкольников. Я там тоже в жюри. У меня было потрясение. Во-первых, они очень талантливы, несмотря на возраст от трёх до пяти, до семи, а во-вторых, эти конкурсы важны тем, что у некоторых ребят может быть короткая жизнь: вот родились и умерли рано, ну так случается… Почему у некоторых детей родителей нет — обидно... Вот так судьба бьёт, и ребёнок сирота, может так жизнь ударить… А этим фестивалем мы успеем раскрыть его талант, он успеет блеснуть. Пусть он чуть-чуть проживёт на этом свете, но благодаря вот этому таланту он сумеет раскрыть маленькие данные от Бога...
— Показать себя.
— Моя мама была заведующей детскими яслями. Я там начинал сочинять музыку, потому что она меня просила играть на баяне у неё на утренниках. Я помогал ей, я тогда учился в музыкальной школе и начал сочинять вот эти первые детские песенки именно для ребят дошкольного возраста.
— С того момента всё началось?
— Да, тогда сложился мой формат.
Поёт:
Дети — как жители иностранные
или пришельцы с других планет,
являются в мир, где предметы странные,
вещи, которым названья нет...
— Я хотела спросить, вот вы на протяжении всей своей жизни с детьми. А дети отличаются в разные времена, в разных поколениях?
— Я вот задумался об этом, потому что часто спрашивают, и пришёл к выводу, что нет.
— Всё же нет?
— В разных странах и в разные времена они не отличаются, потому что они, видимо, ещё близки к Богу, наивны, доверчивы, только на разных языках учатся говорить. Рисуют одинаково, всё делают одинаково. Меняться начинают в подростковом возрасте благодаря влиянию взрослых, ну а взрослые вообще все разные, вообще по разные стороны баррикад часто.
— То есть всё зависит от обстоятельств, в которые дети попадают, от условий?
— От окружения, да. Дети все одинаковые! Все! Везде! Вот простой тест: дайте им карандаш, краски, бумагу — они одинаково рисуют. Ну, может, разное, но каля-маля у них абсолютно одинаковые. И такая же доверчивость, птичья, как где-то я прочитал, умение удивляться. Божьи создания…
— Как вы думаете, почему многими это потом забывается, счастливое детство? Под влиянием тех же условий?
— Под влиянием взрослых. Я не знаю. Понимаете, я не психолог, у меня узкий сегмент: я сочиняю мелодии. Поэтому я не хочу открывать центры, я не знаю ответа на многие вопросы. Есть журналисты, есть психологи, много других профессий. У меня хорошо получаются мелодии и соединение мелодии со стихами, вкус к хорошим стихам, к детским и взрослым. И когда я нахожу стихи, — этому меня, кстати, научила авторская песня. Я очень благодарен авторской песне, бардам за то, что я окончил ещё один университет. Если бы я не столкнулся в юности благодаря туризму, походам, палаткам с бардами, тексты моих песен были бы в тысячу раз хуже. Это огромная школа! А барды, где стихи на первом месте, это вершина музыкально-поэтического творчества, это гордость русской культуры! Хотелось хотя бы, чтобы была радиостанция, может, телеканал какой-нибудь, может, канал «Продвижение» сделает или «Трамплин». Есть такой сайт 101.ru, в создании которого я принимал участие, это 101 радиостанция. Интернет-радиостанции круглосуточные, когда-то это сделал руководитель «Авторадио» Юрий Костин. Молодец! Там, кстати, есть и моя радиостанция круглосуточная Григорий Гладков.101. Там можно найти по каталогу, а можно, минуя его. Там 50 станций иностранных, 50 отечественных, примерно 50/50. Есть там «Битлз», например, есть ВИА все собранные, и джаз, и французская эстрада. Может быть, вот такие делать… Хотелось бы. Да, есть Бард-радио в Петербурге, хорошее бард-радио, слава богу, молодцы!
Я знаю, в Омске чудесные барды. В нашем кинофестивале принимает участие клуб авторской песни «Камертон». И мы с «Камертоном» придумали на каждом фестивале петь песню Окуджавы «Десятый наш десантный батальон». «Камертон» был на открытии. Они мне гитару, кстати, дают выступать здесь, огромное спасибо ребятам! Я знаю, что в Омске чудесные барды — и авторы, и исполнители. Это очень здорово. Мне лично это нравится.
— Будем надеяться, что наши таланты будут продвигаться и дальше.
— Куда?
— Куда?! (показывает вверх)
— Мне отец говорил: «Если пробьешься, сынок...». Вот что он имел в виду? В газете напишут, как про Бендера: «О. Бендер попал под лошадь»? «Будут продвигаться» — что вы имеете в виду под словом «продвигаться»? Показали туда (поднимает руку вверх).
— Развиваться, продвигаться для меня — это просто быть удовлетворённым своим творчеством, дарить его.
— Вместе со Стасом Михайловым в концерте выступить?
— А что для вас?
— Я бы хотел, чтобы были радиостанции, был телеканал для авторской песни, чтобы поддерживали финансово бардов, когда они проводят свои слёты, чтобы был абонемент, где бы они могли (выступать), и чтобы их не трогали! Потому что я жил в советское время, и была развита цензура. Был справочник по цензуре в каждом издании, в каждой газете. Открываешь — там написано: «1. Нельзя говорить, что есть цензура». А на обложке «Цензура» написано… И было слово «залитовать». Мы каждый текст должны были «залитовать (термин «залитовать» — заверить у цензора Главлита, получить разрешение на публикацию. — Прим. ред.). Слово ушло. И слава богу, не надо, чтобы это возвращалось. Такая великая нация! Русский язык — пятый язык в мире, примерно из 17 чемпионов мира по шахматам 11 владели русским языком. И когда вот этот контроль, то у каждого возникает самоцензор; человек мог бы лучше написать, изящнее, красивее, но он знает, что могут наказать, и начинает сам себя…
— …ограничивать.
