Маргинальная архитектура: как появляется и почему не исчезает

Пока общественники Омска выступают против появления жилого комплекса на территории ТЭЦ-1, а омичи возмущаются забором, перегородившим набережную возле Омской крепости, «Трамплин» с удивлением узнал, что и более приятные нашему глазу объекты некоторые архитекторы считают маргинальными.

Что такое маргинальная архитектура, чем она опасна и как с ней бороться, «Трамплину» рассказал член Союза архитекторов России, председатель Омского отделения ВООПИиК, архитектор и преподаватель Никита Шалмин.

Начнём с козырей: знаменитый шар, пытавшийся покинуть площадь Бухгольца, – один из ярчайших представителей маргинальной архитектуры в центре нашего города.

В начале нашей дискуссии корреспонденту было немного обидно за «Державу», однако аргументы Никиты Петровича были не только убедительными, но и дали богатую пищу для размышлений.

Чем шар заслужил такую характеристику? Постараемся объяснить кратко.

Главный признак его маргинальности – даже не то, что фактически это всего лишь макет памятника. Главное – то, что «Держава» по смыслу не держава. Держава – один из символов монархии, представляющий собой шар (народ), опоясанный обручами (законом и культурой) и несущий веру посредством креста. Всё это находится в руке самодержца (или орла как олицетворения самодержавия).

– История Омска никак не связана с державой русских монархов: она здесь не хранилась, не изготавливалась – её здесь не было. И непонятно, по какому праву Омск присваивает себе статус державодержателя или, если хотите, представителя державы (какой бы то ни было высочайший указ на эту тему отсутствует). И не просто присваивает – ещё и именует этим высоким именем объект, который в лучшем случае напоминает (то есть имеет образ) батискаф!

Получается, держава – как предмет, символ и объект – не имеет никакого отношения к истории Омска. Но это ещё не всё!

– Сам по себе шар не воплощает собой какую-либо идею, связанную с основанием нашего города, и не отражает какой-либо исторический смысл. Забавно то, что для внедрения какого-либо исторического смысла его пришлось раскрасить! То есть историзм несёт не собственно шар, а рисунки на нём, которые первоначально предполагалось разместить на постаменте фигуры офицера петровских времён. Более того: последние находки археологов говорят о том, что в устье Оми до прихода Бухгольца существовала и действовала другая крепость, основанная в 1628 году, почти на столетие раньше. Так что идея шара, даже как начальной точки, вполне может оказаться несостоятельной.

«Держава» в 1997 г.

Прозвучало это совсем безнадёжно, и шар захотелось защитить.

– В 1980-х французский историк Пьер Нора сформулировал теорию о местах памяти. В частности, он говорил о том, что объект (и даже не обязательно материальный), который люди наделяют символическим значением, становится местом исторической памяти, местом своего рода сакральным. Разве шар не стал для многих омичей именно таким символическим объектом?

– Видимо, какому-то количеству жителей города стал. Но, во-первых: они рассматривают историю города в большей степени как историю собственного проживания в нём, не более. Омск существует больше трёхсот лет, а шар стоит тут последние тридцать. О каком отображении всей трёхсотлетней истории может идти речь? В этом-то и состоит маргинальность! С точки зрения последних поколений, шар стоит давно – практически столько, сколько они сами живут. Но с исторической точки зрения он молод. К нему привыкли, а какой он и что отражает – это уже вторично, если вообще имеет смысл.
Во-вторых: а что, был референдум или какой-то официальный опрос, в ходе которого что-то было подсчитано? По большому счёту, омичей никто и не спрашивал. Десяток-другой постов в соцсетях за сохранение шара – и всё. Не было ни конкурса, ни рассмотрения альтернатив и голосования по ним. И ведь первоначально вопрос был поставлен так: шар переносим (важно отметить, что и парк 300-летия не очень-то подходящее место), а на площади ставим памятник (тот самый, который стоит у «Океана»).

– Вы хотите сказать, что шар ничего не символизирует?

