«Это для будущих поколений». Жизненный путь Андрея Палашенкова. Часть 2

«Главный краевед Омска» – так говорили об Андрее Фёдоровиче Палашенкове коллеги. В первой части нашего материала мы рассказали, как блестяще образованный учёный начал защищать историю родной Смоленщины – и был за это арестован. Сегодня мы расскажем, как Андрей Палашенков попал в Омск, как спасал омские памятники и помогал изучать жизнь Достоевского.

Новая жизнь – и прежние ценности

8 августа 1936 г. досрочно отбывший наказание Андрей Палашенков принял решение не возвращаться в родной Смоленск: среди бывших заключённых уже было хорошо известно, что это могло повлечь за собой новый арест. Несколько месяцев он проработал в Тюмени, а в ноябре 1936 г. переехал в Омск.

В 1937 г. Андрей Палашенков стал научным сотрудником Омского краеведческого музея. Так в сорок лет началась его новая жизнь – на новом месте, с новыми людьми – и с новым полем для исследований.

В первые годы работы в музее (1937–1940 гг.) учёный занимался систематизацией историко-революционных памятников региона, а также археологическими и этнографическими исследованиями.

А.Ф. Палашенков во время осмотра окрестностей дороги из Муромцево в Седельниково.

В 1937 г. Палашенков исследует то, что осталось от Искера – столицы Сибирского ханства Кучума. Эта работа потребовала большой концентрации сил, потому что тянуть с исследованиями было нельзя: Иртыш беспощадно подмывал высокий берег, на котором построил город последний сибирский хан.

В 1938 г. учёный вновь встаёт на защиту кремля – на этот раз Тобольского. Он не только обследовал единственный каменный кремль за Уралом, но и составил план по его восстановлению. Помимо этого в первой столице Сибири Палашенков изучает дом декабриста Фонвизина, памятник Ермаку и Завальное кладбище. Там он описывает заброшенные могилы декабристов, писателя Петра Ершова и художника Михаила Знаменского. Забегая вперёд, отметим, что в 1944 г. власти Тобольска вознамерились снести дом Ершова, но приехавший в Тобольск Палашенков отстоял его.

В том же 1938 г. Андрей Палашенков организовал экспедицию в Заполярье, где изучал быт и историю ненцев (которых тогда называли самоедами).

А в 1939 г. учёный организовал экспедицию к легендарной Ляпинской крепости XVI в.  Известная только по летописям, крепость была найдена! «По пути» экспедиция открыла 24 городища и древних поселения. Экстремальная лодочная экспедиция от Берёзова по Северной Сосьве и Ляпину превзошла все ожидания! К тому же, несмотря на пережитый арест и заключение, Андрей Палашенков не перестал защищать от уничтожения храмы и иконы. Из этой экспедиции он привёз в Омский краеведческий музей иконы и облачения XVIII в., спасённые из закрытых церквей Берёзова.

Также археологическими исследованиями Палашенков занимался и на территории Омска. За время работы в музее он периодически осматривал Омскую стоянку – комплекс археологических памятников эпохи неолита и эпохи бронзы.

Первая после заключения статья Андрея Палашенкова – «Из прошлого Омской области» – была написана в соавторстве с коллегой Д.П. Сальниковым и вышла в 1939 г. в газете «Ленинские внучата».

Историк Евгений Евсеев, живший неподалёку от краеведа и познакомившийся с ним во время учёбы в школе, отмечал этапы становления Палашенкова как популяризатора краеведческой науки. Сначала он писал материалы в детскую и молодёжную газету, после – в областную. В основном это были публикации, актуализирующие имеющуюся информацию. Как правило, они были приурочены к юбилейным или знаменательным датам и не являлись самостоятельными исследованиями. Выбор тематики также был связан с опытом заключения: Палашенков предпочитал воздерживаться от острых краеведческих вопросов как настоящего, так и прошлого.

В годы Великой Отечественной войны Андрей Палашенков помогал обеспечивать сохранность эвакуированных из Москвы, Воронежа, Вологды и Новгорода музейных коллекций. Эти годы стали испытанием и для музеев: в плохо отапливаемых помещениях было непросто сберечь предметы искусства от сырости и крыс.

В 1943 г. Андрея Палашенкова назначили директором музея. Евгений Евсеев отмечал, что это назначение сложно было считать повышением. Когда в 1940 г. от краеведческого музея отделили художественный (ныне – музей изобразительных искусств им. М.А. Врубеля), стать его директором, несмотря на имевшийся опыт, Палашенкову не доверили: искусство тогда было в поле идеологии, а бывший заключённый благонадёжным не считался.