— Ограничивать. Поэтому «пробился» — это не значит (показывает вверх) в Москву, нет! Ни в коем случае нельзя равняться на Москву. Москва должна равняться на страну, на свои регионы. Потому что жизнь в России — в регионах. Большая река питается маленькими ручейками, родниками. И вот если говорить об авторской песне, она живёт по-настоящему (а я в силу профессии много езжу по стране, я её эксперт) именно в провинции, в городках. Чистополь в Татарстане, где в эвакуации жили наши писатели, Анна Ахматова в том числе (а Цветаеву не пустили в Чистополь). Там замечательный клуб авторской песни.
— Так или иначе, есть эти места.
— Конечно, и Омск в том числе. И везде люди с гитарой — это образованные люди, это мыслители, это местные поэты. Мне в Тюкалинске подарили поэтический сборник, вот такую (показывает размер) книгу местных поэтов, в ней 240 имён. Это потрясающе!
Знаете, когда ищем песню для фильма, спектакля, нужны стихи неизвестные, необычные. И вот такие сборники нестоличных поэтов (хотя в столице тоже все приезжие!).
— Из регионов, так сказать.
— Из регионов, из России. Они (стихи) невероятны, очень выручают. У меня ещё есть «Поэтический Ленинград», сколько я оттуда стихов (взял)! Начинаешь листать: отлично, никогда этих стихов не было, поэт неизвестен, и прямо самое то!
— И сотрудничаете с такими?
— Да они уже умерли многие, я не знаю, кто они. Но поскольку напечатано... Мы же потом всё это сообщаем в Российское авторское общество: имя поэта, фамилия. В Российском авторском обществе отслеживают, если положен гонорар. Это организация, которая, кстати, очень хорошо работает. Но главное, что вот эти поэтические сборники, какой мне подарили в Тюкалинске, окажутся востребованными.
— Вы себе взяли на заметку что-то?
— Я думаю, что пригодится не один раз, потому что нужны песни неизвестные, неизвестные стихи. Сколько спектаклей у нас, сколько фильмов — очень нужны такие стихи!
— Сегодня в работе у вас много песен, мелодий?
— Немного, но работаю с удовольствием. Мне всё-таки хотелось бы на свои стихи писать. Я чувствую, что дар внутри есть, но не было возможности ему развиться. Так же как я в детстве любил рисовать, а в какой-то момент, как многие, прекратил. Мне кажется, зря я это сделал, у меня бы свой стиль, наверное, был… Я развивался в плане музыки, а в стихах я где-то остановился. Хотя есть песни, которые написаны на мои стихи. В основном это заказные, честно, или прикольные. Вот прикольные у меня классно получаются, хотя это очень сложно. Чарли Чаплин сказал: легче заставить две тысячи (человек) заплакать, чем одного рассмешить. Или на заказ песни о спорте: бывает, тот поэт подвёл, это подвёл, текста нет, я сел — классно сделал. То есть я владею всем этим — техникой, рифмой.
— Пусть подспорьем будут стихи со всей России!
— Это у меня не развилось, конечно, а то мог бы писать и музыку, и стихи. Поёт: «Спорт тебе подарит крылья (помню, поэт подвёл, я сам сочинил) и поднимет в высоту. Спорт тебя сделает сильным, ловким, умелым, красивым. Спорт тебе подарит жизнь! Держись!»
Помню, когда сдавал песню, спрашивают: а «держись» — это что? Я говорю: ну держись от всего плохого. Отвечают: а классно, оставь!
— Спорт в вашей жизни вообще есть?
— Да, я играю в футбольной команде артистов «Старко». Сын, конечно, очень много мне даёт информации о спорте, он спортивный комментатор — Павел Гладков. Я его научил играть на губной гармошке, он меня просвещает в плане спорта. Спорт — это, конечно, здорово!
— Вам большое спасибо за беседу. Спасибо, что вы приезжаете к нам!
— Спасибо Омску. Это один из самых красивых городов в России, в мире. И знаете, когда я первый раз сюда попал, у меня было дежавю. Оно было у меня несколько раз, как, наверное, у каждого человека. Это состояние, когда тебе кажется, что ты здесь уже был: помните «Операцию «Ы». Нас поселили в центре, я вышел, и у меня было полное ощущение, что я тут был.
— Потому что похож на Петербург.
— Нет-нет!
— Не из-за этого?
— Вот христианство не принимает реинкарнацию, это буддисты, но если это существует, то да, ощущение, что это я знаю (показывает руками) и это, а туда пойду — я уже знаю, что там. Может, в какой-то жизни я тут был, не знаю...
— Что-то прописано здесь!
— Это посетило меня в Омске, и именно в старом центре. Когда я вышел за пределы…
— ...где Омь?
— Да, где ресторан «Колчак», и оно уже ушло. А на этом пятачке очень сильно было. Я не могу это объяснить или похвалиться этим. В какой-то жизни, я, может быть, был в этих местах. Прямо удивительно!
Поёт:
Я люблю тебя, город Омск,
Я люблю тебя, город Омск,
Я люблю тебя, город Омск!
— Вы не каждому городу обещаете вот так?
— Обещаю каждому, но люблю не всех.