– А что он может символизировать? Это математическое тело, сфера – она может символизировать только саму себя. Или мы говорим, что в Петровскую эпоху в Омске научились изготавливать шары и это был какой-то стратегический ресурс империи?

– Но его название и оформление отсылают нас к истории Омска.

– Каким образом? До сих пор не определено: это держава или ядро? Давайте лучше поразмышляем, что здесь было главным, какое значимое событие здесь произошло, когда сюда пришёл Бухгольц и когда была поставлена эта крепость!

Поблёкла ли история, отражённая шаром?

 

Символы новой империи

Идея Никиты Шалмина о назначении и оформлении площади Бухгольца непривычна для городской повестки, но заслуживает внимания. Изложим её кратко, начав с символики и закончив готовым архитектурным решением.

Фундаментом идеи является само время появления в Прииртышье Бухгольца – Петровская эпоха. Архитектор отмечает: государство, построенное Петром Великим, – это империя нового типа, принципиально отличающаяся от империй прежних формаций.

«Мы можем спорить, но мы живём в этой империи до сих пор. Почему она так долго живёт и какую из сторон нашей национальной идеи воплощает? Пётр говорил: кто Россию любит, кто верой и правдой ей служит, тот и русский. Ему было всё равно, какому богу ты молишься, какой ты национальности, главное – служи на благо России и люби её. Эта идея в итоге объединила под одним началом массу культур и национальностей, именно поэтому у нас самая большая территория и самое большое количество национальностей, этносов и народностей», – Никита Шалмин.

Второй важный аспект: эта молодая империя, которая в начале XVIII в. только формировалась, пришла на территорию Сибири. Да, Сибирь стала частью России раньше, но вместе с империей нового типа сюда пришли и люди нового мышления. Многие из них – и генерал-губернатор князь Матвей Гагарин, и подполковник гарнизонной службы Бухгольц, и полковник Матигоров, и многие другие – порой преследовали глубоко личные интересы, тем не менее они же стали и проводниками новой империи в Сибири. Они принесли и установили этот дух, который впоследствии и воплотился в Омске.

– Это место – начало имперского периода в жизни Омска, начало той самой Третьей столицы. Однако сам шар, кроме рисунков на нём, об этом вообще ничего не сообщает, не несёт образ империи, а уж тем более петровской формации. Абсолютно! Апологеты твердят: это начальная точка. Вынесем за скобки то, что точка – штука нематериальная, и спросим: начальная точка чего? Ответ: присутствия здесь Петровской империи! Россия становилась империей – и это событие мирового масштаба! Именно развитие Петровской империи вызвало появление здесь, в устье Оми, крупного административного центра.

Следуем за мыслью Никиты Петровича: краеугольное событие в истории нашего региона – это приход созданной Петром I империи, а не то, что сюда волею случая попал именно Бухгольц. Тем более что остановиться в Омске не было его инициативой или подвижничеством.

«Особенность градостроительства заключается в том, что у города не бывает вторых или других первых мест. У города всегда есть только одно конкретное место начала (в данном случае – имперского). Его нельзя произвольно перетаскивать по территории, где удобнее. И оно должно нести изначальный образ, транслировать непрерывность исторической и пространственной связи. Если этим пренебречь, город потеряет места и образы идентичности. Эти ошибки впоследствии начнут накручивать другие ошибки – и они разрастутся, как снежный ком. Возникнет дезориентация и будет уже невозможно отследить правду. Итог? Апатия и депрессивность», – Никита Шалмин.

Резюмируем: на месте шара нужен памятник не Бухгольцу, а само́й молодой империи.

– Каким вы видите этот памятник?

– Я предлагал памятник всаднику знамённой группы Преображенского полка. В руках у него петровский штандарт, на постаменте соответствующая надпись – посвящение тем, кто учреждением крепости положил имперское начало городу Омску. Это же главное событие – и оно соответствует истории! Интересной истории – в отличие от истории шара. Хотя история шара, нельзя не отметить, на самом деле трагическая: история художника и его неудачи.

1997 г.