«Досталась директорская должность Палашенкову, можно сказать, по несчастью в предпенсионном возрасте, тяжкой военной осенью 1943 года. Партийная номенклатура уже не желала сидеть на скудном 600-граммовом хлебном пайке так называемых совслужащих. А жизнь “культурников” в буквальном смысле зависела от продовольственного содержания», – с грустью резюмировал Евсеев.

Хоть служба в музеях и не была местом, обеспечивающим безбедное существование, она была делом жизни Андрея Палашенкова. Коллеги отмечали, что он всегда с особым тщанием следил за музейной коллекцией, хотя в ней присутствовали и идеологически «немодные» экспонаты.

Помимо работы в музее, Андрей Палашенков вёл просветительскую работу в школе, расположенной неподалёку от музея. Там был организован исторический кружок, в который приходили работники музея. Школьники, в свою очередь, навещали музей и его библиотеку, ранее принадлежавшую Географическому обществу. Она находилась в одном из флигелей во дворе генерал-губернаторского дворца. Евгений Евсеев писал, что часто, возвращая книги Палашенкову, встречал там Петра Драверта и иногда – Леонида Мартынова.

Как популяризатор региональной истории Палашенков писал публицистические статьи, выступал по радио и вёл обширную переписку, привлекая и поощряя молодых краеведов. Самая известная его работа – «Памятники и памятные места Омска и Омской области», была издана в 1967 г.

Также Палашенков запомнился омичам как создатель музеев и защитник исторических памятников. Опять же, успех сопутствовал учёному не всегда: Никольский казачий собор был сохранён при его активном участии, а вот Тарские ворота отстоять не удалось.

«На утренней заре 17 февраля 1959 г. началась поспешная разборка (при председателе Горисполкома т. Хельмицком и бывшем первом секретаре обкома партии т. Колущинском) Тарских крепостных ворот, построенных в 1792 г. Работа проводилась в ударном порядке: была выделена большая группа рабочих и несколько десятков автомашин.Задание было успешно выполнено, и на другой день на месте ворот было чисто, убрано, как говорится, до пылинки. Сквер, где находились многоукрашавшие его ворота, опустел», – из заметки краеведа для «Литературной газеты», 1966 г.

Внутренняя стена Тарских ворот перед сносом.

В 1948 г. Палашенков ратовал и за сохранение Всехсвятского храма, надеясь, что в этот раз идея создания городского музея сработает. Увы! Местные власти идею поддержали, а московские – отвергли. Как итог, до своего сноса в 1975 г. храм стоял заброшенным. Единственное, что удалось спасти – образы Абалакской Божьей Матери и Святителя Иоанна Тобольского. Сегодня они хранятся в Свято-Никольском казачьем соборе.

Всехсвятский храм, 1960–1970 гг.

По инициативе краеведа были открыты музей Павла Комиссарова (1950 г.) и музей Марьяновских боёв (1953 г.). В различных сёлах области появились мемориальные доски в память о том, что через них проезжали А.Н. Ра­дищев и А.П. Чехов, а участок Московско-Сибирского тракта был взят под государственную охрану (1957 г.).

Возрождение Омского отделения Географического общества

Андрей Палашенков стал одним из инициаторов возобновления работы Омского отделения Географического общества, прекратившего свою работу вскоре после революции. Заседания сформировали питательную научную среду, повлиявшую на практическую работу членов Отдела.

Первое организационное собрание по возрождению Омского отдела Географического общества СССР состоялось 7 октября 1946 г. К работе Отдел приступил в 1947 г. – с этого момента и до самой смерти Андрей Палашенков избирался заместителем председателя. В том же году учёный стал первым лауреатом учреждённой Отделом премии им. М.В. Певцова.

Вместе с другими членами Отдела Андрей Палашенков изъездил всю Омскую область. Он описывал курганы, участвовал в раскопках стоянок древнего человека, регистрировал исторические памятники и собирал материал по истории сёл и городов.

Важным достижением стало возобновление издания печатных трудов Общества – и эта заслуга также принадлежит Андрею Палашенкову.

И конечно, возрождение Отдела помогло краеведу защищать памятники истории! Так, по его инициативе в 1960 г. Отдел добился реставрации Тобольских ворот второй Омской крепости (состоялась в 1973 г.), которые к тому времени были в аварийном состоянии.

29 августа 1966 г., в год 250-летия Омска, Палашенков написал заметку в редакцию «Литературной газеты», где жёстко раскритиковал политику властей по уничтожению памятников истории и культуры. Приведём несколько выдержек.