Ведь Василий Трохимчук делал совершенно другую вещь! Я был рядом, когда он увидел, как воплотили его идею, – даже наблюдать за ним было тяжело! Но на извращении идеи дело не закончилось: новый шар, который делает Михаил Минин, будет изготовлен не по Васиному эскизу. Было озвучено – и это справедливо, – что невозможно взять за основу эскиз Трохимчука, потому что его… не узнают. Настолько он другой! А то, что воспроизводится сейчас, – это работа без автора. Абсурда добавляет то, что Союз художников просит указать имя Трохимчука под будущей интерпретацией шара, к которой скульптор по факту не имеет никакого отношения.

 

Какой должна быть площадь, с которой начался Омск?

Но просто замены шара на скульптуру недостаточно: нужно менять всю площадь.

Никита Шалмин считает, что при реконструкции площади Бухгольца необходимо учитывать наличие следов первой Омской крепости (о вариантах её реконструкции «Трамплин» подробно рассказывал ранее) на территории.

При этом нужно учитывать, что рос и развивался Омск так, что территория первой крепости – место до сих пор мало изученное. Основательные археологические работы здесь никогда не велись. Потому и сегодня специалисты спорят, какая у крепости была конфигурация, где проходили ров и земляной вал.

Никита Петрович убеждён: здесь нужно работать археологам! Он надеется, что Сергей Татауров в ближайшее время займётся исследованием этой территории. Будем ждать этого и мы.

«Может быть и такое, что вообще вся наша концепция и представления
о расположении крепости окажутся ложными. Но исследовать необходимо!
Потому что подлинные исторические вещи как раз и формируют сакральность, придавая месту значение и место в реальной истории. Конечно, вал мы никак не найдём – но сможем восстановить хотя бы его часть, найдя ров – а это абсолютно реально», – допускает неожиданную развязку Никита Шалмин.

Начиная разговор о реконструкции площади, архитектор приглашает присмотреться к самой площади. Она, по его мнению, столь же сложная, сколь и интересная.

– Посмотрите на ресторан «Глобус», совсем не похожий на глобус. Представьте его в виде сфероида. Именно вокруг него «закручивается» секторная часть площади: от фасадной линии жилого дома – до осевой линии, параллельной фасаду речного вокзала и соединяющей центр ресторана со входом гостиницы «Маяк».

Признаемся: сложно конструировать такие макеты в сознании. Помогло то, что Никита Петрович давно уже всё визуализировал. Давайте посмотрим!

Один из ранних эскизов реконструкции.

В секторной части, то есть у выходящего на площадь здания на Лермонтова, 4, Никита Шалмин предполагает установить тот самый памятник всаднику Петровской эпохи, воссоздав около него фрагмент рва и вала – реальные символы эпохи. Но это не всё!

– Если говорить о реконструкции здания речного вокзала, то я вижу следующий вариант. В центральном витраже фасада можно было бы установить огромный LED-экран, ближе к зданию можно было бы организовать большой амфитеатр. Через него бы осуществлялся вход в подземное пространство речного вокзала (тем более что нынешние два обычных входа, как ни крути, непрезентабельны).

1964–1966 гг. Хочется отметить, что с прозрачными стёклами здание речного вокзала воспринимается совсем иначе.
 

 

Стоит ли шару покидать Омск?

– А что будет с шаром? С тем, над которым уже идёт работа?

– Отсюда его надо однозначно убирать. Но при этом не бездумно передвигать, а понимать, для чего и где его поставить. Например, он может быть интерактивным. На новом месте лучше установить его на рельеф,  организовав несколько уровней осмотра. Не должно быть так, как сейчас, когда мы смотрим на него только с одного, нижнего, уровня.

Оказывается, в том числе из-за шара площадь Бухгольца сегодня непривлекательна. Никита Шалмин объяснил, что дело не столько в отсутствии благоустройства, а собственно в композиции площади: шар концентрирует всё пространство на себе, оставляя человеку только периферию. Как мы бы ни старались разглядеть всю площадь, это невозможно: часть её всегда «съедает» шар.