«…К этой дате город стал “готовиться заблаговременно”. Во второй половине января 1958 г. было приступлено к разборке первого каменного сооружения в Омске – Воскресенского военного собора, построенного в 1775 г. последним сибирским летописцем… <…> В стенах этого собора Достоевского, как и других каторжников, пригоняли говеть – исповедовать грехи… И вот с этим “очагом дурмана” омичи окончательно расправились в 1959 г.».

Здание собора, лишившееся в 1932 г. колокольни. 1950 г.

«Пять лет тому назад внимание строителей Омска остановилось на самом замечательном из архитектурных памятников Омска – Никольском казачьем соборе, построенном в 1838 г. <…> Собор находится посредине Центрального городского сада и, казалось бы, городу нужно было бы гордиться и радоваться наличию такого памятника архитектуры в Сибири на берегу Иртыша, но омичи взглянули на собор другими, “просвещенными” глазами. К восточной (алтарной) части прекрасного стасовского сооружения пристроили с северной стороны мужскую уборную, а с южной – женскую. <…> …здесь, видимо, хотели показать “православным”, как надо расправляться  с “невежеством и дурманом”…»

В 1960 г. в соборе располагался кинотеатр «Победа».

«Вообще-то в отношении антирелигиозной пропаганды у омичей есть чему поучиться. В свое время пол большого зала краеведческого музея был сплошь застлан иконами ликами вверх. В результате такого “мероприятия” погибла хранившаяся в Омском кадетском корпусе так называемая [С]уворовская икона, принадлежавшая отцу великого полководца, а также ряд интересных икон бывшего военного собора, на которых были изображены архангелы с типами лица сибирских казаков в казачьих доспехах».

Хранитель народной памяти

Фольклором Андрей Палашенков интересовался всю жизнь. О масштабах этого интереса вспоминал его коллега: «...ведь одиннадцать тысяч фольклорных произведений записал. Ездил он по Укра­ине, по Смоленщине».

К сожалению, часть собранных материалов оказалась утрачена во время ареста. Список, приведённый самим Палашенковым, удручает: «Во время обыска взяты все мои личные документы и большой собранный мной материал по фольклору (свыше 2 тыс. ста­ринных песен, часть которых с нотными записями, 8 тыс. частушек, около 200 сказок, большое количество духовных стихов, сказаний, легенд, при­мет, заговоров, причитаний по умершим, пословиц, поговорок и др.)». Вместе с ними были изъ­яты записи к областному словарю В.Н. Добровольского (около 200 слов) и данные по некрополю.

Некоторые материалы смоленского периода работы Андрея Палашенкова хра­нятся в Омске: пословицы, поговорки, песни, описания традиций празд­нования христианских праздников; заметки о топонимике улиц, деревень, легенды и были. Исследователи выделяют среди этого материала два особо ценных: словник отца исследователя (Ф.Н. Палашенкова) и словник наречий Смоленской губернии (более 200 слов и наречий с пояснениями).

Архивное дело «Народные частушки, песни, собранные А.Ф. Палашенковым в Омской области» состоит из 137 листов. Там есть и 59 песен из фронтового альбома 1943–1945 гг., и 60-страничная папка «Сказки, песни и частушки Омской области», и лекции для студентов, и необработанные литературно авторские тексты и тезисы. Исследователи отмечают, что «отсутствующие в печати тексты познавательны и подходят для исследования бытовых реалий, песенной культуры предков».

Палашенков и Достоевский

Андрей Палашенков внёс свой вклад и в литературоведение: с его помощью стало известно чуть больше о наследии Елены Штакеншнейдер – петербурженки, в чей литературный салон входил Достоевский.

Краевед переписывался с Маргаритой Васильевной Долинино-Иванской – племянницей Елены. После революции Маргарита вместе с мужем переехала в Омск, где они устроились работать в сельскохозяйственный институт. В 1954 г. супруг Маргариты скончался, и она стала жить между Ленинградом и Ригой, где обосновались их дети. Вероятно, из-за этого женщина решила передать семейные реликвии в музей. Об этом рассказывают три письма, адресованных  Андрею Палашенкову. В них содержатся интересные сведения о её родственниках, а также о передаваемых предметах. Часть из них – мебель из литературного салона и настольная лампа – связаны с посещением его Достоевским.

Салон Штакеншнейдеров. Фотография 1870-х гг. Крестиком отмечено место, где сидел Достоевский, когда читал рукопись «Братьев Карамазовых».