– Получается, что мы, люди, на периферии и вся площадь не для нас, а для него. Человек подсознательно чувствует дискомфорт, потому что шар всех выжил отсюда! Всем остальным тут попросту не место. Поэтому площадь пустует. Я помню её, когда шара не было – планировка была совершенно другой. Тут была и конечная автобусов, и работающий речной вокзал – надо ли уточнять, что здесь всегда было людно?

1967 г.

«Вообще, шар – это очень сложная фигура: она выражает концентрацию в себя. Как кадавр из “Понедельник начинается в субботу” Стругацких, который останавливал время и сворачивал пространство», – Никита Шалмин.

Остановка была рядом с домом на Лермонтова, 4. 1967 г.

Архитектор рассказал, что, когда Леонид Кислов спроектировал здание «Глобуса», его критиковали за то, что получился откровенный цилиндр. Архитектор отвечал: «А вы попробуйте нарисуйте что-то другое! Здесь в плане только круг получается!»

– И это так. Почему только круг? Потому что «Глобус» – опорная точка. И площадь визуально крутится вокруг него. В пространственной композиции может существовать неявно заданный объект: «Глобус» – цилиндр, но одномоментно он и неявно заданная сфера. Василий Трохимчук мог почувствовать это и “зацепиться” за такой образ. Почувствовать он мог, но осознать и определить точное место, масштаб, композиционное обоснование, видимо, не вышло. И с подсказки Каримова он поставил шар здесь. Скульптор посчитал, что это выход, но на самом деле это был путь в тупик. Сделать бы “Глобус” сфероидом – и все бы сразу всё увидели! Главный луч – центральный бульвар, второй луч – вход в здание речного вокзала, третий – проход к магазину. Возле магазина – ров, памятник и вал. И площадь сразу начнёт работать!

Строительство гостиницы «Турист», 1975 г. Фото Л. Кислова.

– Конечно, есть люди, для который шар – это наше всё. Они родились, когда его установили, – и слаще этой морковки ничего здесь не видели. Если уж люди так любят этот шар – не вопрос: давайте поставим его уже в новом исполнении где-нибудь на набережной! А здесь, на площади, надо отразить дух Петровской эпохи. Сейчас же здесь нет ни духа, ни визуальной привязки.

Отдельно архитектор указал на несуразность шара для гостей города. Когда к нему привозят туристические группы, начинается забавное: от шара «в честь основания Омска» группы везут за полтора километра к памятнику строителю Омской крепости – Бухгольцу.

– Везут, ведь его отсюда даже не видно! Полтора километра надо пройти или проехать – а там что рассказывать? Остаётся показывать на барельефах то, что рассказали здесь! Да и на барельефах куча ошибок, которые выдаются за допустимый (только вот кем?) художественный вымысел автора. Более-менее грамотный человек увидит их и будет недоумевать. Конечно, экскурсоводы придумают, как это оправдать, но, согласитесь, всё это как-то странновато. Это начало некоторой неправды, что также является маргинальностью.

 

 

Новая крепость. О наболевшем

Шаром ли единым? Корреспонденту «Трамплина» стало интересно, какие ещё объекты городской среды Никита Шалмин относит к маргинальным. Ответ был неожиданным – в таковые архитектор записал отнюдь не только нелепые архитектурные формы или тёплые остановки. Снова крепость!

Новая Омская крепость обладает, по мнению Никиты Шалмина, сразу целым роем маргинальных объектов.

Одни уже построены и вряд ли радуют кого-то, помимо застройщика. Так, апарт-отель испортил исторический центр и омское небо, а на днях ещё и перегородил одну из исторических улиц.

Второй такой объект только планируется – и планируется в несколько раз масштабнее.

Есть и третья угроза – но уже на территории Кадетского корпуса, который выглядит очень лакомым кусочком. Правда, потом он встанет костью в горле города, но об этом застройщики не думают.