Эти вещи высоко оценила заведующая Московским музеем-квартирой Достоевского (единственным на тот момент музеем Достоевского в СССР) Галина Коган, посвятившая себя собиранию материалов о жизни и творчестве писателя и его окружении.

«…в 1958 году в Омске, когда во время первой своей поездки по местам Достоевского я неожиданно увидела в местном краеведческом музее диван и стол из знаменитого петербургского салона Штакеншнейдеров. Как он мог тут очутиться? Известный ученый-краевед Андрей Федорович Палашенков рассказал мне, что вещи эти поступили в музей в 1956 году от племянницы Е.А. Штакеншнейдер <…> вместе с фотографиями – портретом Елены Андреевны и изображением того уголка гостиной, где эти вещи стояли».

Галина Коган считала, что история архивов Штакеншнейдеров – это важная для изучения окружения Достоевского тема. И благодаря Маргарите Долинино-Иванской и Андрею Палашенкову литературоведу удалось написать ещё одну страницу этой истории.

Андрей Палашенков тоже писал об этом: «…Маргарита Васильевна прислала из Риги краеведческому музею альбом с собственноручно написанными стихами поэтов 60-ых гг. XIX в.: Я. Полонского, Бенедиктова и др. Альбом принадлежал <…> Елене Андреевне Штакеншнейдер. В 50–60-ых гг. XIX в. дом Штакеншнейдера являлся литературным салоном. Здесь бывали: Полонский, Майков, Бенедиктов, Лавров, Мей, Достоевский, Дружинин, Тургенев, Григорович и др.» – «Омская правда», 2 февраля 1957 г.

Краевед занимался сохранением памяти о Достоевском и в более привычной стезе – защищая памятники. Памятная доска, которую сегодня мы видим на Тобольских воротах, поначалу никак не воспринималась как что-то ценное!

«В течение последних восьми лет предназначенная для установки доска памяти Ф.М. Достоевского <…> топчется-лежит под ногами посетителей Областного краеведческого музея…» – пишет Палашенков во всё той же заметке в «Литературную газету».

Доска была спасена 25 августа 1966 г., хотя её открытие намечалось… летом 1957 г.! Палашенков той весной вышел на пенсию, никак не предполагая, что после ремонта стены доска не будет установлена. В 1958 г. по распоряжению нового директора краеведческого музея Агеева мемориальная доска была положена на пороге отдела природы музея. Члены Омского отдела Географического общества СССР возмутились из-за такого отношения, и доску перенесли. К садовой скамейке во двор музея, под ноги отдыхающих посетителей. Но уже надписью вниз, чтобы никого не смущать.

Та самая доска.

Заметка, опубликованная Палашенковым в газете союзного уровня, вызвала широкое обсуждение. Однако первая реакция общественности было неожиданной: в пренебрежении памятью Достоевского был обвинён… сам Палашенков! Корреспонденты московского издания сослались на телефонный разговор с Агеевым, который рассказал им, что, уходя на пенсию, Палашенков ненадлежащим образом передал ему дела.

Однако доброе имя Палашенкова было восстановлено, в том числе благодаря помощи членов Отдела. А мемориальная доска была приведена в порядок и всё-таки заняла подобающее такому объекту место.

На пенсии, но не на отдыхе

Выйдя на пенсию в 1957 г., Андрей Палашенков не оставил любимое дело. В 60-х гг. он активно занимался популяризацией краеведческих знаний, собирал и систематизировал материалы к биографическому словарю Прииртышья. Словарём он занимался до самого конца жизни и не успел завершить этой масштабной работы. Также он состоял членом научного совета облисполкома.

Каждое лето исследователь совершал дальние поездки по Прииртышью, которые, по воспоминаниям знавших его людей, сложно было назвать комфортными. Помимо этого Палашенков исследовал вершины Алтая и искал в Казахстане следы Ямышевского лагеря Ивана Бухгольца.

И конечно, важным наследием стал сформированный им круг единомышленников.

«Я часто с признательностью думаю о Вас, что Вы привили мне вкус к истории Сибири, в те мои почти юношеские годы, когда я осо­бенно часто навещал Вас. Конечно, пора моего увлечения краеведением, в его чистом виде, миновала. Но это была очень необходимая ступень, ко­торая многое мне дала... С Вашей легкой руки в 1948 или 1949 г., словом, полтора десятилетия назад, я засел вплотную за эту тему – и она останется для меня главной», – из письма Михаила Бударина, 16 октября 1964 г.

Сотрудники Омского краеведческого музея с учёными Омска, 1964 г. Второй слева – Андрей Палашенков.

Андрей Палашенков был признанным лидером омского крае­ведческого движения, и исследователи определяют годы его работы как «особый “палашенковский” период в истории омского краеведения». Они отмечают широту его интересов и знаний (археология, этнография, история, фольклор, охрана памятников истории и культуры, музейное дело и другие), а также масштаб территорий, которые он изучил: Приднепровье, Смоленскую губернию и Запад России, Северный Казахстан и Омскую область, включая Са­лехард, Берёзов, Тобольск и Тару.

При этом в жизни он был очень скромным и замкнутым человеком, сосредоточенным на науке. Бывшие у него в гостях люди отмечали простоту обстановки: стол, стул, походная кровать – и множество стеллажей с книгами и документами. Также на полках размещалась коллекция камней из разных примечательных мест, которую Палашенков начал собирать ещё в юности. Она была весьма внушительной и включала в себя не только камни, но и целые кирпичные фрагменты от различных зданий. Над столом у Палашенкова висели две карты – Омской и Смоленской областей, одинаково важных для учёного.

«Сибирь, Омск меня возродили. Да, я много, не жалея сил работал. Но мной и дорожили. Я был единственным беспартийным руководителем областным учреждением в городе. И Обком партии, и Облисполком отмечали меня своими грамотами. В день 40-летия научно-просветительской деятельности секретарь Обкома партии за своей подписью в Областной газете поместил похвальную статью. До выхода на пенсию (июнь 1957 г.) я много писал в местные газеты, журналы, много помогал соискателям кандидатской степени. Основное же моё богатство – материалы к энциклопедии Прииртышья. Я не брезгую и такими “земляками”, как Распутин (собрана большая папка материалов о нём) или секретарь, взорвавший собор Петровских времён, и им подобные. Это для будущих поколений: “Вот ратоборцы”, – так нерождённые скажут, – “слава” их не погибнет во веки» (Гомер)», – из письма Палашенкова, 1962 г.

Думающий о будущих поколениях, учёный мало думал о себе, хотя жизнь того требовала: ему назначили крошечную даже по тем меркам пенсию – 49,5 руб., а гонорары за публикации статей были редкими и небольшими.

Умер Андрей Палашенков 30 апреля 1971 г., некролог «Омская правда» опубликовала только 2 мая. Похоронен учёный на Старо-Восточном кладбище, среди могил друзей, как и завещал.

Его богатейший архив был систематизирован и объединён в личный фонд № 2200. Сего­дня он хранится в Историческом архиве Омской области и весьма востребован исследователями. Часть материалов из личного архива Андрея Палашенкова хранится в Омском историко-краеведческом музее, а его библиотека – в Омской областной библиотеке им. А.С. Пушкина.

Память

В 1986-м, в год столетия учёного, омская историко-краеведческая общественность начала каждые десять лет отмечать его дни рождения.

Директор Омского историко-краеведческого музея П.П. Вибе поспособствовал приведению в порядок могилы учёного.

26 октября 2011 г., в день 125-летия со дня рождения Андрея Палашенкова, на здании Омского государственного историко-краеведческого музея была открыта мемориальная доска в его честь. Также музей посвятил ему выставку «Подвижник краеведения» и организовал ряд научных конференций.

На выставке посетители увидели материалы, часть которых на тот момент только-только была обнаружена музейными работниками: детские и юношеские фотографии учёного, фото его родных и фото смоленского периода его жизни.

В серии «Антология омского краеведения» труды Андрея Палашенкова изданы отдельным томом.

Именем учёного названы ежегодные чтения, проводимые Омским историко-краеведческим музеем, и библиотека. Не обошлось и без потерь на мемориальном фронте: памятная доска, установленная по адресу ул. Успенского, 6, сегодня утрачена, а улица Палашенкова сегодня называется улицей Толмачёва.

Осенью 2023 г. в Омске проходил Всероссийский краеведческий форум, который завершился съездом омских краеведов. Одним из его итогов стало решение о создании ассоциации краеведов Омского района. Организация необходима для того, чтобы систематизировать информацию и создать единую, доступную для всех жителей региона, базу данных лучших краеведческих практик. Цель, которую наверняка бы оценил Андрей Фёдорович Палашенков.

Автор: Анна Подоляк

Фото: pastvu.com, ru.wikipedia.org, smolensk-guide.com, drevo-info.ru, dzen.ru, vk.com/sibmuseum, archivogram.top, glavnayatema.com, Александр Гронский, ar.culture.ru, old-smolensk.ru, old.sibmuseum.ru