«Это памятники тщеславию и конъюнктуре: “Я могу позволить себе иметь здесь жильё!” – “А я могу его поставить и взять с тебя деньги! И хоть вы все провалитесь, хоть весь город улетит в тартарары – плевать!”» – не скрывает эмоций Никита Шалмин.

Чем, помимо уничтожения исторического центра, опасны подобные объекты? Оказывается, эти проекты, об инвестиционной привлекательности которых омичам постоянно твердят… являются одним из факторов оттока людей из Омска!

Никита Петрович поясняет этот тезис: в работе с общественно значимыми местами необходимо ориентироваться на «социально или общественно желаемое», то есть на то, чего осознанно или интуитивно ожидает население города.

– Не думаю, что именно по желанию всех жителей Омска в крепости расположены закрытые офисные здания компаний и госслужб, учебные и ведомственные учреждения, а также жилые здания прямо на первой линии. Все эти объекты мертвы для нашего исторического центра. Сегодня у города в прибрежной части осталось два свободных от застройки пятна.
Одно из них на входе в историческую зону со стороны Воскресенского сквера. Но там уже возведён супермаргинальный объект – апарт-отель! Застройщик уверяет, что минимум 97% омичей желают, чтобы он разместил в этом месте ещё и жилой квартал примерно на тысячу жителей.
Представим: жильё построено – а общественные ожидания от использования этой территории для публичного времяпрепровождения? Обмануты! Никто не водит родных, гостей и знакомых на экскурсию в жилые кварталы: там своя приватная жизнь. В крепости и сейчас довольно много жилья, и я не вижу там толп туристов, которым рассказывают о том, кто конкретно и как здесь живёт. Это не предмет общественного достояния, да и пройти туда зачастую нельзя.

Красина, 6 – дом с видом на Омскую крепость.

Но где тогда омичам реализовывать свою потребность в публичной социализации? Самые публичные и общественно значимые места Омска застраиваются, причем застраиваются закрытыми объектами, к которым относится и жильё.

«Не надо питать иллюзий, что обещаемые пятизвёздочные и апарт-отели привлекут нескончаемый поток приезжих! Во-первых, люди приезжают не ради отелей, а ради той самой публичной и исторической социализации. Им интересна культура города, выраженная структурой, композицией и эстетикой общественных пространств, историческими объектами, памятниками и так далее. Во-вторых: бо́льшая часть “нового отельного фонда” в перспективе – банальное жильё. То есть обещанные инвестиции по факту оказываются элементарной спекуляций престижем общественных территорий», – Никита Шалмин.

Что делать населению, которого лишают публичных, выражающих его культуру пространств? Ответ Никиты Петровича звучит как приговор: голосовать билетом в один конец – туда, где эти пространства есть.

– В итоге у бизнеса сжимается потребительская база, её разнообразие и избирательность. В архитектуре ситуация выглядит ещё более удручающе. Ведь что в итоге мы строим? То, что придумал и выстрадал архитектор? Нет, то, что пожелал застройщик. Он выбирает проектировщика, который максимально точно отразит его фантазию и персональные ожидания. А насколько они соответствуют общественным, насколько определяют будущее? Мы строим город застройщика, конъюнктуры и спекуляции. Здесь нет культуры, это маргинальность. Кому это будет интересно?

– «Мне здесь делать нечего!» – так рассуждает молодёжь. Они берут билет в один конец не потому, что там зарплата больше и прочее: при желании человек себе сделает и зарплату, и остальное. Уезжают потому, что Питер логичен и прекрасен. Также позволяют реализоваться Москва, Екатеринбург, Тюмень – направления всем известны.

«У Омска богатейшая история, множество образов – а мы их хороним! Ещё у нас любят делать как на стороне: “Давайте строить, как в Екатеринбурге!
Давайте как ещё где-то!” А уникальность города заключается в том, чтобы делать не как в других местах, а так, как у нас», – Никита Шалмин.

 

Не космос, но шансы есть

Ещё один маргинальный объект – и ещё одно удивление – гостиница «Космос». Казалось бы: ради неё ничего не уничтожили, даже деревья вокруг сохранены! Что с ней-то не так?

– Композиционно гостиница – объект строчной, фоновой застройки, однако расположенный как отдельно стоящий объект. Этим она нарушает фасадную линию набережной и не позволяет сделать развёрнутый, торжественный выход крепостной эспланады (сквер Дзержинского, Соборная площадь, стадион «Динамо») к Иртышу… В этом её маргинальность.

«К сожалению, далеко не каждый профессионал понимает и чувствует эти аспекты. А если город меняется под воздействием социальных выкриков и скандалов в соцсетях, то и результат мы получаем соответствующий», – Никита Шалмин.

 

ТЭЦ-1: потенциал ревитализации

О том, как можно вдохнуть в здание ТЭЦ-1 новую жизнь, Никита Шалмин размышляет вместе со своими студентами. Они разработали несколько эскизов с единой идеей и ценностью: эта территория должна стать центром социально-культурной жизни Омска. Ещё одно общее место проектов – пешеходный мост через Омь, который визуально продлевают лучи-дорожки площади Бухгольца.

– Центр полукруга у ТЭЦ как раз выходит на пешеходный мост. А за ним – на площадь! Саму ТЭЦ нужно поднять этажа на два и оформить набережную.

Все эскизы вы можете увидеть в галерее в конце статьи.

Помимо прикладных, были и совсем дерзкие идеи.

– Сначала мы предположили, что там можно сделать зимний сад. Но потом я понял, что из-за окон он не будет виден: саду нужен большой прозрачный купол. А потом мы осознали, что у здания очень большой объём и большое время рассеивания и затухания звука. Всё стало понятно: здесь нужен большой орган, колокола, хоры! А если добавить в интерьер деревянные резонирующие конструкции, получится уникальнейший зал! Таких в мире всего пара штук!

Сделать это, уверяет архитектор, реально. Необычная площадка привлечёт внимание первых исполнителей мира – а вложений потребует втрое меньше, чем потенциальный жилой комплекс. В запланированных новостройках будет проживать тысяча человек, а зал и общественное пространство вокруг смогут посещать минимум три миллиона человек в год.

– К слову, о зимнем саде: в него можно было бы превратить стадион «Динамо». Это одна из самых потенциально доходных территорий в городе – а как используется?.. Сделать бы на его месте хороший купол, приблизить к реке… А на ярусах сделать зимний сад, который виден отовсюду, и водопады, которые выходят на набережную. По краям сделать лагуны, которые зимой будут превращаться в катки…

«Когда я это рассказываю и вижу, как у аудитории загораются глаза, –
это именно то, что и должно быть. Город должен нравиться, возбуждать, до экстаза, до оргазма! А мы смотрим и видим Левый берег, который уже захватывает и историческую часть», – Никита Шалмин.

 

Левый берег

Да, ещё одной территорией, где победила маргинальная архитектура, Никита Шалмин назвал даже не отдельный жилой комплекс или микрорайон, а всё Левобережье. Его развитие в 1970-х, когда Омск стал миллионником, воспринималось прорывным, но сегодня проблемы, накопившиеся с начала застройки, всё больше отталкивают омичей.

– Нам же как объясняли? Город-сад на правом берегу не получился, ой. Для расширения магистралей убрали все цветники из центра – и пошло-поехало. Тогда решили делать город-сад на Левом. Заложили широченные бульвары, начали строить 5-й микрорайон (дома по правой стороне Лукашевича появились раньше, это были микрорайоны завода пластмасс, но их тоже учитывали в генплане). И вдруг 5-й микрорайон почему-то смещают метров на пятьдесят и наполовину перекрывают будущий бульвар! В том месте, где никому и ничего не мешало! Ладно, сдвинули – давайте срочно откорректируем планировку. Но нет, всё осталось без изменений – и задуманное великолепие исчезло! Поэтому сейчас мы едем по улице 70 лет Октября, упираемся в 5-й микрорайон, поворачиваем, поворачиваем, едем по жилой улице, потом ещё куда-то поворачиваем, ныряем вниз… А где бульвар? Его нет. Всё!

Чем дальше город застраивается, тем он хуже. Ведь нет такого, что ты едешь на Левый берег с мыслью: «Ах, какой тут кайф, сейчас отдохну и взглядом и душой!» А правый… Разве застроенная крепость даст отдохнуть взглядом – не говоря уже о душе?! В Омске сокращается пространство, которое реально, которое имеет образ, что транслируется от основания города и передаёт его уникальность.

– Но оно ещё есть? Назовите места, которые реальные и где, по-вашему, отдыхает душа!

– Таких мест, которые ещё хранят дух города, осталось немного. Например, улица Карла Либкнехта. Правда, это европейская трактовка. Даже не Питер – скорее, Восточная Европа. Любинский. Правда, что дальше с ним будет, непонятно: из-за того, что мы не задействуем и не развиваем Бударина, внутренняя часть Любинского перестраивается. Бетон, эскалаторы – всякое такое. Если мы ещё протянем и не будем делать Любинский пассаж, объединённый с Бударина, его уничтожат и нам останутся только стены.

В архитектуре нельзя сделать на одном месте пять вариантов. Как мне показать, что мой вариант лучше? Даже 3D-моделирование не поможет, ведь этот отель уже стоит и всё портит! В модели я его уберу: бумага всё стерпит – но он же стоит в реальности и никто не собирается его разбирать!

Да, лет через восемьдесят или даже сто его могут снести: требует же сегодня прокуратура сноса построек на территории дендропарка. Но прежде, чем сносить, отель должен явить омичам свою несостоятельность, а это невозможно без наличия альтернативы. И люди должны понять, что иметь подобное в историческом центре – мало того, что несправедливо, но и стыдно.

«Город не прощает таких подходов. Цена таких ошибок – отток населения, который придётся компенсировать долгие годы. Городу придётся убеждать людей в своей привлекательности. И тут надо понимать: привлекательность – это не тогда, когда вы сказали инвесторам “Welcome!”. Нет, инвесторы придут тогда, когда город будет интересен самому себе. Когда они увидят, что никто не уезжает, что здесь что-то происходит. “Смотрите, у них тут что-то есть! Они тут шевелятся, что-то делают – надо и нам поучаствовать!” А когда они видят, что за год опять уехало сколько-то тысяч, зачем им вкладываться? Для кого, если люди разбегаются?» – Никита Шалмин.

 

Так что же делать с шаром?

– Очень грустная картинка вырисовывается! Давайте вернёмся к шару, чтобы понимать, как быть хотя бы с ним: эта задача кажется более посильной, чем перестройка Левого берега.

– Чтобы ситуация разрешилась, нужно, чтобы у населения изменилось отношение к себе и к городу. Нужно, чтобы население переросло в сообщество – сообщество граждан. Ведь гражданин – это тот, кто осознаёт свою культуру и берёт на себя ответственность за её продвижение.

Культура – это твои корни, это основа. Это представление о человеке и человеческом. И сформирована она для трансляции этих представлений в пространстве и во времени с целью преодоления смерти.

А у шара нет культурной основы. Он не является выразителем Петровской эпохи. Разве что эпохи девяностых–двухтысячных. А образ трёхсотлетнего или даже четырёхсотлетнего города? Только на барельефах. Причём и на шаре, и на памятнике. Как с этим бороться? Просвещением? Не знаю.

Безусловно, все точки в этом вопросе расставит время. Однако хотелось бы не становиться последними свидетелями исторических объектов. Будем верить в разум и омичей, любящих свой город!

---

Беседовала: Анна Подоляк

Фото: Александр Румянцев, медиа «Трамплин», Никита Шалмин, pastvu.com, «Аэрокадр», omsk.domclick.ru, vk.com/1oomestomska

 

Другие материалы «Трамплина» о «Державе»:

Интересные факты о памятном знаке

Концепция благоустройства площади Бухгольца Дмитрия Смирнова

Отражение символа в художественной литературе